Пауль Флеминг: «А Волга впереди пусть нам готовит путь…»
Сайт Николая Марянина
http://triozera16-56.ucoz.ru/publ/paul_fleming_a_volga_
vperedi_pust_nam_gotovit_put/1-1-0-20
В 17 веке в Западной Европе самой известной книгой о России было "Описание путешествия в Московию и через Московию в Персию и обратно”. Её автор - немецкий учёный и путешественник Адам Эльшлегер, которого русские называли Олеарием. Книга затрагивала множество явлений природы, общественной жизни, идеологии, быта и нравов тогдашней России. Адам Олеарий дважды проплывал по Волге мимо древнего Булгара вместе со знаменитым немецким поэтом Паулем Флемингом, который воспел наш край в одном из своих сонетов…
В Персию через Россию
Предприимчивые немцы тогда уже понимали, что Россия – это огромный рынок для их товаров. Первое посольство в Москву для сбора сведений об условиях торговли состоялось в 1633-35 годах. А в 1636-ом решено было отправить экспедицию через Россию в Персию. В обоих посольствах участвовал знаменитый немецкий ученый-энциклопедист Адам Олеарий. Благодаря исключительным способностям и прилежанию, он сумел закончить один из лучших в Германии Лейпцигский университет и получить учёные степени. Блестящие отзывы о его научных заслугах повлияли на включение Адама Олеария в посольство шлезвиг-голштинского герцога Фридриха III. Возглавил его посол Отто Брюггеман. Посольство состояло из более 90 человек, в его состав также вошли известный врач и художник Гартман Граманн и знаменитый поэт Германии, представитель немецкого барокко Пауль Флеминг. Адам Олеарий исполнял обязанности советника посла и секретаря.
Для экспедиции в Персию на верфях Нижнего Новгорода был построен специальный парусный корабль, на котором летом 1636 года немецкое посольство и отправилось вниз по Волге. На буксире за кораблём шла специальная баржа с провизией. В Казань приплыли 13 августа и послали местному воеводе подарок – большой перстень с рубином. Здесь же к посольству присоединился специально приехавший из Астрахани лоцман, якобы знавший на Волге все мели.
парусник не остановился на ночлег. На следующий день путешественники миновали Ключищи, а затем, несмотря на опытного лоцмана, несколько раз натыкались на мели и даже потеряли малый якорь. Особенно крепко сели на Теньковскую мель, корабль перетаскивали через неё в течение нескольких часов.
Сонет о Каме
К вечеру 17 августа судно немецкого посольства подошло к устью Камы. Открывшийся величественный вид слияния двух рек, пустынное левобережье, за которым простиралось дикое поле, рассказы проводника о бытующих здесь мифах и грозных разбойниках пробудили в душе Пауля Флеминга вдохновение. И он, размышляя о судьбе экспедиции и глядя на уходящую от Камы вдаль Волгу, написал свой очередной сонет: «Царицы дикие пустынных пермских вод, / Плывите, нимфы, к нам, не замедляясь боле… / У волжских берегов ваш взор, на дикой воле, / Голштиньи первенца и гордость обретёт: / Корабль наш здесь стоит. По всей Руси идёт / Лишь разговор о нём и нашей славной доле. / Голштинцам удалось безвестное дотоле, / Что в вечности скрижаль их имя занесёт. / Пусть бурых вод своих нам Кам-отец нальёт / Ковшами полными, чтоб сосен наших ход / Замедлить не могли ни суши здесь, ни мели, / А Волга впереди пусть нам готовит путь, / Чтоб от опасностей могли мы отдохнуть / И смерть и грабежи нам угрожать не смели».
Олеарий меж тем записал в дневнике о Каме: «Она течет с северо-востока, как говорят, беря начало в области Пермь, и впадает с левой стороны в Волгу. Это широкая река, почти такая же, как Везер в Германии, и вода в ней бурая». Однако, в сравнении автор ошибся – на самом деле река Везер в несколько раз короче Камы. Упомянул Олеарий также о двух островах в устье, наибольший из которых назывался Соколом. Остров этот значился на старых волжских картах вплоть до затопления.
«Напротив, на суше, была красивая деревня Поганщина, и в трёх верстах за ней другая - Каратаи. Затем в 10 верстах от Камы следовала Киреевская, у которой мы устроили привал на ночь», - продолжает свою запись Адам Олеарий. Все перечисленные селения находились на правом берегу Волги. Однако на карте, которая была составлена по итогам путешествия, остров Сокол и деревня Каратаи отмечены на нашем, левом берегу. Такую путаницу можно обнаружить и в других местах: к примеру, Симбирская гора и остатки города на ней, разрушенного Тамерланом, тоже изображены на карте на левом берегу Волги. Видимо, специалист, составлявший позже карту, несколько запутался в записях Олеария, который отмечал населённые пункты и по пути в Персию, и обратно.
не были видны с Волги (их загораживали поросшие лесом острова). Территория номинально относилась к Казанскому уезду, но была очень мало заселена и подвергалась регулярным набегам кочевников. Только 20 лет спустя, после того как в 1656 году возвели Закамскую засечную черту, сюда хлынули толпы переселенцев.
На следующий день Олеарий оставил в дневнике запись о нашем крае: «18-го мы шли на парусах весьма свежо вперёд, и к полудню с левой стороны снова встретили реку - Чертык. Она начинается в немногих сушей верстах от Камы, в качестве особого рукава, и здесь в 30 верстах за Камой впадает в Волгу». На карте Чертык изображён именно как река, а не рукав Волги. И даже приток к ней пририсован – видимо, имелась в виду река Бездна, о которой мог рассказать проводник. Возможно, Олеарий просто не совсем точно выразился в дневнике (нужно было уточнить, что Чертык «начинается в немногих сушей верстах» не от Камы, а от устья Камы), а картограф позже нарисовал так, как написано.
Страсти у Пролей-Каши
Далее путешественники встретили город Тетюши: «… в 120 верстах от Казани, справа, высоко на горе и по склону её; он состоит из разбросанных домов и церквей, весь построен из дерева и, вместо стены, окружён частоколом. Начиная от этого места и вплоть до конца Волги уже не видно ни одной деревни», - пишет Олеарий. А чуть дальше за Тетюшами подплыли к острову Пролей-Каша (он располагался напротив Полянского городка и сейчас затоплен). Олеарий так объясняет название острова: «…здесь несколько слуг, как говорят, убили своего господина и засыпали его труп крупой». Полянский городок, находившийся на месте современного села Полянки, к тому времени уже существовал несколько десятилетий, со времён строительства Тетюшской засечной черты, но из-за набегов кочевников большей частью пустовал. Да и его просто не было видно от острова из-за поросшей перелесками поймы Волги, поэтому он и не появился в записях и на карте.
Сразу за Пролей-Кашей путешественники увидели восемь плывущих навстречу лодок. Это был терский воевода со своими стрельцами, возвращавшийся в Москву с Северного Кавказа после трёхлетнего управления областью. Олеарий пишет: «Так как неизвестно было, что это за народ, и можно ли им доверять, то им крикнули, чтобы они не подходили слишком близко, иначе в них будут стрелять». Подплывшие стрельцы предупредили, что на Волге и Каспийском море в разных местах находится около трёх тысяч казаков и разбойников, которые подстерегают суда и грабят их. А недалеко отсюда они видели 70 человек верхом на конях, которые вели разведку на берегу. «Мы для салюта выстрелили из большого орудия, - сообщает в записках Олеарий, - и, поехав дальше, прибыли к реке Утке, в 26 верстах от Тетюш, текущей от города Булгара».
прибыло посольство, спутавшее Майну с Уткой. На карте Олеария река Утка тоже обозначена как приток Волги, но город Булгар на неё не нанесён.
Тетюшские рыбаки
В записках Адам Олеарий рассказал также, как рано утром к ним на судно пришли несколько рыбаков из Тетюш, ловивших рыбу в этих местах. Они предложили иностранцам 65 больших и жирных лещей на продажу, попросив за них 50 копеек или 1 рейхсталер. Один из этих рыбаков удивил путешественников своей добросовестностью - не захотел брать переданные ему по ошибке лишние 5 копеек, пока его несколько раз об этом не попросили.
Записал он и способ рыбной ловли, используемый тетюшскими рыбаками: «Они опускают в воду, на дно, длинную верёвку с большим камнем и привязывают верхний конец её к нескольким связанным вместе толстым деревяшкам, лежащим на воде; к деревяшкам прикрепляют удочки, нацепив на них довольно большие рыбы. Так ловятся большие белуги длиной в 4, 5 и 6 локтей; мясо их очень белое, сладкое и вкусное». Олеарий отметил, что на обратном пути они купили у рыбаков белугу за один рубль, и не только сразу накормили всех, кто был на корабле, но ещё и засолили целую бочку.
Также Олеарий сообщил, что русские, плавающие по своим делам по Волге, обычно привязывают к лодке на тонком канате удочку, к которой прикреплена железная, покрытая толстым слоем олова пластинка в форме рыбы, длиной с ладонь, а то и короче (видимо, тогда блесной её ещё не называли). «Когда удочка эта тащится по воде, - подчёркивает он, - то, ввиду ширины своей, пластинка по временам поворачивается и бывает похожа на играющую рыбу; на такую удочку удаётся им за время поездки наловить больше, чем они могут съесть, так как Волга очень богата всякого рода рыбами».
С приключениями и трудностями немецкое посольство всё же добралось до Персии, где прогостило целых два года. В обратный путь отправились осенью 1638 года. Олеарий в дневнике был уже немногословен: «6-го ноября мы прошли мимо большой реки Камы и 8-го вечером, при большом холоде, зашли в казанскую речку». Начался ледостав, и путешественники вынуждены были остановиться в Казани. Лишь 13 декабря, когда установился снежный покров, немецкое посольство на 60 санях отправилось в Нижний Новгород, а затем в Москву.
В итоге немцам не удалось достичь своей цели и наладить торговые отношения с Персией. Путь по Волге оказался чрезвычайно опасным, тяжёлым и затратным. Посол Брюггеман, к тому же, своевольно распоряжался имуществом экспедиции, и по обвинению Олеария в злоупотреблениях был в 1640 году казнён. А описание этого путешествия было опубликовано в Германии в 1647 году и быстро завоевало популярность в Европе. Олеарий сопроводил книгу картами, топографическими схемами, рисунками и целыми картинами - он рисовал сам и нанял к тому же нескольких художников. Всё это способствовало усвоению и пониманию текста. Самодовольным европейцам интересно было в таких подробностях узнать о «дикой России».
Надо отдать должное и Паулю Флемингу, стихи которого сопровождают записки Олеария. Он пропитался уважением и к рускому народу, и к России, закончив своё поэтическое повествование обращённым к европейцам риторическим вопросом, на который Запад до сих пор не может найти ответа: «Так, значит, здесь сошла ты в наше поколенье, / Святая простота, святое украшенье, / Ушедшее от нас? / Так, значит, вот страна, / Что честью, правдою и до сих пор полна?»
Источник: http://Газета "Новая жизнь", апрель 2009 г.