Пахсарьян Н.: XVII век как "эпоха противоречия": парадоксы литературной целостности.
Примечания

Н. Пахсарьян.
XVII век как "эпоха противоречия": парадоксы литературной целостности.

ПРИМЕЧАНИЯ

1 См., напр.: "Является ли XVII век эпохой столь же единой, как, скажем, Ренессанс? - Ответ однозначен и определенен" (АникстА.А. Проблемы изучения художественной культуры XVII века// Рембрандт. М., 1970. С. 132), или "Каким может быть общий термин в свете закономерностей исторического развития эпохи? Раннее Просвещение? Или иное, более удачное понятие?" Золотов Ю. К. Пуссен и вольнодумны // Сов. искусствознание. 1978. № 2. С. 165), а также: Rohou J. Histoire de la litterature francaise du XVII siecle. P., 1989. P. 4.

2 Михайлов А. В. Диалектика литературной эпохи // Михайлов А. В. Языки культуры М., 1997. С. 32.

3 О популярности трактовок такого рода еще в 80-х годах нашего столетия пишут и отечественные (Косарева Л. М. Социокультурный генезис науки Нового времени. М., 1989. С.З) и зарубежные (Mousnier A. Que represente le XVII siecle pour un homme du XX? // Destin et enjeux du XVII siecle. P., 1985. P. 62) ученые. Ср. характерное название статьи французского исследователя "Существует ли XVII век?" (Goubert P. Le XVII siecle existe-t-il? // Ibid. P. 17).

4 Gaillard F. La periodisation comme decoupage d'objet // Analyse de periodisation litteraire.

5 Виппер Ю. Б. О "семнадцатом веке" как особой эпохе в истории западноевропейских литератур // XVII век в мировом литературном развитии. М., 1969. С. 12. Примерно в это же время в западной науке проблему перехода от Возрождения к Просвещению, выявления конкретных стадий этого перехода называют "одной из важнейших проблем интеллектуальной и культурной истории человечества" (Йетс Ф. Розенкрейцерское Просвещение. М., 1999. С. 60 - впервые работа вышла в Англии в 1972 г.).

6 Ср., напр.: "Исходным положением для нас является тезис о нетождественности культурно-исторической эпохи художественному стилю" (Андреев М. Л., Хдодовский Р. И. Итальянская литература зрелого и позднего Возрождения. М., 1988. С. 8). Между тем на Западе многие исследователи до сих пор, вслед за Вельфлином (см.: Велъфлин Г. Основные понятия истории искусств. СПб., 1996. С. 22), рассматривают XVI и XVII вв. как периоды, в каждом из которых господствует один стиль (теоретическое обоснование этого можно найти в переведенной у нас статье американского искусствоведа М. Шапиро: "Каждый стиль присущ определенному периоду культуры, и в данной культуре или культурной эпохе существует только один стиль..." - Шапиро М. Стиль // Сов. искусствознание. 1988. № 24. С. 387). Резкую полемику с трактовкой единства эпохи как единства стиля ведет в середине 80-х годов П. Брэди (Brady P. Rococo style versus Enlightenment novel. Geneve, 1984).

7 См., напр.: "Французский классицизм (т.е. упорядоченное барокко)" (Боткин Л. М. Замечания о границах Возрождения // Сов. искусствознание. 1978. № 2. С. 116). Среди зарубежных исследователей эту точку зрения разделяет Г. Гатцфельд. Больше того, он придает барокко функцию обобщающего термина и выделяет его подвиды: маньеризм, классицизм и бароккизм, или рококо (HatzfeldH,. Estudios sobre el barroco. Madrid, 1973. P. 53). Впрочем, впервые эта идея появилась еще в работе голландского исследователя Веделя в 1914 г.

8 Ср. ставшую хрестоматийной датировку бытования барочной культуры - 1550-1750 гг. (Hoffmeister G. Deutsche und europaische Barockliteratur. Stuttgart, 1987. S. 1) и хронологические рамки "эпохи барокко", предложенные в недавней статье В.Силюнаса-20-90-е гг. XVII века (Силюнас В. Стиль жизни и стили искусства. Маньеризм и' барокко в Испании // Искусствознание. 1999. № 1. С. 98).

9 Иногда, впрочем, действует метод "исключенного третьего": когда осознанно или подсознательно историко-литературный процесс расценивается как вечная борьба "аполлонического" (классицизм, или барокко) и "дионисийского" (барокко, или маньеризм) начал, один из трех терминов оказывается ненужным, тавтологическим.

10 В названной выше статье нашли выражение обе тенденции. См., напр.: "Маньеризм и барокко -два способа преломления ... картины, господствующей в XVII веке, после завершения ренессансной эпохи" (с. 110); "маньеризм - не упадок Возрождения... а особый период в истории искусства" (с. 111); "в маньеризме достигает кульминации возрожденческая вера в творческие возможности человека" (с. 113); "маньеризм оказал ощутимое влияние... на ХVII век... и прежде всего на барокко" (с. 119) (Силюнас В. Стиль жизни и стили искусства. Курсив мой. - Н.П.).

11 Андреев М. Л., Хлодовский Р. И. Итальянская литература зрелого и позднего Возрождения. С. 271. Называя XVI век эпохой маньеризма, мы можем к тому же упустить из виду, что это был еще и период "формирования классицистической нормативности", особенно - в Италии (Neumeister S. Klassik in Spanien // Klassik im Vergleich. Stuttgart; Weimar, 1993. S. 200).

12 Аверинцев С. С., Андреев М. Л. и др. Категории поэтики в смене литературных эпох // Историческая поэтика. М., 1994.

13 ТананаеваЛ.И. Рудольфинцы. М., 1996. С. 6.

14 Исследователи, касавшиеся проблемы маньеризма, вряд ли бы согласились с тем, что у них есть это предубеждение. Более того, по мнению В.Силюнаса, "ныне искусствоведы перестали воспринимать термин "маньеризм" как ругательное или хвалебное слово" (с. 111). Но ср. это с тоном характеристик, данных маньеризму у того же автора ("маньеризм... начинается с деформации естественного облика человека и нарушения натуральных пропорций тела" -с. 115), у Л.М. Баткина ("единство маньеризма - мнимое, за вычетом кровосмешения Возрождения с барокко" - с. 207) - все это напоминает печально знаменитую формулу барокко, данную некогда Артамоновым ("барокко - болезненное дитя, рожденное от урода отца и красавицы матери" - Артамонов С. Д. , История зарубежной литературы XVII-XVIII веков. М., 1958. С. 19). Попутно, касаясь вопроса о маньеристических "нарушениях пропорций", можно отослать к работе Э. Панофски "История теории человеческих пропорций как отражение истории стилей", где хорошо показано сложное переплетение объективного и субъективного факторов в представлении о "естественных, нормальных" пропорциях человека в разные эпохи.

16 Аверинцев С.С. Историческая подвижность категории жанра: опыт периодизации // Аверинцев С. С. Риторика и истоки европейской литературной традиции. М., 1996. С. 102.

17 Валери П. Об искусстве. М., 1993. С. 146.

18 Гудков Л. Массовая литература как проблема. Для кого? // НЛО. 1996. N° 22, С. 81.

19 Вопр. литературы. 1996, № 3; 1997, № 2; 1998, № l, № 3.

20 Ср., напр.: "Каковы константы, могущие знаменовать историческую специфику развития литературы?" (Раков В. О целостности и константах литературного развития. - Вопр. литературы. 1998. № 1. С. 104). При всей солидарности с утверждением В. Баевского: "Никакие попытки построить историю литературы в обход понятий и терминов, характеризующих большие эпохи и литературные направления и школы, не могут быть эффективны" (Баевский В. Пожалуй, нам всем сообща пора приняться за чистку авгиевых конюшен - Вопр. литературы. 1998. N° 3. С. 29) - следует уточнить: в разные литературные эпохи эти понятия не только наполнены специфическим содержанием и функцией, но и в разной степени определяют ход истории литературы. Можно ли, например, строить историю средневековой литературы как историю художественных направлений, если их тогда не было?

21 Так определяют его французские авторы учебника для первокурсников {Litterature du XVII siecle. P., 1992. P. 1).

22 В статье М. Надъярных указывается по поводу термина "барокко": "...ни в XVII, ни в XVIII веке классицизм не знает обобщенного имени своего антипода" (НадъярныхМ. Изобретение традиции, или Метаморфозы барокко и классицизма. - Вопр. литературы. 1999. № 4. С. 79). Скажу больше: собственного имени классицизм в эту пору также не знает, ибо термин (не слово) появится лишь в середине XIX в. И такое отсутствие нужды в понятийном самоопределении, в общем, объяснимо. Классицизм ведь не борется с барокко как с "другим" художественным направлением или стилем, он отстаивает принципы не своего, особого, "такого" типа творчества, а универсальные, вечные законы искусства истинного, совершенного, правильного. Барокко же не столько отрицает эти законы или вырабатывает иные, сколько защищает право быть "неправильным" искусством (ср. заявление Теофиля де Вио в его программной "Элегии одной даме": "Мне не нравятся правила, я пишу беспорядочно", Гомбервиля в предисловии к "Полександру": "Мой ум любит неправильности", или рассуждение героя "Прециоз-ницы" аббата Пюра, различающего "правильных" и "неправильных" прециозниц,- причем во втором случае автор прямо употребляет слово "baroques" в его распространенном в XVII в. переносном значении - "неправильные, странные"). Это заставляет уточнить мысль М. Реймона: видимо, все же можно "идентифицировать барокко с неправильностью", но нельзя свести его только к ней (Raymond M. Baroque et renaissance poetique. P., 1955. P. 35).

23 Лихачев Д.С. Поэзия садов. М., 1982. С. 83.

24 Михайлов А. В. Проблема анализа перехода к реализму в литературе XIX века // Михайлов А.В. Языки культуры. М., 1997. С. 60.

25 Аверинцев С. С., Андреев М.Л. и др. Категории поэтики в смене литературных эпох. С. 26-27.

26 См., напр.: Tapie V. Baroque et classicisme. P., 1957; Bazin G. Classique, baroque et rococo. P., 1965.

27 Wolfzettel Fr. Le discours du voyageur. P., 1996. P. 121, 122.

28 Spica A.-E Symbolique humaniste et emblematique. P., 1996. P. 25.

29 Bury. Litterature et politesse. P., 1996. P. 5-6.

30 Можно заметить, что истоки такого подхода обнаруживаются еще у Вельфлина ("Ренессанс и Барокко"), однако ученый выстраивал не столько мировоззренческое, сколько стилевое единство XVI-XVII веков, понимая одновременно - и указывая на это, - что он совершает некое насилие над исследуемым материалом, схематизирует его - см. об этом: Leenhardl J. Periodisation et typologie // Analyse de periodisation litteraire.

31 Аверикиев С. С., Андреев М. Л. и др. Категории поэтики в смене литературных эпох. С. 24.

32 О достоинствах и недостатках использования историками литературы разработанной известным французским историком цивилизации Ф. Броделем методики анализа хронологических этапов "большой длительности" см. материалы дискуссии: Temoignages litteraires et etudes des civilisations. P., 1978.

33 Кроче Б. Логика философии // Его же. Антология сочинений по философии. СПб., 1999. С. 47.

34 Rohou J. Histoire de la litterature francaise du XVII siecle. P., 1989. P. 67.

и XVIII, - к "коротким" векам - см. об этом: Федотова В. Г. Типология модернизаций и способов их изучения // Вопр. философии. 2000 №4. С. 5-6.

36 Raymond M. Аuх frontieres du baroque et du manierisme // Raymond M. Etre et dire. Neufchatel, 1970. P. 113.

37 Ср. "..."вниз" от барокко начинается теоретическая разноголосица и путаница установочных суждений" (Тананаева Л. И. Некоторые концепции маньеризма и изучение искусства Восточной Европы конца XVI и XVII века // Сов. искусствознание. № 22. М, 1987. С. 123); "...громадное число работ о барокко лишь напустило туману в его теорию" (Clement M. Une poetique de crise. P. 10).

38 Ю. М.Лотман и тартусско-московская школа. М., 1994. С. 360.

39 "Понятие границы в культуре несет в себе нечто таинственное. Что это - полоса общения или, напротив, стена разобщенности? Очевидно - и то, и другое" (Лихачев Д. С. Два типа границ между культурами // Лихачев Д. С. Очерки по философии художественного творчества. СПб, 1999. С. 103).

40 Кризис, как известно, не длительное переходное состояние, а резкий, крутой перелом, внезапное и необратимое нарушение сбалансированности, равновесия, этимологически (греч.) - исход.

41 Ястребова H.A. Формирование эстетического идеала и искусство. М., 1976. С. 59.

42 Силюнас В. Стиль жизни и стили искусства. С. 127.

43 О том, что исходить из характеристики Высокого итальянского Ренессанса невозможно, анализируя "маньеристическое" английское Возрождение, см.: Maquerlot J.-P. Shakespeare and Mannerist Tradition. Cambridge, 1995. P. 4-5. См. также: "Искусство итальянского Ренессанса вообще распространилось в Европе в маньеристической редакции..." Bialostocki J. Piec wiekow mysli о sztuce. Warszawa, 1976. S. 190). См. также: "Если для Италии понятие "маньеризм" характеризует определенный этап развития искусства между Ренессансом и барокко, то в северных странах, где периодически возобновляется интерес к готике, сложно трансформируются античное наследие и итальянские влияния, дело обстоит сложнее" (Постникова О. В. Маньеризм в творчестве Ханса Бальдунга Грина // Культура Возрождения XVI века. М., 1997. С. 237).

44 Hauser A. Mannerism. The crisis of the Renaissance and the origin of modern art. L., 1965. Следует заметить, что сам А. Хаузер уточняет, что под кризисом он понимает крушение гуманистических идей под натиском "антигуманистической" Реформации и маккьявеллизма (р. 8). Современные специалисты оценивают иначе, сложнее и глубже и взаимодействие Реформации с гуманизмом, и тем более - фигуру Маккьявелли, но продолжают опираться на хаузеровскую идею генезиса маньеризма.

45 Ястребова H.A. Формирование эстетического идеала и искусство. С. 72.

46 С. С. Аверинцев, иллюстрируя риторическое единство "хвалы" и "хулы", приводит примеры как раз из ренессансных трактатов и пишет: "Лотарь создал "хулу человеку", Манетти и Мирандола - "похвальное слово человеку", это очень резкий идеологический и общекультурный контраст, но одновременно это движение, не покидающее той же плоскости" (Аверинцев С. С. Античный риторический идеал и культура Возрождения // Аверинцев С. С. Риторика и истоки европейской литературной традиции. М., 1996. С. 359).

47 О том, как суждения М. Фичино о "красоте" и "безобразии" становятся фундаментом эстетики маньеризма, см. недавно переведенную у нас работу Э. Панофски "Idea" (СПб., 1999).

48 Ср.: "Читая Гонгору (да и Лопе), я не могу отделаться от восторга и ужаса разом. Высота и совершенство сплошь и рядом соседствуют у них с варварским и чудовищным. Душа "ученого" Гонгоры так осталась невозделанной, деревенской, дикой" (Ортега-и-Гассет X. Гонгора // Ортега-и-Гассет X. Этюды об Испании. Киев, 1994. С. 246.

49 Sherman D. Mannerism. Harmondsworth. 1967. P. 25.

50 Тананаева Л. И. Некоторые концепции маньеризма и изучение искусства Восточной Европы конца XVI и XVII века. С. 126.

51 Ср.: "...гуманистическая философия не делала особых акцентов на категории страдания" (Ревуненкова К. Б. Путь христианского совершенства в моральном учении Кальвина // Культура Возрождения и религиозная жизнь эпохи. М., 1997. С. 148). (обратно)

52 Потемкина Л. Я. Маньеризм и барокко: преемственность и размежевание // От барокко до постмодернизма. Днепропетровск, 1997. С. 25. См. также: Белостоцкий Я. Проблема маньеризма и нидерландская пейзажная живопись // Сов. искусствознание. М., 1997. №22. С. 174.

53 См.: Подземская Н.П. "Жизнь Бенвенуто Челлини" как литературный памятник позднего Возрождения // Культура Возрождения XVI века. С. 162.

54 Белостоцкий Я. Проблема маньеризма и нидерландская пейзажная живопись // Сов. искусствознание. № 22. M., 1987. С. 169.

56 Ястребова H.A. Формирование эстетического идеала и искусства. С. 59.

57 "Между барокко и классицизмом, - считает Б. Шедозо, - существует не оппозиция, а... "другость" (alterite)" (Chedozeau В. Le baroque. P., 1989. P. 243).

58 По верному замечанию Д. С. Лихачева, "к хаосу у нас почти всегда резко отрицательное отношение. Между тем в хаосе кроется условие творческого начала" (Лихачев Д. С. Два типа границ между культурами. С. 91).

59 Clement M. Une poetique de crise. P. 9, 10.

60 Аверинцев С. С. Два рождения европейского рационализма // Аверинцев С. С. Античный риторический идеал и культура Возрождения. С. 330.

61 О влиянии кеплеровских открытий на XVII столетие и о стилистических эллипсах барокко см.: Pelegrin В. Visages, virages, rivages du baroque: rives et derives // Figures du baroques. P., 1983. P. 26-27. Ср. также размышление отечественной исследовательницы о том, что в трактовке Ортеги-и-Гассета "...эллиптичность барокко оказывается единственно возможным знаком барочного смысла, ведь эллипс причудливо самонедостаточен (ср. греч. "элейпсис" - недостаток") (Надъярных М. Изобретение традиций или метаморфозы барокко и классицизма. С. 87).

62 Bertiere S., Vidai L. Anthologie de la litterature francaise. XVII siecle. P., 1993. P. 31. Трудно согласиться с Э. Ю. Соловьевым, усмотревшим в XVII в. "несколько упадочную религиозность" и определившим человека начала этого периода как "Гамлета, не услышавшего никакого трансцендентного вызова" (Соловьев Э. Ю. Прошлое толкует нас. М., 1991). Скорее в это время человек мучительно осознал, что такой вызов доносится к нему из невероятной дали, и нет гарантии, что он адекватно услышан. Когда К. Хилл, исследуя духовную атмосферу Англии XVII столетия, утверждает, что "во многих смыслах это был менее религиозный век, чем наш", он уточняет, что имеет в виду современное, узкое значение слова "религиозный", и подчеркивает: "К XVII в. Библия была принята как главный авторитет во всех сферах интеллектуальной жизни" (Хила К. Английская Библия и революция XVII века. М., 1998. С. 21).

63 Вебер А. Избранное: Кризис европейской культуры. СПб., 1999. С. 412.

64 Ср.: "...если в средневековой Европе католический священник брал на себя ответственность за спасение души вверенных ему духовных "чад", то человек XVII века, испытавший импульс Реформации, был гораздо скромнее и трезвее: он брал на себя полную ответственность только за себя самого, лишь за содеянное собственными руками или своей мыслью" (КосареваЛ. М. Социокулътурньгй генезис науки Нового времени. С. 124). Ср. также: "Выбор составлял основу барочного психологизма. Борение добра и зла в душе человека, вынесенное на обозрение, расчлененное на составные части... - вот что занимало барочную лирику и драму..," ( Софронова Л. А. Человек и картина мира в поэтике барокко и романтизма // Человек в контексте культуры. Славянский мир. М., 1995. С. 87).

65 Saba G. Des "impossibilia" ou "monde renverse" dans la poesie de Th. De Vian // Le langage litteraire au XVII siecle. De la rhetoriquel a la litterature. Tubingen. I99I. P. 199.

66 См.: Litterature. XVII siecle. P., 1987. P. 3.

67 Арьес Ф. Человек перед лицом смерти. М., 1992. С. 316.

[68] Ср.: «Прерывность – то есть то, что иногда всего лишь за несколько лет какая-то культура перестает мыслить на прежний лад и начинает мыслить иначе и иное, – указывает, несомненно, на внешнюю эрозию…» (Фуко М. Слова и вещи. Археология гуманитарных наук. СПб., 1994. С. 85).

[69] Фуко М. История безумия в классическую эпоху. СПб., 1997. С. 113.

волнующий (в библейском смысле), навязывающий (Mathieu-Castellani G. Discours baroque, discours manieriste. Pygmalion et Narcisse // Questionnement du baroque. Louvain-la-Neuve, 1986. P. 58, 63), на такое отторжение барокко от стихии сомнения кажется все же неправомерным.

[71] Соловьев Э. Прошлое толкует нас. С. 143.

[72] Ястребова Н.А. Формирование эстетического идеала и искусство. С. 76. Это «обретение голоса» происходит не только в слове, но и в мелодии: в «Дополнении к Энциклопедии» (1776) утверждается, что «барочная музыка – та, гармония которой затуманена, осложнена модуляциями и диссонансами, интонация трудна, движение противоречиво». Если не судить поспешно, не сводить это определение только к негативной оценке барокко, можно оценить точность данной характеристики.

[73] Косарева Л.М. Социокультурный генезис науки Нового времени. С. 12. Нам порой трудно ощутить «безрассудство» новой теории, ибо научные представления времен Галилея и Ньютона к сегодняшнему дню «превратились в своеобразный мировоззренческий постулат обыденного сознания», в научный «здравый смысл» (Степин В.С., Кузнецова Л.Ф. Научная картина мира в культурной техногенной цивилизации. М., 1994. С. 62). Однако следует признать, что, по-видимому, и категория здравомыслия обладает историко-культурной изменчивостью. Ср. также: «Здравый смысл Нового времени лишь тогда действителен, когда он каждый раз ставит «на кон», на проверку высочайшие основания предшествующей морали, соединяя все это в сложной внутренней трагедии» (Библер В.С. Культура как диалог культур // Аверинцев С.С., Ахутин А.В. и др. Проблемы эпохи средневековья. М., 1998. С. 32).

[74] Thomas Y.G. Au seuil d’un nouveau paradigme. Le baroque a la lueur des theories lupasquiennes. NY., Berne, Fr. a/M., 1985. P. 87.

[76] Clement M. Une poetique de crise… P. 60.

[77] Любопытно, что образ шекспировского Шейлока, который у нас долго служил примером реалистической полноты характера, современным кембриджским ученым рассматривается как выражение маньеристической амбивалентности (Maquerlot J.-P. Shakespeare and Mannerist Tradition. P. 64).

[78] Kolakovski L. Swiatopoglad XVII stulecia // Filozofia XVII w. Warszawa, 1959. S. 43.

[79] На это в свое время обращал внимание еще Ю.Б. Виппер. См.: Виппер Ю.Б. О разновидностях стиля барокко в западноевропейских литературах XVII века // Проблема изучения культурного наследия. М., 1995. С. 380.

22 (1987). С. 235.

[81] Женетт Ж. Фигуры: В 2 т. М., 1998. Т. 1. С. 78.

[82] Медведева М.В. «История жизни пройдохи по имени Дон Паблос» Франсиско де Кеведо и литература барокко // Философские аспекты культуры и литературный процесс в XVII столетии. СПб., 1999. С. 34.

[83] См.: Rizza C. L’image de l’amant et son evolution entre manierisme et baroque // Travaux de linguistique et de litterature. P., 1982. № 2. P. 28.

[84] Ср. у М.М. Бахтина о «полярностях, перенапряжении противоречивого единства в барочном мироощущении»: Бахтин М.М. Вопросы литературы и эстетики. М., 1975. С. 199.

[86] Причем в театре барокко, – замечает Ж. Дювинян, – «машинерия», механизмы оказываются способом усиления «чудесного», становятся на службу постановочной «магии» (см.: Duvignand J. Approche antropologique du baroque // Questionnement du baroque. P. 165).

[87] Clement M. Une poetique de crise… P. 48.

[88] Лобанова М.Н. Принцип репрезентации в поэтике барокко // Контекст-1988. М., 1989. С. 208.

[89] Звездина Ю.Н. Эмблематический натюрморт и восприятие предмета и символа в XVII – XX веках // Контекст-1994, 1995. М., 1996. С. 249.

век. Сб. 9. Л., 1974. С. 188.

[91] Ср. у Д. Донна в «Анатомии мира»: «It’s all on pieces, all coherence done».

[92] Maillard J.-F. Essai sur l’esprit du heros beroque (1580 – 1640). P., 1973. P. 12.

[93] См.: Фуко М. Слова и вещи. М., 1994. С. 54, 83.

[94] Дажина В.Д. Социальные корни раннего маньеризма в Италии // Культура Возрождения и общество. М., 1986. С. 149.

[96] О том, что хотя пасторальный роман и стал общеевропейским жанром в эпоху Возрождения, но авторы романных пасторалей не ощущали себя послушными учениками Саннадзаро и не создавали свои произведения по его модели: Pageaux D.-H. Naissance du roman. P., 1995. P. 56.

[97] Ср. высказывание д’Обиньяка в «Практике театра»: «Правила театра основаны не на авторитете, а на разуме» или ранее – Бена Джонсона в «Заметках»: «Я не знаю, что способствует развитию литературы более, чем анализ античных сочинений при условии, что мы не подчиняемся полностью авторитету древних…»

[98] Баткин Л.М. Фиренцуола и маньеризм // Сов. искусствознание, 22 (1987). С. 211.

[99] Хлодовский Р. И. О ренессансе, маньеризме и конце эпохи Возрождения в литературе Западной Европы // Типология и периодизация культуры Возрождения. М., 1978. С. 126.

[101] О барокко как «тридентистской» реакции на маньеризм см.: Chedozeau B. Le baroque. P. 9. У нас было принято в пору идеологического отторжения барокко связывать его с Контрреформацией, а затем – решительно отделять от нее. Хотя с последним положением следует в целом согласиться – тем более что литература знает примеры и католического, и протестантского, и – в России, например, – православного барокко, нельзя не отметить и того, что наша привычная негативная оценка Контрреформации не учитывает сложности этого явления, наличия в нем ответных протестантизму и вполне положительных реформаторских усилий католической церкви (улучшение подготовки священнослужителей, привлечение светских людей к деятельности церкви и т.д. – см.: Bertiere S., Vidal L. Introduction // Anthologie de la litterature francaise. XVII siecle. P., 1993), не принимает во внимание своеобразной функциональной обратимости этих религиозных течений (когда Контрреформация может фактически играть роль Реформации, как это происходит в Испании – см.: Рикер П. Время и рассказ. М.; СПб., 2000. С. 244) не замечает, что и Реформация, и Контрреформация совершались людьми «одного душевного склада» (М.Т.Петров), что «в декретах Тридентского собора было зафиксировано начало отхода от безраздельно господствовавшей на протяжении всего средневековья пессимистической концепции Августина и обращение к более «мягкой» интерпретации последствий грехопадения Фомы Аквинского и францисканской школы» (Корзо М.А. Образ человека в проповеди XVII века. М., 1999. С. 47). Ср. также: «…не только в протестантизме, но и в католицизме усматривают теперь важный фактор, способствовавший становлению современной экономики…» (Гройс Б. О новом // Его же. Утопия и обмен. М., 1993. С. 140). Вообще, объективно-беспристрастная история литературы XVI – XVII вв., которая не была бы написана – чаще неосознанно – ни с воинственно атеистических, ни с протестантских, ни с прокатолических позиций, – вещь столь же чаемая, сколько и трудно осуществимая, во всяком случае, как кажется, пока неосуществленная.

[102] Хлодовский Р. И. О ренессансе, маньеризме и конце эпохи Возрождения в литературе Западной Европы

[103] Баткин Л.М. Фиренцуола и маньеризм. С. 223.

[104] Аверинцев С. С., Андреев М. Л. и др. Категории поэтики в смене литературных эпох. С. 26.

[106] Один из разделов известной специалистам книги о литературе XVII столетия так и называется: «От героя к благовоспитанному человеку» (Tournand J.-C. Introduction a la vie litteraire du XVII siecle. P., 1978. P. 103).

[107] Ястребова Н.А. Формирование эстетического идеала и искусства. С. 77. См. также: «…между барокко и классицизмом нет непроходимой стены. Ведь оба стиля возникли как ответ на вопросы, поставленные «вывихнутым временем», и поэтому тема дисгармонии мира звучит как контрапункт и в барочных, и в классицистических произведениях» (Горбунов А.Н. Джон Донн и английская поэзия XVI – XVII веков. М., 1993. С. 90).

[108] Лобанова М.Н. Принцип репрезентации в поэтике барокко. С. 224.

[109] Гройс Б. О новом. С. 121.

P., 1993. P. 12 – 20.

[111] См. об отношении Буало к «конфликту» математики и поэзии: Бахмутский В. В поисках утраченного. М., 1994. С. 67 – 68. О том, что идеи Буало о гении и возвышенном повлияли на Э. Берка, пишут французские ученые (Zuber R., Cuenen M. Le classicisme. P., 1998. P. 111 – 112).

[112] См., например: Furnaroli M. De l’Age de l’eloquence a l’Age de conversation // Art de la lettre. Art de la conversation. P., 1995. P. 40. P 12 – 20. Ср. также рассуждение Паскаля в «Мыслях» о том, что Платон и Аристотель были не учеными-педантами, а благовоспитанными людьми в кругу друзей, умеющими смеяться.

[113] Козлова Н.П. Предисловие // Литературные манифесты западноевропейских классицистов. М., 1980. С. 6.

[114] Zuber R., Riciola L., Lopez E., Bury E. Litterature francaise du XVII siecle. P., 1992. P. 281.

[116] См. об этом: Delft L. Van. Le theme du “theatrum mundi” dans la reflexion morale au Grand siecle // Soprilegio moderno, 12 (1979); Даниэль С.М. Западноевропейская живопись XVII века: проблемы изобразительной риторики // Сов. искусствознание, 1 (1983). С. 53.

[117] Эпштейн М. Парадоксы новизны. М., 1988. С. 289.

[118] О специфике эпикурейства и стоицизма в XVII в., их взаимодействии см.: Косарева Л.М. Социокультурный генезис науки Нового времени. С. 86 – 91.

[119] Аверинцев С. С., Андреев М. Л. и др. Категории поэтики в смене литературных эпох. С. 26.

[121] Gaillard Aurelia. Fables, mythes contes. P. 15 – 16. Типологические построения, рассматривающие барокко и классицизм (иначе – маньеризм и классицизм, классицизм и романтизм, романтизм и реализм и пр.) как постоянное борение «апполонического» и «дионисийского», «левополушарного» и «правополушарного» стилей (см.: Померанц Г.С. Маятниковые движения (в теории культуры) // Культурология. XX век. Словарь. СПб., 1977. С. 269), при всей их философичности и соблазнительной универсальности, историко-литературно мало плодотворны или, во всяком случае, чрезмерно абстрактны, чтобы позволить ощутить и объяснить неповторимое своеобразие, отличие каждой эпохи от другой – предшествующей и последующей. Историк литературы, филолог, в отличие от философа культуры, культуролога, не имеет права забывать о своей скромной, но никем не заменимой роли служителя при конкретном, эстетически индивидуальном тексте (С. С. Аверинцев), всегда погруженном в специфический, «свой» историко-культурный контекст, постичь уникальность которого – его главная задача.