Н. Т. ПАХСАРЬЯН
«СВЕТ» И «ТЕНИ» ПАСТОРАЛИ В НОВОЕ
«Таганка» МГОПУ им. М. А. Шолохова, 2004, с. 3-10.
http://www.ec-dejavu.net/p/Pastoral.html
драматические потенции пасторальной тематики привлекли внимание научной группы «Эпистеме», возникшей во Франции при Сорбоннском университете. В мае 2002 г, был создан электронный журнал «Этюд Эпистеме», выходящий дважды в год. В третьем номере журнала размещены материалы коллоквиума «Пастораль и меланхолия» (Pastorale et melancolie // Etudes Episteme: 2003, avril. №3 // www.etudes-episteme.com), проведенного в апреле2003 г., - шесть статей ученых из различных университетовФранции. В орбиту анализа включены пасторальные произведенияАнглии и Франции от Возрождения и начала XVII в. («Королевафей» Э. Спенсера, «Аркадия» Ф. Сидни, «Астрея» O. -д'Юрфе, пьесы-маски Б. Джонсона) до рубежа XVIII - XIX вв. и раннегоромантизма («Прогулка» Вордсворта). Цель данной статьи - познакомить специалистов с основными наблюдениями и концепциями, содержащимися в опубликованных материалах.
«Пасторальная репрезентация и лечение меланхолии на исходе Ренессанса: проблемы поэтики») утверждает, что вопрос об исцеляющем воздействии рефлексии над меланхолией, о ее роли в культуре классицизма был поставлен Марком Фюмароли еще в статье 1984 «Мы исцелимся, если захотим» («Ле Деба», № 29). Однако поэтологические аспекты анализа меланхолии были выяснены только в одной, классицистической версии, и только в отношении любовной меланхолии. Л. Гьяварини, со своей стороны, обращается к вопросу взаимодействия меланхолии и политики. В пору «осени Ренессанса» во Франции меланхолия выражает политико-религиозный кризис периода гражданских войн, она играет важную роль в рефлексии на этические и политические темы. Пасторальное уединение предстает радикальным выбором досуга, а не действия, это ставит под сомнение прямое сближение аристократической этики героизма и пасторальности. Можно объяснить меланхолию пастухов «Дианы» X. де Монтемайора или «Астреи» д'Юрфе реакцией дворянства на социальные противоречия, но такая же меланхолия существует еще у вергилиевых пастухов, где уже противопоставлен двор и деревенская, природная жизнь. Жак-меланхолик, персонаж пьесы Шекспира «Как вам это понравится», утверждает достоинство своей собственной меланхолии, превращает меланхолию в способ самоидентификации. В шекспировской комедии Арденнский лес являет собою миметическую инверсию придворной жизни: беспорядок и социальное волнение, беспокойство превращаются здесь в упорядоченность и счастье. Однако пастухи, живущие влесу, - это действительно пастухи, а не переодетые дворяне, а придворные, попадающие в лес, не переодеваются в пастухов. В комедии скрещиваются два поэтических кода - меланхолический и пасторальный. Жак-меланхолик сопровождает пастораль, но несмешивается с нею. Никаких перспектив исцеления его меланхолиив комедии нет. Он воплощает сатирическую составляющую и возможную темную сторону пасторали. В отличие от Шекспира, у Ф. Сидни между пасторалью и меланхолией существует более тесная связь, и это другая меланхолия: пастушеская Аркадия помогает героическим персонажам, принцамне препятствовать боли, «черному настроению».
Здесь чувствуетсявлияние итальянской пасторали, особенно «Верного пастуха»Гварини. Последний считал жанр пасторальной трагикомедии специально предназначенным для излечения мрачного настроения,меланхолии как антисоциального, антигражданского чувства. ПоГварини, меланхолия ведет к смерти. Автор статьи уточняет, чтоновым театральным жанром является собственно трагикомедия,хотя жанровое обозначение произведения Гварини - пастораль. Но пасторальные элементы представлены здесь в смешении с другими. Во Франции усвоение его опыта пошло по двум линиям -романной и драматической пасторали, с одной стороны, и комедииА. Арди, с другой. В пасторальной линии отчетливо прослеживаетсявключение меланхолического ингредиента, причем, если в «Астрее» д'Юрфе воплощено противопоставление героическогомира и мира пасторального, то в его же «Сильванире» большийакцент ставится на столкновении циничного вольнодумца Гиласа идвух меланхолических пастухов. При этом любовное вдохновение истиль речи влюбленных, меланхолия и красноречие тесно связанымежду собой. Не только у д'Юрфе, но и у Ж. Мере, Б. Баро, другихфранцузских авторов 1620-1630-х годов влюбленный не смешон, онне безумец. Мрачное настроение в драматической пасторали становится объектом насмешки; в то же время проводится различие между любовной грустью и меланхолическим безумием(«Пастушества» Ракана). В отличие от Гварини, авторы французских драматических пасторалей отказываются от стилистического смешения, создают либо поэтические, либо бурлескно-сатирические варианты темы пастушества. Но при этом«Верного пастуха» во Франции довольно много переиздают и переводят, это произведение отталкивает, и соблазняет одновременно.
Пастораль - как топос или как жанр - предоставляет возможность репрезентации социальных условий производствалюбовного дискурса. Пасторальная меланхолия становится важным моментом рефлексии одновременно над любовным чувством и над социальным положением. Поэтологические проблемы выявляют в данном случае свой антропологический смысл. Поэтому роль пасторали в культуре столь долговечна.
«Неуместность пасторальной меланхолии: незавершенность, издание и восприятие произведений против романической логики» сделан экскурс вантичную пастораль. Включение меланхолических мотивов в пастушеские идиллии Феокрита связаны с воспеванием любви илипоэтических удовольствий. В буколиках Вергилия к названнымтемам добавляется зтико-политическая меланхолия. В этом смысле пасторальные произведения Х\/1-Х\/П вв. не представляютничего нового. Но поразительно в них другое: преобладаниемеланхолии. В античных произведениях меланхолическое настроение - одно из многих и скорее составляет диссонанс, поконтрасту служит прославлению идеала досуга и гармонии. Но,начиная с «Аркадии» Сидни, меланхолия прогрессирует в романахНового времени. Любопытно также, что тексты «Аркадии», так жекак пасторальных романов д'Юрфе, Сервантеса, Лопе де Веги идругих не закончены, но неоднократно переиздавались с апокрифическими продолжениями, заключениями и т. п., аннулирующими их незавершенность, утверждающими счастливоевидение аркадийского мира. Благополучные развязки отличают ипасторальные трагикомедии. Таким образом, между авторами ичитающей публикой существовала некоторая несогласованность. Первые констатировали хрупкость, иногда невозможность пасторальных упований в противоречивом и смутном мире, окружающем их; вторые, движимые более вульгарными побуждениями, продолжали надеяться на буколический Эдем. Напримере «Астреи» можно убедиться, что подобное желание читателей первой половины XVII в. позволило им прочитать впроизведении д'Юрфе «текст, которого там не было». Но д'Юрфепринадлежит также трагикомедия «Сильванира», которая, по закону жанра, заканчивалась счастливо. Автор статьи задаетсявопросом, не разочаровался ли писатель в меланхолии? Но распространенность незаконченных романных пасторалей заставляет его поставить проблему шире: как соотносится меланхолическое настроение с пасторальным топосом, каковыграницы пасторального воплощения меланхолии. С этой цельюЛ. Плазене анализирует «Аркадию» Сидни и «Астрею» д'Юрфе.
Первая версия «Аркадии» была закончена примерно в начале 1581 г., но довольно долго считалась утерянной. Только в 1907 г. были найдены три рукописи этого варианта. С этой поры сталисравнивать «Старую» и «Новую Аркадию». «Старая Аркадия» построена как любовная история, завершающаяся свадьбой двухвлюбленных пар. По модели Саннадзаро, каждая книга заканчивается эклогами. В «Новой Аркадии» действие начинается«in medias res», как в «Эфиопике» Гелиодора. Линейное развитиедействия заменяется вторжением вставных ретроспективных историй, из-за чего пасторальный локус теряет свое главенствующее значение. Множество конфликтов, жестоких интриг возникают не только вокруг Аркадии, но и в ней самой. Роман приближается к героической эпопее, даже к трагедии иостается незавершенным. Издание «Аркадии» в 1590 и 1593 гг. затушевывает эту незавершенность, отрицает меланхолическийхарактер текста. К тексту «Новой Аркадии» издателями былоприсоединено заключение «Старой». Автор статьи пытается понять, была ли «Новая Аркадия» не закончена по внешним или повнутренним причинам, и приходит к выводу, что Ф. Сидни был неудовлетворен тем, как он сам реализовал собственный замысел. Он запечатлел в этой версии мир поражений, постоянной и тщетной борьбы, что противоречило его собственным ранним гуманистическим убеждениям.
Обращаясь к истории изданий текста «Астреи», Л. Плазене уточняет, что чаще всего историки литературы анализируют неавторский текст, а опираются на посмертное издание романа, тогдакак д'Юрфе опубликовал сам только первые три его части. Перваячасть романа выходит в год сорокалетия автора - в 1607 г.. вторая- в 1610, третья - в 1619. Переиздания этих частей свидетельствуют об интересе публики к «Астрее». Издание четвертой части в 1624 г. содержало только четыре книги и началопятой (тогда как в предшествующих частях было по двенадцатькниг). Конфликт между родственниками д'Юрфе после смерти автора в 1625 г., споры с издателями, разночтения в последнихтомах романа стимулировали желание секретаря писателя Б. Баровыпустить в свет в 1627 г. «Подлинную «Астрею», дополняющуюуже изданную четвертую часть и включающую последнюю, пятуючасть романа. Баро утверждает, что д'Юрфе поручил ему завершить то, что сочинил автор «Астреи», но объяснения егодвусмысленны, не позволяют установить степень участия автора взавершении романа. Анализируя «спираль меланхолии» в «Астрее», Л. Плазене устанавливает, что заявленный в началетекста замысел д'Юрфе - запечатлеть размышление об идеальнойлюбви и оказать ее развитие - меняется в последних частяхромана. У Баро развязка ситуации оказывается возможной только вплане «чудесного», фантастического, сверхъестественного. Идиллический пасторальный универсум теряет свое нарративноезначение, в повествование вторгаются новые персонажи, события,множатся опасные ситуации. Меланхолия влюбленных дополняется и усиливается меланхолическим восприятием истории, политики и морали. Текст романа, написанный самимавтором, не завершается, а обрывается, развязка повисает ввоздухе, пастораль оказывается под угрозой. Если рассмотреть«Астрею» в ряду других пасторальных сочинений д'Юрфе - междупоэмой «Сирен» и драматической пасторалью «Сильванира», тотогда отчетливо вырисовывается отказ д'Юрфе от меланхолии. Посравнению с Х. де Монтемайором акцент переносится от одинокихстраданий протагониста-мужчины к патетическим мукам пары влюбленных. Французский писатель придает «Сирену» трагическую тональность, отсутствующую в «Диане» Монтемайора. Одновременно он примиряет любовь и брак, противостоящие вкуртуазной традиции, превращает брак в желанное завершениестрасти. Между «Сиреном» и «Астреей» существует множествосвязей, в обоих произведениях дана история разлученных влюбленных, но гнев родителей в «Астрее» не основное препятствие. Главным становятся ссоры влюбленных, жаждущихабсолюта, и тем самым кодекс идеальной страсти на куртуазныйманер ставится под сомнение. Причиной меланхолически- драматического развития действия в «Астрее» является куртуазноеповедение, которое пытаются воспроизвести герои романа. Куртуазный идеал и обожествление женщины плохо сочетаются среальностью брака, но именно к нему стремятся влюбленные. Вистории Сильвандра, Астреи и Селадона любовь оказывается неприбежищем покоя и нежности, а тираном. Последнее сочинениед'Юрфе - «Сильванира» порывает с фаталистической концепцией«Сирена» и «Астреи». Она обращена к практике брака, демонстрирует, что родители вынуждают своих детей к браку порасчету, любовь становится предметом торга, а жизнь молодыхдевушек - чередой тираний, сначала со стороны родителей, потом- мужа. Реформа брака, предложенная в «Сильванире», не означает возвращения к куртуазному идеалу. Мораль «Сильваниры» держится на равновесии разных концепций любви,писатель отвергает высокий любовный идеал, коль скоро он ведетк бесконечным страданиям и не гуманен. Задаваясь вопросом, неявляется ли незавершенность и французского пасторального романа, подобно «Аркадии» Сидни, концептуальной, литературовед приходит к выводу: если д'Юрфе и собирался привести своих пастухов к счастливой развязке, то он ощутилневозможность сделать это в рамках уже развитого сюжета романа. Меланхолия оказалась извращением пасторали, не. случайно, . пастушеский роман в 1630-е годы уступил местодраматическим пасторалям, по законам жанра предполагающимсчастливую развязку. Извлекая фабульные эпизоды из той же«Астреи», пасторальные трагикомедии придавали им благополучный конец, что означало триумф радости над меланхолией.
«Голос тени: пастораль и меланхолия в «Аркадии» сэра Ф. Сидни»), останавливаясь на анализе первойсцены «Новой Аркадии», обнаруживает в ней идеализированныйпасторальный декор. Однако он потеснен дальнейшим развитиемдействия, включающим мрачные политические битвы. Аркадия изображена не как поэтическое место спокойных раздумий, а какгосударство, входящее в политический контекст, пасторальноеуединение правителя этого государства искусственно и умножаетнеблагополучие страны. Оно не совместимо с миссией короля,призванного управлять. Сидни вплетает пасторальные мотивы вболее сложную повествовательную конструкцию, ограничиваетпространство пасторали и насыщает пасторальный локус меланхолическими элементами. Совершенная Аркадия превращается в ментальную модель, входит в горизонт ожидания,но не реализуется в действии. Высокие герои романа - не пастухи,их переодевание в пастухов осуждается, ибо увеличивает опасности их существования, а большинство персонажей-пастуховобрисованы гротескными красками и вплетены в социальную иерархию, включающую и ремесленников, и крестьян. Некоторыепасторальные клише (например, встреча с дикими зверями) наделены новыми, неожиданными функциями. Пейзажи романа несодержат специфически пасторальной красоты, носят меланхолический оттенок. Эклоги также пронизаны меланхолическими настроениями, однако не все стихотворениясвязаны с пасторальной темой, а пасторальная риторика принцевПирокла и Мусидора не всегда меланхолична. Если в «Диане»Монтемайора пасторальная меланхолия смягчается до элегантнойностальгии, то в сидниевской «Аркадии» она проблематизируетосновное действие и набрасывает мрачную тень на рассужденияповествователя о самообладании и самосовершенствовании.
Форен - приходятк тем же выводам об усилении меланхоличности на пути движениялитературы от Ренессанса к XVII столетию.
«Меланхолические модуляции» пасторальной традиции от эпохи Просвещения до романтизма исследует профессор компаративистики Ж. -Л. Акетт. Его интересуют как связи междупасторалью во Франции и Англии, так и переклички и расхождениямежду трактовкой пасторальности в XVII, XVIII и в начале XIXстолетия. Если картина Н. Пуссена «Аркадские пастухи» была, помнению Э. Панофски, элегической трансформацией барочного «memnto mori», то Дидро в своих «Салонах» и Делиль в «Садах»видят в ней противопоставление смерти и пасторали, веселья ирадости пастухов и мрачной меланхолии могилы. Эпоха Просвещения в целом не склонна была смешивать пастораль имеланхолию. Но в поздней моралистической повести Мармонтеля«Палемон» пастухи Пуссена уже описаны как меланхолическиефигуры - задумчивые, грустные; писатель возобновляет барочноетрагическое восприятие темы смерти и наделяет им картину Пуссена. В пасторальном романе забытого автора начала XIX в. П. Бланшара «Феликс и Полина» могила занимает центральное место пасторального универсума. В повествовании царит чернаямеланхолия, рассказчик чувствует вину за смерть своей дочериПолины и ее жениха Феликса. Связь пасторали и меланхолии приэтом у Мармонтеля и у Бланшара художественно реализуется различным образом.
«Пяти пасторальных эклогах» Т. Уортона. Но драматическая схватка со смертью вытесняетсясозерцанием, проникнутым морализацией. Тема могилы - не единственная меланхолическая модуляция пасторальной темы вэтот период. Если «Поль и Виржини» обычно рассматривают каксовременный аналог «Дафниса и Хлои», то критик выделяет в этихпроизведениях различие повествовательных структур. Нарративное обрамление вводит хронологическую дистанцию, указывает на то, что Аркадия уже утрачена, от нее остались толькоруины. Пасторальный универсум разрушен, о нем можно вспоминать, но его нельзя восстановить. Читатель находит впроизведении Бернардена де Сен-Пьера топику элегической пасторали. При этом хронологически текст Бернардена предшествует сочинениям Мармонтеля и Бланшара. Компаративисты усматривают тут влияние английской литературы,где в последние десятилетия набирает силу «печальная» поэзия ипроза. Но вероятнее обратное воздействие автора «Поля и Виржини», в частности, на пасторальную элегию Вордсворта «Прогулка». Различие французской и английской традиций проявляется в данном случае не в большем количестве меланхолии, а в другом: элегичность, изначально присущая пасторали, в европейской литературе эпохи Просвещения концентрирует связь пасторальности и меланхоличности в особом персонаже - путешественнике-созерцателе, но образ меланхолического мыслителя в английской литературе очень быстро становится фигурой поэта. Традиционный обмен песнями влюбленных пастухов или элегическое повествование одного героя уступает у Вордсворта место беседе между путешественником и старым поэтом. Тем самым пасторальная поэзия в Англии эпохи романтизма, утверждает ученый, не исчезает, а обновляется.