Приглашаем посетить сайт

Чекалов К. А. Россия смутного времени в интерпретации М. Бизаччони.

РОССИЯ СМУТНОГО ВРЕМЕНИ В ИНТЕРПРЕТАЦИИ М. БИЗАЧЧОНИ.

Электронно-периодическое издание «Новые российские гуманитарные исследования»

– начала XX веков: Материалы “круглого стола” (5 декабря 2006 года)

&
binn_rubrik_pl_articles=253#Tchek

Майолино Бизаччони (1582-1663) родился в один год с главным героем самого знаменитого из своих произведений, третьим сыном Ивана Грозного Димитрием. Бизаччони получил степень доктора юриспруденции в Болонье, много путешествовал, в том числе по Венгрии, Германии и Фландрии; храбрый воин, участник Тридцатилетней войны и завзятый дуэлянт, он был поклонником французской культуры и лично Ришелье. Обосновавшись в Венеции, он посвятил себя занятиям историографией, новеллистикой и драматургией. Его перу принадлежат «Комментарий к войнам, имевшим место в Германии во времена короля Густава» Адольфа Шведского (1633), четыре сборника новелл, «История гражданских войн недавнего времени» (1652) и немало переводов французских писателей (романы Ж. -П. Камю, Ла Кальпренеда, М. Скюдери, В. Д'Одигье). Людовик XIV присвоил писателю титул маркиза; тем не менее умер он в нищете.

«Димитрий Московит» (1639, второе издание - 1643, третье - 1649). Роман был написан на основе материала, ранее отчасти использованного в историографических трудах Бизаччони. Цель написания формулируется автором следующим образом: «чтобы небо Италии не осталось лишённым этого сюжета». Тем самым Бизаччони подчёркивает, что в европейском плане не явился первопроходцем в освоении темы (имея в виду, очевидно, прежде всего «Великого Князя Московского» Лопе де Веги). Между тем и в Италии к концу 1630-х годов уже имелись разработки сюжета (о чём писал в своё время М. П. Алексеев), но исключительно в историографии, а не в прозе.

Небезынтересен подзаголовок «Димитрия Московита», появившийся во втором издании книги – «Трагическая история»; он не столько отсылает к традиции М. Банделло, сколько соответствует характерному для XVII века представлению о созвучности трагического пафоса и исторической тематики.

«высокого исторического романа барокко» (А. В. Михайлов); любовная интрига оттеснена на периферию повествования; про героя Бизаччони нельзя сказать, что «Мариною одною занят он» (Пушкин). События «Димитрия-Московита» развиваются буквально по дням и в строго хронологическом порядке; автор привлекает точные даты, избегает вводить полностью вымышленных персонажей. В то же время включение в текст любовных писем, активное использование «судебной» риторики и мифологических аллюзий вполне соответствует принципам барочного романа.

Герой Бизаччони - вовсе не самозванец, не Отрепьев, которого писатель именует «известным чернокнижником», а царевич Димитрий, законный наследник трона. Он не погиб в Угличе, так как немец-воспитатель положил на ложе царевича двойника, которого и зарезали подосланные Годуновыми люди (эта версия была изложена в записанной в 1603 году «Исповеди» Лжедимитрия; видимо, Бизаччони почерпнул ее из реляции Бареццо Барецци (Антонио Поссевино). Димитрий преследуем тираном Борисом, но героически одолевает его, а затем сам становится жертвой своей неспособности править. Герои достаточно четко разделены на два лагеря, причем протагонист выписан с большой симпатией. Зато Борис Годунов показан отвратительным тираном, жестоким и недоверчивым, вынашивающим криминальные планы. У Бизаччони нет ни слова о достаточно просвещенном и благосклонно встреченном подданными правлении Бориса, хорошо известном по трагедии Пушкина. Чтобы возложить на московитов ответственность за жестокое убийство благородного героя, их национальному характеру приписываются разнообразные изъяны. В романе большое место занимает трактуемая в барочном духе тема смерти и тления, а также пышные описания в духе эстетики Wunderkammern.

«Московита», добавленная в третьем издании романа, повествует о событиях, имевших место уже после смерти Димитрия, о не менее трагической судьбе «Анны Марины» (так именует автор Марину Мнишек) и ее взаимоотношениях со вторым (по Бизаччони - первым) Лжедимитрием. Сюжет второй части, как и первой, во многом созвучен барочным романическим структурам. Смерть Марины изложена в той версии, которая характерна для польских источников (по Бизаччони, она не окончила свои дни в заточении в "Маринкиной башне", а вместе с сыном Иваном была брошена в прорубь). Во второй части доминирует военно-историческое измерение, психология героев отступает на второй план; повествование отличается здесь большей собранностью, но и меньшей увлекательностью. Тем не менее, как первая, так и вторая части «Московита» должны рассматриваться как отдаленный прообраз исторического романа XIX-XX веков, ведь в них предпринята попытка увидеть историю сквозь судьбу личности.