С. Мокульский.
Лафонтен
статья из Литературной энциклопедии
«века Людовика XIV». Род Л., весьма древний и богатый, имел претензии на дворянское звание; претензии эти дорого обошлись поэту, на к-рого в 1662 был наложен крупный штраф за незаконное присвоение дворянского титула. Это характерно для Л., вращавшегося среди высшего света и ведшего образ жизни типичного аристократа.
В лит-ру Л. вошел поздно. Он дебютировал посредственным подражанием «Евнуху» Теренция [1654]. Переехав в 1657 в Париж и найдя покровителя в лице Фуке, всесильного министра финансов Людовика XIV, Л. получил пенсию, за к-рую обязался сочинять по стихотворению в месяц. Так появились многочисленные сонеты, баллады и мадригалы Л., воспевавшие мелочи светской жизни в свободном, непринужденном тоне, отличном от манерности поэтов «прециозной» школы (см.). Опираясь на традиции старофранцузских поэтов и Маро (см.), Л. обновляет лексику и строфику «легкой поэзии» (poésie légère), становясь ее виднейшим представителем. Более крупные его вещи свидетельствуют о поисках своего стиля путем использования приемов различных поэтических школ. В эклоге «Климена» [1658] он влагает рассказ о любовных муках пастуха Аканта в уста девяти муз, излагая одну тему в девяти стилях. В аллегорической поэме «Сон в Во» (Le Songe de Vaux, 1658), воспевающей роскошный загородный дворец Фуке, он чередует стихи с прозой, описания с рассказами и диалогами, стиль героический с лирическим. Стремление овладеть разными стилями и жанрами приводит его к подражанию слащавой риторике Марино (см.), под влиянием к-рого он пишет «героическую» идиллию «Адонис» [1658]. Л. стоит здесь целиком на почве эстетики Барокко (см.) в его галантно-аристократическом, гедонистическом выражении, но у него нет присущей Барокко антиномичности, иррациональности и мистицизма: этому противилась здоровая буржуазная психика Л., только временами подавленная салонно-аристократическими условностями. Тем не менее пристрастие к барочной помпезности, велеречивости и декоративности было у Л. весьма прочным; оно не покидало его даже в самый «классический» период его деятельности.
Рассказчик-реалист и наблюдатель, он неизменно мечтает о героическом стиле, насилует свое дарование сочинением од и поэм, либретто для опер и балетов, а в старости пишет трагедию в корнелевском стиле «Ахилл» (не окончена).
В 1661 наступает перелом в жизни Л., вызванный отставкой и арестом Фуке. Л. стремится привлечь общественное мнение в пользу своего покровителя; сочиняет трогательную «Элегию к нимфам Во» (Élégie aux nymphes de Vaux, 1661). Но заступничество за Фуке повлекло изгнание Л. в Лимож. В 1664 он находит покровительницу в лице герцогини Бульонской, которой посвящает свои скабрезные стихотворные «сказочки» (contes), почерпнутые у Бокаччо, Петрония, Апулея, Ариосто, Рабле, Маргариты Наваррской и др. «Contes» имели громкий, но скандальный успех; они выдержали 4 издания [1667—1674], после чего были запрещены и навлекли на Л. немилость короля, долго противившегося его избранию во Французскую академию (избран только в 1684). Наконец в 1668 Л. выпускает первые 6 книг своих басен под скромным заглавием «Басни Эзопа, переложенные в стихи Лафонтеном»; следующие 5 книг выходят в 1678, а последняя (12-я) — только в 1694. Попутно Л. издает маленький роман в прозе «Психея и Купидон» [1669], проникнутый изящным «прециозным» юмором, и пишет (в сотрудничестве с актером Шанмелэ) комедии «Раготен» [1684], «Флорентиец» [1685] и «Волшебный кубок» [1688], мало достойные его имени. Басни Л. принесли ему общее признание. Лишь король сохранял холодность к любимому поэту всей высшей знати, к-рый платил ему той же монетой (ср. басни III2 и VII1). В молодости вольнодумец «либертен», язвительно говоривший о провидении, благодати и т. д., Л. переживает в старости «обращение», отрекается от своих «безбожных» сказок, пишет парафразы на псалмы и умирает верным сыном католической церкви.
Лит-ая слава Л. основана целиком на его баснях, которые он, как и все свои другие произведения, сочинял исключительно для высшего парижского света, для придворной аристократии. Это «хорошее общество» (la bonne compagnie) было подлинным ценителем всего творчества Л., к-рый сумел приспособить свою буржуазную психику, свой «галльский» ум, охотно искавший вдохновения у грубых средневековых рассказчиков, к вкусам и требованиям парижских салонов. Лит-ый диктатор эпохи, создатель догматической эстетики классицизма, Буало (см.) ведет борьбу со всеми уклонениями от рациональных форм мысли и творчества — с прециозностью и бурлеской (см.), с жеманной пасторалью (см.) и грубым фарсом (см.). Л. целиком принимает программу Буало, формулируя ее в знаменитом четверостишии, написанном под впечатлением комедии Мольера «Несносные»: «Nous avons changé de méthode, / Jodelet n’est plus à la mode, / Et maintenant il ne faut pas / Quitter la nature d’un pas» (Мы изменили метод, Жодле уже больше не в моде, и сейчас не следует отступать ни на шаг от природы). Эта декларация новой школы «здравого смысла» и «хорошего вкуса» получила практическое осуществление в творчестве самого Л., в частности — в его знаменитых баснях.
(см. «Басня»). Но у тех басня имела узко дидактическую, практическую цель, являясь иллюстрацией к поучению. У Л. центр тяжести постепенно перемещается на рассказ. Если в первых двух книгах он стоит еще во многом на традиционных позициях дидактической басни, то в дальнейшем он хочет не поучать, а развлекать своего читателя. Отсюда и ослабление общественного смысла басни, которая превращается в «веселую болтовню», «красивую игрушку» (Лессинг), предназначенную для увеселения паразитического класса. Параллельно ослаблению дидактической установки усиливается сюжетная сторона басни; художественное развитие повествования приобретает основное значение, а мораль становится как бы рудиментарным привеском. Задача Лафонтена — по-новому, свежо и оригинально, рассказать старую басню. В традиционные сюжетные рамки он вводит много нового, неканонического, реально-бытового материала. Его басни развертывают обширную картину современной французской жизни, «комедию в 100 актов», персонажи которой, четко очерченные именно как социальные типы, взяты из всех классов и сословий французского общества XVII в. Правильно заметил Тэн, что всякая басня Л. построена, как маленькая драма, — с экспозицией, интригой и развязкой, с мастерским диалогом, с чисто драматической обрисовкой персонажей посредством их поступков и яз. Это относится не только к людям, но и к животным, к-рых Л. рисует с поразительной жизненностью, заставляя судить об их характере по их поступкам и приписывая им человеческие свойства, не упраздняющие однако их животной натуры.
Особенности стиля Лафонтена тесно связаны с его мировоззрением. В основе его стиля лежат ясность, трезвость и точность наблюдения реальной действительности и в то же время — острое ощущение противоречий этой действительности, ее отклонений от принципов «хорошего вкуса» и «здравого смысла», порождающее юмористическую, насмешливую трактовку событий. Эти реалистические черты в творчестве Л., равно как и его жизнерадостность, здоровый оптимизм, характеризуют его как представителя молодого, восходящего класса. Но в то же время почти полное отсутствие агрессивных тенденций, обличительных настроений и сатиры знаменуют удовлетворенность существующим порядком вещей, уверенность в его справедливости и разумности — настроения, характерные для крупной чиновной и денежной буржуазии, поддерживавшей монархию Людовика XIV (вопреки утверждениям Тэна Л. — не сатирик, а спокойный наблюдатель, эпикурейски-шутливо говорящий об общественных недостатках и пороках и лишенный всякого политического темперамента). Как ни близок был Л. к аристократическим кругам, его мировоззрение проникнуто сплошь буржуазными чертами; таковы его вольнодумство, эпикуреизм, сенсуализм, эгоистическая утилитарная мораль, подчас граничащая с цинизмом, прославляющая, подобно буржуазной новелле, успех и удачу независимо от средств, которыми они достигаются; она учит трезвому взгляду на жизнь, уменью пользоваться обстоятельствами, угождению всем людям, так как могут пригодиться даже самые маленькие из них. Лафонтен лишен всякой сентиментальности; его герои — те, кто умеет быть кузнецом собственного счастья.
Подобная мораль буржуа эпохи первоначального накопления замаскирована изящной формой, непринужденной болтовней с аристократическим потребителем, искусственным простодушием (naivete), т. е. фикцией рассказчика, верящего небылицам, о к-рых он рассказывает. (Эта сторона басни Л. была впоследствии теоретически обоснована Мармонтелем и стала каноническим признаком жанра у всех последователей Л.). Так, буржуазное содержание облекается в светскую форму, подчиняется концепции искусства как изящной забавы, приятного времяпрепровождения. Сюда присоединяется могучий художественный инстинкт Л., его уменье схватить и передать словами, звуками и ритмами все ощущения реального мира, рамки к-рого широко раздвигаются, включая помимо мира людей также мир вещей, растений, животных, природу в целом, к-рой не знали другие классики XVII в. Соответственно тому расширяются и выразительные средства поэзии Л.; его лексика обогащается из языкового запаса старинных авторов (особенно Рабле), провинциальных наречий и живой народной речи; его слог гибок, сочен и меток; его метрика и просодия поражают богатством и разнообразием ритмов, пристрастием к свободному стиху, предвещающим просодию романтиков и даже символистов с той лишь разницей, что чисто музыкальная и живописная сторона стиха у Л. рационализирована, подчинена смысловой, рассудочной стихии. В этом опять-таки сказывается его классовая психика, проникнутая чисто буржуазным рационализмом.
Басни Л. оказали громадное влияние на все европейские лит-ры, несмотря на противодействие идеолога передовой немецкой буржуазии XVIII в. Лессинга (см.), стремившегося использовать басню как орудие общественно-политической борьбы. В России по стопам Л. шли все видные русские баснописцы: Сумароков, Хемницер, Измайлов, Дмитриев, Крылов и др.
Библиография:
собр. сочинений, под ред. А. Введенского, 2 тт., СПБ, 1901; œuvres de La Fontaine, publ. par C. A. Walckenaer, 18 vv., 1819—1821 (переизд., 1822, 1826, 1835, 1838, 1840); œuvres complètes de La Fontaine, publ. par Marty-Laveaux, Bibliothèque Elzevirienne, 5 vv., 1857—1877; publ. par L. Moland, 7 vv., 1872—1876; publ. par H. Regnier et P. Mesnard, Coll. des Grands Écrivains de la France, 11 vv., 1883—1893 (научно-критическое изд.).
II. Кирпичников А. И., Французская литература в эпоху псевдоклассицизма, во «Всеобщей истории литературы», под редакцией В. Корша, т. III; Лансон Г., История французской литературы, т. II, XVII в., СПБ, 1899 (есть и др. изд.); Дауден Э., История французской литературы, СПБ, 1904 (есть и др. изд.); Венгерова З., Статья в журн. «Образование», 1896, № 5—6. Лучшая биография Лафонтена: Walckenaer C. A., Histoire de la vie et des ouvrages de La Fontaine, 1820 (4-me éd., 1858).
Главные историко-критические труды:
éd., 1895); Sainte-Beuve, Portraits littéraires, v. I; Causeries du lundi, v. VIII; Michaut G., La Fontaine, 2 vv., 1913—1915; Marty-Laveaux, Essai sur la langue de La Fontaine, 1853; Banville Th., Petit traite de poésie francaise, 1881; France A., Le génie latin, 1913; Vossler K., La Fontaine und sein Fabelwerk, Heidelberg, 1919; Hallays A., J. de La Fontaine, 1922.
III. Lorin Th., Vocabulaire pour les œuvres de La Fontaine, 1852; Rochambeau, de, Bibliographie des œuvres de La Fontaine, 1911.