Черты классицизма в английской маске XVI – XVII веков
Английская маска XVI – XVII вв. – это придворное, костюмированное действо (чаще всего на античные, мифологические и сказочные сюжеты), главными действующими лицами которого являются аллегорические фигуры. Маска обычно создавалась к какому-нибудь важному событию, связанному с личностью монарха: брак, рождение наследника престола, коронация, победа в военной кампании и т. д., что и определило центральную фигуру маски – фигуру монарха, который пассивно или активно участвовал в маске и в композиционном плане являлся ее объединяющим элементом. Однако, к концу XVI в. маска вышла за пределы дворца и, оставаясь зрелищем для просвещенной публики, претерпела значительную трансформацию, расширив тематику и изобразительные средства. Ведущие драматурги Англии стали использовать ее также в качестве составного элемента полновесной пьесы, который можно рассматривать как художественный прием «пьесы в пьесе» (Шекспир – «Сон в летнюю ночь», «Буря»; пьесы Брума – «Антиподы», «Веселая компания», «Придворный попрашайка» и т. д.) Важным элементом маски является вовлечение зрителя в ее действие и обязательное ее завершение пиршеством.
Маску справедливо относят к стилю барокко (и притом «высокого» барокко). В ней прослеживаются все основные его черты: уход в мир абстракций и символов, отрицание действительности, частое смешение образов античности, мифологии и сказки, контрастность образов и мотивов, декоративная пышность, изобилие самоценных деталей и невероятная экспрессивность выразительных средств. Все направлено на то, чтобы вызвать у зрителя (а впоследствии – у читателя) восхищение, изумление и восторг. Еще большую контрастность композиции и всей образной системы привнесла в маску антимаска, которую Бен Джонсон впервые ввел в 1609 г., предварив ею одну из лучших своих масок – «Маску королев». Он первоначально назвал ее «фальшивой маской», и в противовес самой маске с ее возвышенными, добродетельными героинями (двенадцать прекрасных королев), высокой тематикой (прославление мудрого принца Карла), изысканным языком, утонченной музыкой (то есть миру полной гармонии и красоты) он противопоставляет мир зла и хаоса с комическими и гротескными персонажами. Маска и антимаска в их противопоставлении возвышенного и низменного, изысканного и грубого, серьезного и комического несомненно еще больше подчеркивали барочный характер этого жанра.
классицизма в английской драме, полностью игнорировал бы те принципы драматического искусства, которые он с таким рвением [40] и упорством внедрял в английскую драму. Ведь именно в эти годы он создал свои лучшие произведения, выдержанные в традициях классицизма, – «Вольпоне» (1606), написанная через год после представления его первой маски, «Эписин, или Молчаливая женщина» (1609), написанная как раз тогда, когда он внедряет антимаску, «Алхимик» (1610), «Заговор Катилины» (1611), «Варфоломеевская ярмарка» (1614) и т. д. И конечно же Б. Джонсон не отказывается от своих эстетических воззрений и при написании маски.
«монархи и другие высокородные лица, которые обычно принимают участие в действии масок, могли бы не только любоваться богатством и внешним великолепием праздника или спектакля […], но и проникнуть в высокий серьезный замысел, освещающий внутреннее содержание и основанный на античной традиции и большой учености» (Ben Jonson. The Underwood). И этот «замысел», раскрываемый автором при помощи аллегорий и эмблематических образов, есть не что иное, как представление и мысли автора о мире, о противоборстве добра и зла, которое, по его мнению, неминуемо закончится победой добра. С приходом Джонсона в придворный театр маска приобретает ярко выраженную идейно-нравственную нагрузку и дидактический характер, опираясь, естественно, на античную традицию. Точно так же, как в своих комедиях, следует аристотелевской теории подражания природе, он стремился «показать почтенным зрителям зеркало шириной в сцену, на которой мы играем, где они должны увидеть уродство века» (Б. Джонсон. «Каждый выведен из своего гумора»). Бен Джонсон, споря с защитниками чисто зрелищного назначения маски, настаивал, что маска, как и любое другое драматическое произведение, «должна быть зеркалом человеческой жизни». В основе всех масок Б. Джонсона, а также и во всех лучших масках XVII в., лежит и горацианский принцип «развлекая, поучать». И реализуются эти классические постулаты искусства прежде всего через антимаску: именно ее персонажи призваны, подобно зеркалу, отражать уродство, низость, грязь, все пороки окружающего мира и, выставив их напоказ во всем их безобразии, вызывать к ним отвращение, и, прославляя уже в основной маске добродетели и красоту, звать к прекрасному и возвышенному. В этом состоит назначение искусства, как понимали его классицисты, и в это заключается назначение маски, как понимал его классицист Бен Джонсон. И двенадцать ведьм антимаски в «Маске о королевах» призваны были символизировать именно низости и пороки людей (такие, как Невежество, Подозрение, Злословие, Гнев и т. д.) И надо сказать, что описание их, их заклинания действительно вызывают отвращение.
С характером сатирической маски, антимаски тесно связана и «теория юморов», разработанная Джонсоном и положенная им в основу типизации образов, обязательной для построения характеров героев драмы классицизма. Человеческие страсти, наклонности и поведение представлялись общими и типичными для всех: каждая личность является носителем какой-то одной черты «юмора», определяющей все поведение человека: корыстолюбия, скупости, лицемерия, обжорства и т. д. Такие [41] персонажи его комедий, как Вольпоне – воплощение корыстолюбия – и Реби Бизи – олицетворение лицемерия, являются характерными примерами классической типизации. С одной стороны, «теория юморов» обедняла образы, делая их односторонними и схематичными, с другой стороны, принцип типизации позволял глубже проникать в психологию героев и решать те дидактически-обличительные задачи, которые ставились перед классицистической драмой. И ее персонажи-типажи, без сомнения, типологически близки к аллегорическим фигурам маски и – прежде всего – антимаски, в которой Бен Джонсон и его последователи полностью реализовали «теорию юморов», доведя до абсолюта типизацию персонажей. И Вольпоне, как и многие другие персонажи комедий Б. Джонсона, мог без особых изменений стать персонажем любой антимаски.
и заканчивается короткий путь этого жанра. Революция 1642 г. положила конец истории этого жанра. В последних масках, созданных в канун революции, антимаска все более настойчиво «наступает» на маску, неохотно уступая ее персонажам место на сцене. Так, в маске Ричарда Брума, ученика и последователя Б. Джонсона, которой завершается его комедия «Веселая компания», написанная в 1641 г., Добро и Гармония уже с большим трудом одерживают победу над Хаосом, спутники которого, Тревога и Вражда, еще долго кружат по сцене, не желая ее покидать, как бы предупреждая о возможных грядущих бедах.