Первушин А.: Битва за луну - правда и ложь о «лунной гонке». Фрагмент

А. ПЕРВУШИН.
БИТВА ЗА ЛУНУ: ПРАВДА И ЛОЖЬ О «ЛУННОЙ ГОНКЕ». Фрагмент

СПб.: Амфора, ТИД Амфора, 2007.

http://apervushin.narod.ru/book/Moon/Moon1.htm

Глава 1. Лунные корабли докосмической эры

Малая земля

Примитивное мышление устроено таким образом, что склонно обожествлять все непонятное и не имеющее аналогов в повседневной практике. Небесные тела настолько далеки от пространства, в котором обитает человек, что становится понятым, почему наши далекие предки наделяли их божественной сутью, нимало не заботясь о том, чтобы вычленить закономерности в движении этих тел по небосклону.

Все изменилось с появлением земледельческих культур, зависимых от сезонных изменений. Землепашец был вынужден думать о будущем, верно распланировав свою деятельность. Так появились календари, структуру которых напрямую определяли солнечный и лунный циклы.

У народов Центральной Америки издавна существовал лунный год, называемый «топаламатль», включавший 260 дней и состоявший из 9 лунных месяцев.

В VII веке до н.э. получила бурное развитие вавилонская математическая астрономия. Прежде всего, вавилонянами была выделена на небе Луна (как главный бог Нанна). Систематизировав многолетние астрономические записи, вавилоняне изобрели лунный календарь. Несколько позднее он был усовершенствован. В календаре было 12 лунных месяцев по 29 и 30 дней поровну, год равнялся 354 дням. Начиная с 763 года до н. э. вавилоняне составили практически полный список затмений — впоследствии эти записи использовал Птолемей (90—160 годы), создавая геоцентрическую «птолемееву» модель мира. Для вавилонян Луна оставалась богиней, хотя и подчиняющейся определенным небесным законам.

Представление о Луне как о твердом теле, подобном Земле, возникло сравнительно поздно — исключительно благодаря греческим философам и поэтам, занимавшимся всесторонним осмыслением окружающего мира.

Так, например, легендарному древнегреческому поэту Орфею (мифическому участнику похода аргонавтов, изобретателю музыки) приписывают следующие строки: «...Он <Зевс> смастерил и иную землю, безграничную, кою Селеной зовут бессмертные, а земные человеки — Луной. Много на ней гор, много городов, много жилищ» («Altera terra est quam struxit, quamque Selenem Dii vocitant, nobis nota est sub nomine Lunae: Haec moutes habet, ac urbes, aedesque superbas»).

Исследователи античности считают, что настоящим автором этих строк был пифагореец Кекропс (V век до н.э.). Но в любом случае вызывает удивление данная в этих строках характеристика Луны как «безграничной иной земли». Луна, следовательно, считалась у греков почти столь же огромной, как наша планета...

Орфей был далеко не единственным, кто в ту эпоху писал о Луне. Греческий философ Эпименид (VI век до н.э.) также сообщал, что «Луна — это горная земля». А Фалес (VI век до н.э.) утверждал, что «Луна состоит из земли». Последователи Пифагора (V — IV века до н.э.) также именовали Луну «небесной землей».

Анаксагор (V век до н.э.) предполагал, что Луна каменная, а другой древнегреческий ученый-материалист Демокрит (V век до н.э.) считал, что пятна на ней — это огромные горы и долины.

Кстати, Анаксагор даже оставил современникам карту Луны, упомянутую Плутархом. Этот уникальный документ был утерян еще в древности, но в трудах античных авторов сохранились скупые свидетельства о нем. Как писал Диоген Лаэртский, великий Анаксагор учил, что «на Луне есть поселения, равно как холмы и овраги». Согласно Ипполиту, «он сказал, что Луна землеобразна и что на ней есть равнины и ущелья». По-видимому, «равнины» Анаксагора можно отождествить с лунными морями, чья относительно гладкая и темная поверхность видна нам в виде пятен на лунном диске.

Знаменитый Аристотель (384—322 до н.э.) доказал шарообразность Луны и полагал, что только такая «совершенная» форма достойна небесного светила.

где-то к западу от Британских островов. Там чужеземец «приобрел столь большие познания в астрономии, до каких только может дойти человек, изучавший геометрию». Позднее «очень много времени он провел в Карфагене <...> и, найдя некоторые священные пергаменты, тайно вынесенные, когда погибал прежний город, и долгое время сокровенно лежавшие в земле, заявил, что изо всех явленных миру божеств особенно должно чтить <...> Луну, как наиболее владычествующую над жизнью, а за нею — Землю».

Со слов этого мифического чужестранца Плутарх дает удивительно обстоятельное описание лунной поверхности: «Подобно тому, как и у нас на Земле есть глубокие и обширные заливы <...> так и на Луне есть углубления и выемки. Из них самое большое называют жилищем Гекаты <...> два другие — длинными, ибо по ним души переправляются в части Луны, то обращенные к небу, то, наоборот, к Земле».

Поразительно, но в этом отрывке словно бы описана либрация — небольшие повороты Луны, благодаря которым с Земли можно немного заглянуть за лунный «край», разглядев кусочек невидимой стороны нашего естественного спутника.

От признания Луны малым подобием Земли всего полшага до предположения, что на Луне имеются свои обитатели — селениты.

Луну считали населенной такие древнегреческие философы, как Фалес, Анаксагор, Ксенофонт. Комментатор последнего Лактаций утверждал, что лунные жители обитают в глубоких и широких долинах и ведут такой же образ жизни, как и люди на Земле

Диоген Лаэртский (III век), прославившийся своими популярными пересказами не дошедших до нас трудов древних философов, утверждал, что Гераклит Эффеский (VI век до н.э.) якобы был лично знаком с одним человеком, «упавшем» с Луны на Землю.

По мнению древних греков, с нашего спутника прилетали не только «люди», но и фантастическое существо, известное как «Hемейский лев», — демон с металлической шкурой, впоследствии убитый Гераклом.

Плутарх в упомянутом сочинении «Беседа о лице...» подробно останавливается на этой теме, предлагая совершенно свежий и удивительно современный взгляд:

«Обитатели Луны, если таковые есть, вероятно, телосложения не тучного и способны питаться чем приходится <...> Верхнее пространство производит живые существа тонкой организации и с ограниченными животными потребностями. А мы не берем в расчет ни этих обстоятельств, ни того, что место, природа и совокупность иных условий приспособлены для лунных обитателей. Итак, подобно тому, как если бы мы, не имея возможности приблизиться и прикоснуться к морю, но лишь издали видя его и зная, что вода в нем горька, неудобна для питья и солона, услышали от кого-нибудь, будто оно содержит в глубине множество больших и разнообразных животных, наполнено зверями, которые пользуются водою, как мы воздухом, то нам казалось бы, что он рассказывает басни и небылицы; так же, по-видимому, относимся к Луне, не веря, что там обитают какие-нибудь люди. А тамошние жители с гораздо большим удивлением смотрят на Землю, видя в ней отстой и подонки вселенной <...> Как бы то ни было, но на Луне могут жить какие-нибудь существа; и кто утверждает, что эти существа нуждаются во всем, что необходимо для нас, нисколько не обращает внимания на то разнообразие, которое представляет нам природа, вследствие чего разные животные отличаются друг от друга гораздо больше, чем даже неодушевленные предметы».

Поздний источник, приписываемый Плутарху, но не принадлежащий ему, сообщает: «Луна земноподобна, населена как и наша Земля и содержит существа большие размерами и растения более редкой красоты, чем в состоянии дать наш мир. Существа по их добродетельности и энергии в пятнадцать раз превосходят наши...»

Какая, право, удивительная точность в определении чужой добродетели!

Через сорок лет после смерти Плутарха был написан первый фантастический рассказ о путешествии на Луну. Его автором является греческий софист и сатирик Лукиан Самосатский (120—180). «Икароменипп, или Заоблачный полет» (лат.: «Icaromenippus») датируется 161 годом и повествует о том, как дерзкий изобретатель Менипп, решив превзойти подвиг легендарного Дедала, построил первый в истории человечества аппарат для межпланетных перелетов:

«...Единственный способ избавиться от моего невежества — вооружившись крыльями, самому подняться на небо. Надежду в этом деле давали мне главным образом сила желания, а также баснописец Эзоп, который утверждает, что небо доступно не только орлам и навозным жукам, но подчас даже верблюдам. Впрочем, я совершенно ясно понимал, что никаким способом не смогу отрастить себе крылья; если же приспособлю крылья коршуна или орла — ведь только они способны выдержать тяжесть человеческого тела, — смогу скоро осуществить свое намерение.

Итак, поймав этих двух птиц, я старательно отрезал у орла правое крыло, у коршуна — левое и привязал их крепкими ремнями к плечам. Приладив к концам крыльев две петли для рук, я стал испытывать свою силу: сначала просто подпрыгивал, помогая себе руками, затем, подобно гусям, летал над самой землей, слегка касаясь ее ногами во время полета. Однако, заметив, что дело идет на лад, я решился на более смелый шаг: взойдя на Акрополь, я бросился с утеса и... долетел до самого театра.

<...> самой легкой едой, я пустился прямо на небо. В первую минуту у меня закружилась голова от огромной высоты, но и это я перенес с легкостью. Прорвавшись сквозь густые облака и очутившись наконец возле луны, я почувствовал некоторую усталость, особенно в левом крыле, отрезанном у коршуна. Ввиду этого я подлетел к луне и, присев на нее, дал себе передышку, посматривая вниз, на землю. <...> От всего этого получил я самое тонкое наслаждение...»

На Луне Менипп встречает соотечественника — философа Эмпедокла, которого забросил сюда пробудившийся вулкан Этна. Не удовлетворившись новым знанием, межпланетный путешественник стремится достичь самого неба. Покинув Луну и «оставив вправо солнце», он летит среди звезд и на третий день приближается к «небу». Однако бессмертные боги возмущены бесцеремонным вторжением, и Меркурий получает приказ доставить Мениппа обратно на Землю, где у него отбирают крылья, дабы он не мог снова улететь на Луну и к звездам.

Примечательно, что Лукиан не удержался от насмешки в адрес тех греков, которые выстраивали свои представления о Луне на основе пустых умозаключений. К Меннипу обращается с жалобой сама Луна:

«...Я возмущена нескончаемой и вздорной болтовней философов, у которых нет иной заботы, как вмешиваться в мои дела, рассуждать о том, что я такое, каковы мои размеры, почему иногда я бываю полумесяцем, а иногда имею вид серпа. Одни философы считают, что я обитаема, другие — что я не что иное, как зеркало, подвешенное над морем, — словом, каждый говорит обо мне, что взбредет ему в голову. Наконец, иные рассказывают, что самый свет мой — краденый и незаконный, так как он приходит ко мне сверху, от Солнца. Этим они беспрестанно ссорят меня с Солнцем, моим братом, и восстанавливают нас друг против друга...»

Однако этим рассказом Лукиан не ограничился. В «Правдивой истории» (лат.: «Vera Historia»), создание которой датируется 170 годом, он, пародируя популярных писателей своего времени, зарабатывавших на повестях о волшебных путешествиях, отправляет на Луну целый корабль — вообще-то корабль плыл через Атлантику, но по дороге его подхватил вихрь и унес в космос. На восьмой день перелета корабль достиг Луны:

«...Подплыв к ней, мы пристали и высадились. Обозревая эту страну, мы убедились, что она обитаема и что почва обработана. Днем мы не могли хорошенько осмотреть всего, но, когда наступила ночь, вблизи показались многие другие острова, некоторые побольше, другие поменьше, и все огненного вида. Внизу же мы увидели какую-то другую землю, а на ней города и реки, моря, леса и горы. И мы догадались, что внизу под нами находилась та земля, на которой мы живем.

Мы решили отправиться дальше и вскоре встретили конекоршунов, как они здесь называются, и были ими захвачены. Эти конекоршуны не что иное, как мужчины, едущие верхом на коршунах и правящие ими, как конями. Коршуны эти огромных размеров, и почти у всех три головы. Чтобы дать понятие об их величине, достаточно сказать, что каждое из их маховых перьев длиннее и толще мачты большого грузового корабля. Конекоршуны были обязаны облетать страну и, завидев чужестранцев, отводить их к царю. Нас они, схватив, тоже повели к нему...»

Познакомившись с местным царем, путешественники узнают, что назревает война: государству селенитов угрожает вторжение армии Солнца, ведомой воинственным Фаэтоном; кроме того на стороне Солнца выступают захватчики с Большой Медведицы. Земляне решают защитить Луну и легко включаются в боевые действия, описанные с большой фантазией. Получается, что повесть Лукиана — это первое произведение мировой литературы, в котором рассказывается о межпланетной войне, перерастающей в межзвездную. Если и были какие-то другие повести на эту тему, то они не сохранились. Странно, но англичане почему-то считают, что именно их авторы придумали тему межпланетной и межзвездной войны...

Луна для английского епископа

С закатом античной культуры интерес к Луне угас. В период Средневековья многие работы древних астрономов были забыты или даже уничтожены.

Историки науки усматривают в этом долю вины Аристотеля, астрономические заблуждения которого стали основой мировоззрения для десятков поколений христианских проповедников. Было запрещено учить тому, что противоречило утверждениям Аристотеля или хотя бы отличалось от них. Более того, отрицалось даже само существование чего-либо такого, о чем Аристотель не знал. Благодаря Аристотелю, Луна оставалась гладким безжизненным шаром — больше светилом, нежели телом, на ней не могло быть жизни, да и достичь ее не представлялось возможным.

Тем не менее во все, даже самые мрачные, времена рождались поэты, стремящиеся к переосмыслению мира и господствующего взгляда на мир.

В 1300 году увлекательное космическое путешествие предпринял великий итальянский поэт Данте Алигьери (1265—1321). Перипетии путешествия были описаны им в третьей части «Божественной комедии» («La divina commedia», 1307—1921) под названием «Рай» (итал.: «Paradiso»). При помощи сначала поэта Вергилия, а потом его подруги Беатриче, Данте посетил круги ада и рая, к последнему были отнесены все небесные сферы: Луна, Меркурий, Венера, Солнце, Марс, Юпитер, Сатурн и неподвижные звезды.

Астольф из поэмы итальянца Лудовико Ариосто (1474-1533) «Неистовый Роланд» (итал.: «L'Orlando Furioso», 1516), отправившись на Луну в колеснице, запряженной небесными конями, видел там реки, поля, долины, горы, города с огромными домами, а в лунных лесах — нимф, охотившихся на диких животных:

«Сквозь полымем охваченный простор 

До новой тверди кони их домчали 

И понесли к Луне во весь опор 

Пространством гладким, наподобье стали, 

Лишенной даже неприметных пор. 

Уступит по величине едва ли 

Луна последнему из прочих мест — 

Земле, включая океан окрест...»

Новый период в изучении Луны начался в XVII веке с изобретением телескопа, автором которого стал итальянский ученый Галилео Галилей (1564—1642).

В 1610 году, наблюдая в телескоп Луну, Галилей обнаружил, что ее поверхность покрыта темными и светлыми пятнами, которые резко граничат друг с другом. Галилей назвал темные области «морями», потому что они показались ему обширными водными бассейнами, а светлые — «материками». Последние изобилуют горными хребтами, ущельями и очень характерными кольцевыми образованиями — кратерами, многие из которых имеют посередине «центральную горку». Крупнейшие из кратеров стали называть цирками. Галилей также установил, что на Луне не бывает облаков, хотя остался при вере в существовании у нее атмосферы.

«Вооруженный» взгляд ведущего астронома поколебал устоявшиеся «аристотелевское» представление — Луну снова стали воспринимать как вторую, хотя и малую, Землю. Об изменении господствующих взглядов говорит хотя бы то, что сами святые отцы (а не только поэты) принялись обсуждать возможность полета на Луну и контакта с селенитами.

В 1638 году в Англии вышло в свет посмертное издание сочинения епископа Френсиса Годвина (1561—1633) под названием «Человек на Луне, или Необыкновенное путешествие, совершенное Домиником Гонсалесом, испанским искателем приключений, или Воздушный посол» (англ.: «The Man in the Moon'or a Discourse of a Voyage thither by Domingo Gonsales, the speedy Messenger»).

крушение, на вершину Тенерифского пика, а оттуда — все выше и выше.

Почти сразу Гонсалес столкнулся с необычным явлением:

«Стояла осень. В это время года перелетные птицы обычно улетают стаями, как ласточки в Испании. Мои птицы поднялись вслед за ними, все сразу. Я был страшно удивлен, но удивление мое еще возросло, когда я заметил, что прошел целый час, а они подымаются все выше, прямо вверх, с быстротой пущенной стрелы. Постепенно эта невероятная скорость замедлилась. Затем каким-то чудом птицы совсем остановились и замерли неподвижно, как если б сидели на шестах. Веревки остались висеть сами по себе, так что весь аппарат и я сам застыли в неподвижности, как бы не имея веса.

В этом испытании я сделал открытие, о котором философы до сих пор и не помышляли: тяжелые предметы не притягиваются к центру Земли как к своему естественному месту, скорее их притягивает какое-то определенное свойство земного шара или что-то находящееся глубоко внутри него, подобно тому, как магнит притягивает железо. Так, без всякой материальной поддержки, эти птицы повисли в воздухе, как рыбы в спокойной воде... Было так страшно, что, признаюсь, я наверняка умер бы со страху, если бы не обладал испанской решимостью и мужеством, достойным ее...»

Удивительно! Похоже, епископ Годвин был первым человеком, описавшим закон всемирного тяготения и состояние невесомости при равномерном и прямолинейном движении в космическом пространстве. И это за пятьдесят лет до Исаака Ньютона!

А вот потрясающее по достоверности описание космического пространства и Земли при взгляде из космического пространства:

«Теперь я хочу вам описать красоту места, где мы тогда находились, вернее, пространства, расстилающегося между мной и Землей. Здесь не было ни дня, ни ночи, и свет звезд был всегда ровен и ярок. Они не блестели, как обычно, но светились каким-то бледным светом, как Луна ранним утром. Их было немного, но они казались, насколько я мог судить, вдесятеро больше тех, что видны жителям Земли <...>

С каждой минутой Луна приближалась и становилась все больше. Земля же подернулась какой-то дымкой и стала походить на Луну. И как на последней мы обнаруживаем темные пятна, то такие же я узрел на Земле. Форма этих пятен менялась ежечасно. Причина, я полагаю, в том, что, следуя естественному движению (в чем я теперь вынужден согласиться с Коперником), Земля вертится вокруг своей оси с востока на запад и проходит этот путь за каждые двадцать четыре часа.

Я заметил в середине Земли пятно, похожее на грушу, причем одна из сторон была как бы откусана. Несомненно, это был Африканский материк.

Затем это место затопила яркая и широкая полоса света. Это, конечно, был Атлантический океан. Вскоре перед моим взором возникло новое пятно в форме овала — такой и выглядит Америка на карте мира.

Я обнаружил другое обширное блестящее пространство, представляющее Восточный океан, и, наконец, неясное, неразборчивое смешение пятен, похожее по очертаниям на различные страны Западной Индии.

Казалось, передо мной медленно вращают большой глобус, на котором в течение двадцати четырех часов перед моим взором последовательно проходят все страны обитаемой нами Земли — это был единственный способ, которым я отсчитывал дни и измерял время...»

Ну чем не доклад Юрия Гагарина?..

Летел Гонсалес целых одиннадцать дней. С первого же дня его окружили злые духи, крайне перепугавшие лебедей. Однако он сумел поладить с ними. Во время путешествия ему почему-то не хотелось ни есть, ни пить. Наконец, лебеди достигли атмосферы Луны.

«Луна предстала предо мной огромным безбрежным морем. Суша простиралась лишь там, где было немного темнее. Что касается той части этого небесного тела, которая отбрасывала ослепительно яркие лучи, это, безусловно, был еще один океан, усеянный такими мелкими островами, что их нельзя было различить издали. <...> За все время, которое я пробыл в лунном мире, погода здесь была всегда ровной, без ветров, без дождей и туманов, без жары и холода...»

Успешно прилунившись, Гонсалес повстречал селенитов — очень похожих на людей, но трехметрового роста и с оливковой кожей. На Луне, понятное дело, царит монархия, а местную цивилизацию, согласно преданию, создал пришелец с Земли. Благодаря последнему обстоятельству, Гонсалеса принимают очень тепло, окружают вниманием и заботой. Однако, проведя на Луне земную зиму, межпланетный путешественник был вынужден вернуться домой — лебеди стали дохнуть, и испанец опасался, что останется в лунном мире навсегда.

В том же 1638 году в Англии было публиковано еще одно удивительное сочинение на «лунную» тему, и автором ее тоже был епископ — Джон Уилкинс (1614—1672). Пожалуй, это первая книга из известных нам, в которой излагаются соображения ученого человека о том, как организовать и реализовать исследовательскую экспедицию на Луну.

В первых главах книги «Беседа о новом мире и другой планете» (англ.: «A discourse concerning a new World and another Planet») Уилкинс высказывается по вопросу множественности обитаемых миров и фактически воспроизводит выводы Плутарха:

«Луна есть тело плотное, твердое и темное и само по себе оно не обладает светом.

Пятна и светлые места, замечаемые часто на Луне, указывают на разницу, существующую там между морями и сушею.

На Луне есть высокие горы, глубокие долины и обширные поля.

Атмосфера или сфера грубого воздуха из паров непосредственно окружает Луну.

Подобно тому, как мир этот служить для нас Луною, так точно земной шар есть Луна того мира.

По всем вероятиям, в мире Луны совершаются такие же явления, как и в нашем.

Очень может быть, что лунный мир обитаем, хотя и нельзя с точностью определить природу его обитателей.

Быть может, кто-либо из потомков наших найдет средство перенестись в мир Луны и войти в сношения с его обитателями...»

Далее епископ переходит к обсуждению необычной темы — аспектов экспедиции на Луну!

«Если взглянем, — пишет он — с какою постепенностью и медленностью все искусства достигали своего полного развития, то нечего и сомневаться, что со временем будет открыто и искусство воздухоплавания. До сих пор Провидение никогда не учило нас всему разом, но постепенно вело нас от одной истины к другой.

Много прошло времени, прежде чем стали отличать планеты от неподвижных звезд, и затем немало еще прошло времени до открытия, что вечерняя и утренняя звезда — одно и то же светило. Я нисколько не сомневаюсь, что со временем будет сделано такого рода изобретение, равно как и разъяснены другие важные тайны. Время, всегда бывшее отцом новых изобретений и открывшее нам многое, чего не знали предки наши, выяснить потомству нашему то, чего мы желаем теперь, но чего не можем знать. Настанет пора, говорит Сенека, когда все сокровенное в настоящее время, с течением многих веков выступить в полном свете. Искусства еще не достигли своего солнцестояния. Промышленность грядущих веков, при содействии труда веков предшествовавших, достигнет уровня, на который мы не можем еще подняться. <...>

Изобретение снаряда, при помощи которого можно подняться на Луну, не должно казаться нам более невероятным, чем казалось невероятным на первых порах изобретение кораблей и нет поводов отказываться от надежды на успех в этом деле».

Обосновав неизбежность скорого наступления космической эры, Уилкинс переходит к теоретической возможности осуществления полета на Луну:

«В настоящее время нет у нас ни Дрейка, ни Колумба, ни Дедала, изобретшего способ летать по воздуху. Хотя мы и не имеем их, но спрашивается, почему бы в грядущих веках не могли явиться столь высокие умы для новых предприятий? Кеплер полагает, что как скоро будет изобретено искусство воздухоплавания, то его соотечественники не замедлять заселить своими колониями этот новый мир...»

Епископ попытался разрешить трудности, обусловленные силой тяжести, разреженностью воздуха и холодом в небесных пространствах. Он полагал, что поднявшись на значительную высоту, космический путешественник не будет подвергаться притяжению Земли и станет свободно носиться в воздухе. Для подъема на эту высоту Уилкинс предложил воспользоваться воздушным шаром:

«Альберт Саксонский, а после него и Франциск Мендос, делают чрезвычайно приятное замечание, что по воздуху некоторым образом можно плавать. И происходит это вследствие законов статики, по которым каждый сосуд, медный или железный, — котел, например, — несмотря на то, что он тяжелее воды, будет плавать по воде и не опустится на дно, если только он наполнен воздухом. Предположите, что сосуд или деревянная чаша находятся на поверхности стихийного воздуха; в таком случае они станут плавать по ней, если полость их наполнена воздухом эфирным и сами собою не опустятся на дно, так точно, как не пойдет ко дну пустой корабль».

Дальше — удивительнее. Уилкинс не хочет оставить без внимания ни одной проблемы, которая может встать перед будущими космонавтами. Он заботится о принятии всех мер предосторожности. Чем питаться во время путешествия? Где останавливаться для отдыха?

«Для принятия странствующих рыцарей в воздушных пространствах не имеется замков. <...> Быть может, подобно некоторым животным с зимнею спячкою, можно спать во время всего путешествия, или, по примеру Демокрита, питавшегося запахом теплого хлеба, и вовсе обойтись без пищи, вдыхая только эфирный воздух. Впрочем, неужели путешествие должно длиться так долго, что нельзя запастись достаточным количеством съестных припасов?..»

В заключение Уилкинс пишет о космическом корабле:

только изобретателя, но и его век, ибо независимо от дивных открытий, которые при помощи его можно бы совершить в мире Луны, оно было бы несказанно полезно для путешествий на Земле».

Сколь пророческими оказались эти слова!..

Проекты Сирано де Бержерака

Следующим в ряду интеллигентов нового времени, обдумывавших возможность полета на Луну, можно назвать Пьера Бореля (1620—1689) — королевского лейб-медика, известного больше в качестве автора трактатов по медицине и естествознанию.

Трактат Бореля «Новые беседы о множественности миров, обитаемости других планет, неизвестных землях и т.д.» (фр.: «Discours nouveau prouvant la Pluralité des Mondes, que les astres sont des Terres habitées, et la Terre une estoile etc.») не дошел до нас в виде оригинального авторского произведения. Неизвестно даже, когда он был издан: одни источники указывают годом издания 1647-й, другие — 1657-й. О содержании этого сочинения мы можем судить по пересказам и отзывам современников.

Борель начинал свои «Беседы» традиционно — с рассказа о том, что думали ученые и философы о небесных телах до него.

«Некоторые из стоиков, — писал Борель, — полагали, что не только Луна, но и Солнце обитаемы людьми. Кампанелла говорит, что в этих светлых и лучезарных странах могут существовать обитатели более просвещенные, чем мы и лучше нас понимающие то, чего мы никак не постигнем. Но Галилей, в наше время так хорошо изучивший Луну, утверждает, что она может быть обитаема и что на ней находятся горы; равнины ее темны, а гористые части светлы и вокруг пятен этих видны как бы горы и скалы...»

Далее Борель рассуждает, «при помощи каких средств можно бы узнать истину относительно множественности миров и в особенности относительно того, что находится на Луне», и приходит к такому выводу: «Некоторые вообразили себе, что подобно тому, как человек, плавая подражает рыбам, так точно может он изобрести и искусство воздухоплавания и что при помощи этого изобретения, не прибегая ни к каким другим средствам, можно добиться истины относительно этого вопроса. История приводит примеры летавших людей. <...> Впрочем, если бы даже можно было летать, то ни к чему бы это не послужило: независимо от того, что человек, по причине тяжести, не поднялся бы на большую высоту, он не мог бы находиться в неподвижности, столь необходимой для наблюдения неба и употребления оптических инструментов; кроме того, его внимание вполне было бы занято управлением снаряда».

Сочинения Бореля в виде книги или рукописи читал, по всей видимости, знаменитый поэт-забияка Сирано де Бержерак (1619—1655). Дело в том, что Борель общался с аббатом Пьером Гассенди (1592—1655), который вел кружок молодых философов. Посещал этот кружок и де Бержерак. Однако в силу своего характера поэт предпочитал писать не мудреные трактаты, а озорные повести, легко пуская в ход свою пылкую фантазию.

В повести «История государств и империй Луны» (фр.: «Histoire des états et empires de la lune»), первый короткий вариант которой был завершен в 1649 году, де Бержерак описывает несколько возможных способов осуществления межпланетного путешествия. Начинает он с самого невероятного:

«Я прежде всего привязал вокруг себя множество склянок, наполненных росой; солнечные лучи падали на них с такой силой, что тепло, притягивая их, подняло меня на воздух и унесло так высоко, что я оказался дальше самых высоких облаков. Но так как это притяжение заставляло меня подниматься слишком быстро и вместо того, чтобы приближаться к Луне, как я рассчитывал, я заметил, наоборот, что я от нее дальше, чем при моем отбытии, я стал постепенно разбивать склянки одну за другой, пока не почувствовал, что тяжесть моего тела перевешивает силу притяжения и что я спускаюсь на землю...»

В итоге герой повести оказался не на Луне, а в Канаде. Однако он и не подумал отказаться от своей авантюры, построив машину, снабженную деревянными крыльями и особой пружиной:

«...Я соорудил машину, которая, как я рассчитывал, могла поднять меня на какую угодно высоту; думая, что в ней уже есть все необходимое, я в нее уселся и сверху скалы пустился на воздух. Однако я, очевидно, не принял всех нужных мер предосторожности, так как я тяжело свалился в долину...».

Обильно смазав кровоподтеки бычьим костным мозгом и вернувшись к машине, герой обнаружил, что местные солдаты «стали говорить, что нужно привязать к машине как можно больше летучих ракет: благодаря быстроте своего полета они унесут ее очень высоко». Спасая свое изобретение, герой бросился к ней, но тут ракеты воспламенились, и машина взлетела.

«Знайте же, что ракеты были расположены в шесть рядов по шести ракет в каждом ряду и укреплены крючками, сдерживающими каждую полудюжину, и пламя, поглотив один ряд ракет, перебрасывалось на следующий ряд и затем еще на следующий, так что воспламеняющаяся селитра удаляла опасность в то самое время, как усиливала огонь».

Многие историки космонавтики утверждают, что здесь Сирано де Бержерак первым из образованных людей Европы описал принцип действия многоступенчатой космической ракеты-носителя. Однако при внимательном прочтении приведенного фрагмента видишь, что речь все-таки идет об одноступенчатом пороховом ускорителе (ведь не описан процесс сброса использованных ракетных блоков!), а подобная конструкция ракеты уже была хорошо известна в Европе и в колониях — технологию изготовления связки пороховых ракет можно найти, например, в книге польского генерала Казимира Сименовича, которая вышла в Амстердаме в 1650 году и была переведена на многие европейские языки. Сирано де Бержерак, очевидно, был знаком с возможностями связок ракет, иначе с чего бы описываемые солдаты столь бодро собрались запускать чужую машину в небо?..

Ускоритель забросил героя на большую высоту, но когда ракеты сгорели, машина опять начала падать. Тут бы герой и погиб, если бы вдруг не обнаружил, что продолжает подниматься к Луне. Оказалось, что причиной тому — бычьи мозги, которыми он намазался, ведь когда Луна на ущербе, «она имеет обыкновение высасывать костный мозг из животных».

На этот раз Луна была успешно достигнута. И показалась путешественнику настоящим раем. Во время своих лунных скитаний герой Сирано повстречался не только с нашим старым знакомцем Домиником Гонсалесом, но и с ветхозаветными Енохом и Илией, одолевшими межпланетные бездны не менее экстравагантными способами.

Енох, например, «обратил внимание на то, как небесный огонь нисходит на жертвоприношения праведных и тех, кто угоден Господу <...> себе под мышки. Тогда пар, устремляясь кверху, но не имея возможности проникнуть сквозь металл, стал поднимать сосуды вверх и вместе с ними поднял этого святого человека».

Илия же изобрел, вероятно, первый в мире «безопорный движитель»: сделал магнитное ядро «средней величины», затем «соорудил очень легкую железную колесницу», уселся в нее и подбросил магнит. Колесницу, разумеется, потянуло вверх. Так, множество раз подбросив ядро как можно выше, Илия достиг точки гравитационного равновесия между Землей и Луной, откуда плавно опустился на Луну, тем же способом сбавляя скорость.

Но добраться до цели мало — нужно еще вернуться. Герой Сирано недолго раздумывал на эту тему. Когда на его глазах дьявол заграбастал местного грешника и поволок в ад, путешественник, вовремя вспомнив, где располагается «геенна огненная», крепко ухватился за несчастного селенита и проделал обратный путь на «попутном транспорте».

Полеты во сне и наяву

Несмотря на успехи наук, открывших перед людьми новые горизонты в познании Вселенной, долгое время даже образованнейшие люди считали, что до Луны можно добраться только во сне или с использованием всевозможных астральных существ.

Так, знаменитый немецкий математик и астроном Иоганн Кеплер (1571—1630) в сочинении «Сон, или лунная астрономия» (лат.: «Mathematici olim Imperatorii Somnium, Seu opus posthumum de Astronomia lunari»), опубликованном только после его смерти в 1634 году, использует именно этот прием.

«В 1608 году, — сообщал Кеплер, — <...> я с головой погрузился в чтение богемских легенд. Среди прочих встретилась мне история о деве Либуше, известной своим искусством в магии. Однажды ночью, закончив наблюдения звезд и Луны, я отправился спать и заснул глубоким сном. Во сне мне привиделось, будто читаю я книгу, принесенную с ярмарки. Вот что было написано в этой книге...»

То есть это сон о книге, порожденный чтением другой книги. Видимо, Кеплер настолько опасался суда инквизиции, что шифровал свое послание миру с избыточным даже для фантастической литературы рвением. В самом сочинении Кеплер рассказывал, как некий молодой человек, астроном, знакомится, благодаря посредничеству своей матери-колдуньи, с духом из Левании (с Луны), который рассказывает ему об астрономических представлениях селенитов. В такой необычной форме Кеплер попытался изложить свои собственные представления, основанные на системе Коперника и собственных наблюдениях за Луной. По мнению Кеплера, все живые существа на Луне отличаются от земных более солидными размерами — вырастают быстро, но и живут короче. За сутки они могут совершить кругосветное путешествие пешком или на кораблях. Если бы мы захотели определить разницу, существующую между двумя полушариями Луны, то можно было бы сказать, что обращенная к нам сторона подобна земным городам и садам, а противоположная — полям, лесам и пустыням.

Впрочем, была и другая точка зрения. В 1656 году иезуит Афанасий Кирхер (1602—1680) опубликовал книгу «Экстатическое небесное путешествие» (лат.: «Iter extaticum secundum, mundi subterranei prodromus»). В ней он писал о том, как некто Феодидакт при помощи загадочного крылатого существа по имени Космиэль был превращен в духа, и в таком виде, вместе с Космиэлем, посетил Луну, ряд планет вплоть до Сатурна и твердого неба (фирмамента). Луна представляется Феодидакту в виде стерильной планеты, долины которой усыпаны дивными драгоценными камнями. Вода на Луне чиста и прозрачна, но в реках и морях нет ни самой малой рыбки. На полях нет ни единой былинки, а вместо травы там произрастает какая-то металлическая плесень. Космиэль объяснил стерильность Луны тем, что, по замыслу Божьему, Земля — это естественная обитель человека, поэтому на Луне нет людей, а если нет людей, то нет и животных, следовательно, нет нужды в растениях. Так как Бог создал светила исключительно для Земли, говорит Космиэль дальше, то было бы бесполезно населять Луну животными. Если бы на Луне находились люди, спрашивает Феодидакт, то какой вид имели бы они? Сын мой, отвечает крылатый, скажу тебе, что они скорее походили бы на чудовищ, чем на людей, — только обитатели Земли могут существовать в земных условиях.

В 1692 году было опубликовано сочинение иезуита Габриеля Даниеля (1649—1728) «Путешествие в мир Декарта» (фр.: «Voyage du monde de Descartes»). В нем автор, последователь идей Декарта, описывал фантастическое путешествие на Луну; причем удалось оно ему потому, что святой отец узнал у Декарта великий секрет, как разделить душу с телом и как душа на время может покидать тело, уноситься на далекие расстояния и потом возвращаться к своему телу, которое все это время находится в состоянии транса. Прилетев на Луну, дух Даниеля обнаружил, что на ней обитают души великих ученых и философов: Аристотеля, Сократа, Платона и так далее. Интересно, что именно на Луне этим деятелям античности удалось реализовать свои мечты в полном объеме: Платон основал свою республику, Аристотель учредил свой лицей. При всей наивности представлений Даниеля иезуит сделал удивительно точное указание, заявив, что Луна состоит из того же вещества, что и Земля. Ныне это считается неопровержимым фактом, поскольку астрофизики доказали, что некогда наша планета и ее спутник представляли собой одно большое тело...

Первым, кто пришел к выводу о том, что на Луне нет атмосферы, был нидерландский астроном Христиан Гюйгенс (1629—1695). На эту мысль его навело наблюдение края лунного диска во время солнечного затмения.

Неизвестно, был ли знаком популярный английский писатель Даниэль Дефо (1660—1731), создатель незабвенного Робинзона, с выводами Гюйгенса, но когда ему пришла в голову идея написать актуальный политический памфлет, Дефо без колебаний отправил своего лирического героя на Луну в романе «Консолидатор, или Воспоминания о различных событиях в лунном мире» (англ.: «The Consolidator, or Memoirs of Sundry Transactions From the World in the Moon», 1705). Начинается повествование с описания «альтернативной» истории мира, в котором владычествует могущественная китайская империя. Из сплава науки и магии, которые одинаково хорошо известны великим китайским мудрецам, на глазах у пораженного читателя рождается удивительная машина — способная летать среди звезд. Ее устройство изложено в мифическом труде некоего Mira-cho-cho-lasmo, который доказал, что на Луне есть горы и моря, города и пастбища, а значит, есть и обитатели. Возможно, он и сам был селенитом, поскольку известно, что первые императоры Китая спустились именно с Луны, обучая примитивные племена всевозможным премудростям, в том числе — и правилам строительства летательных аппаратов. Позднее, на протяжении тысячелетий, представители китайской элиты неоднократно летали на Луну и обратно, установив с селенитами прочные культурные связи. Со временем изготовление межпланетных машин и двигателей к ним (называемых «консолидатор») превратилось в настоящую индустрию, а сами машины обрели совершенные формы. Типичная машина представляла собой необычайно легкую и герметичную колесницу, снабженную широкими крыльями с размахом в 50 ярдов (45,72 м), которые склеивались из 513-и специально выращенных и подобранных по размеру перьев. Движением крыльев управлял собственно «консолидатор» — некая емкость, заполненная огненным духом (саламандрой?), вызванным с помощью магических манипуляций. Межпланетный путешественник помещался внутрь колесницы, а при ее движении, благодаря особенно мерному звуку машущих крыльев, входил в состояние гипнотического сна, которое позволяло легко перенести космический полет, не беря с собой запаса провианта и воды.

Дефо прямо пишет, что идею такой машины позаимствовал из сочинения епископа Уилкинса, о котором мы говорили выше. Однако, и в этом нельзя отказать классику английской литературы, он первым догадался, что строительство межпланетных кораблей потребует особой культуры производства и эксплуатации, — на нескольких страницах Дефо скрупулезно перечисляет катастрофы, произошедшие с некоторыми аппаратами, у которых были плохие или изношенные перья.

На фоне столь впечатляюще изложенной истории развития лунно-земной космонавтики как-то теряется собственно рассказ о Луне. Но тут Дефо ничего нового не открыл, используя образы Луны и селенитов только лишь для высмеивания современных ему политических реалий...

Творчество Дефо породило массу эпигонов.

Так, в 1727 году был опубликован роман капитана Самуэля Бранта (это псевдоним автора и имя главного героя) «Путешествие в Кудахтанию» (англ.: «A Voyage to Cacklogallinia»). В этом сатирическом произведении описана сказочная страна Кудахтания, жители которой разработали «проект достижения Луны» (да-да, именно здесь впервые употреблено словосочетания «проект достижения Луны!») с помощью специально обученных птиц. Цель межпланетного полета — добыча самородного золота, содержащегося в лунных горах. Капитан Брант хорошо подготовился к путешествию — кудахтанцы изготовили для подчиненного ему экипажа особо утепленную повозку, снабдили ее провиантом и водой. Будущие межпланетчики совершали восхождения на высочайшие горы, чтобы привыкнуть к разряженному воздуху. Все эти мероприятия хорошо оплачивались Императорским акционерным обществом, выпустившим под гарантии будущих сверхприбылей особые сертификаты. Полет вскоре состоялся и завершился вполне благополучно, однако селениты, оказавшиеся прекрасными (но не прекраснодушными!) гигантами, не дали себя облапошить и выдворили золотоискателей вон. В итоге межпланетные путешественники высадились на Ямайке, а не в Кудахтании, пребывая в ужасе от одной мысли о том, что с ними сделают разъяренные владельцы сертификатов.

Среди других подражателей Дефо можно назвать прозаика Роберта Пэлтока (1697—1767), написавшего серию романов «Жизнь и приключения Питера Уилкинса» (англ.: «The Life and Adventures of Peter Wilkins»). В рамках этой серии был выпущен роман «Путешествие Питера Уилкинса на Луну» (англ.: «Peter Wilkins Journey to the Moon», 1740), в котором в духе Дефо и Свифта описывались приключения англичанина, попавшего после кораблекрушения в страну крылатых людей Нормнбдсргфут. Эти люди, списанные с лапутян Джонатана Свифта, освоили межпланетные перелеты и по случаю доставили персонажа на Луну.

А вот великий ученый и мистик Эммануил Сведенборг (1688—1772) так увлекся астральными полетами, что в 1758 году издал книгу «Небесные тайны, находящиеся в Св. Писании, или в Слове Господа, с диковинами виденными в мире духов и в небе ангелов» (лат.: «Аrсаnа Coelestia qua in Scriptura Sacra seu Verbo Domini Sunt, Detecta: Hic Primum qua in Genesi. Una cum Mirabilibus qua vifa fune In Mundo Spirituum, & in Coelo Angelorum»), в которой с серьезной миной описывал встречу своей души с обитателями Луны, о которых сообщал трогательные подробности: «Их голос, исходящий из живота и похожий как бы на икоту, производит шум, подобный грохоту грома. Я догадался, что это происходит от того, что жители Луны говорят не при помощи легких, подобно обитателям других миров, а животом, при посредстве особенного, заключающегося в желудке воздуха, так как Луна окружена атмосферою, не одинаковых свойств с атмосферою прочих миров. Я узнал, что духи Луны представляют собою в Величайшем Существе щитовидный или мечеобразный хрящ, к которому спереди прикреплены ребра и от которого идет вниз белая полоса, поддерживающая мускулы живота...»

Произведений о полете на Луну становилось все больше, но к реальному теоретическому обоснованию такой возможности авторы не приблизились ни на миллиметр. Несмотря на открытия Галилея и Гюйгенса, представления европейцев о Луне оставались достаточно архаичными, образованные люди пока еще не могли, хотя бы даже в виде странной фантазии, предположить, что небесные тела — это миры с собственными, уникальными условиями среды, не имеющими аналога на Земле. Луна в восприятии европейцев оставалась малой Землей: с атмосферой, обширными водоемами и с человекоподобными обитателями.

Во второй половине XVIII века вышло несколько книг, посвященных межпланетным путешествиям, но все они были словно списаны с одного и того же шаблона. Вспомним здесь некоторые из них.

В 1765 году появилось «Путешествия милорда Сетона по семи планетам на крыльях духа» (фр.: «Voyage de Milord Céton dans les sept planètes, ou le nouveau Mentor»») Марии-Анны де Румье-Роберт (1705—1771). Французская романистка по литературной традиции того времени сообщает читателю, будто бы не сама написала этот текст, а получила рукопись от огненного духа Саламандры, явившегося прямо из очага. В рукописи рассказывалось, как милорд Сетон в период революции Кромвеля нашел убежище в древнем и удаленном замке, населенном духами его предков. Один из этих духов поручил Сетона покровительству некоего высшего существа по имени Захиэль, посвятившего себя изучению небесных сфер. Вместе с Захиэлем милорд Сетон и его шестнадцатилетняя сестра отправляются в космическое путешествие. Для удобства перемещений Захиэль превратил их в мух, однако на каждой из планет облекал их «плотью обитателей этих миров». И вот на крыльях Захиэля они отправляются на Луну. Там путешественники обнаруживают сущий рай: отличные дороги, плодородные сады и поля, многочисленные и очень красивые загородные дачи... Впрочем, быстро выясняется, что все это — показуха, «потемкинские деревни». На самом деле и поля, и сады, и домики декоративны, служат украшением, и земляне быстро понимают, что это вообще в традициях селенитов — приукрашивать действительность, нимало не заботясь, сколь нелепо это выглядит со стороны...

Благодаря общению с духами, обрел новые познания о Солнечной системе и другой известный писатель XVIII века — Луис-Себастьян Мерсье (1740—1814). В 1788 году он опубликовал сборник «Рассказы о Луне» (фр.: «Nouvelles de la Lune»). Автор «рассказов» так часто думал о своем умершем друге, что с какого-то момента ему стало казаться, будто бы он может беседовать с его отлетевшей душой. Однажды ночью, при свете полной луны, мечты автора были внезапно прерваны дивным видением. Лунный луч, в виде светлой стрелы, начертал на стене следующие слова: «Это я! Не пугайся! Это я, твой друг. Я обитаю на светиле освещающем тебя; я вижу тебя; долго я искал какого-либо средства, чтобы написать к тебе и наконец нашел... Прикажи сделать гладкие доски, чтобы мне было легче писать на них все, что я имею сообщить тебе; будь здесь завтра. Уже поздно: луна заходит, мой путь лежит не по прямому направлению и...» Так состоялся первый контакт, и впоследствии два друга — материальный землянин и дух-селенит — часто беседовали на разные темы. В частности, выяснилось, что душа бессмертна, а после гибели физического тела для нее открывается вся Вселенная: «Смерть не такова, какою вообще ее изображают; люди представляют ее себе в совершенно ложном и притом — ужасном виде. Когда сердце мое перестало биться, я сознал в себе способность проникать в самые твердые тела; никакой предмет, какова бы ни была его плотность, не мог остановить меня. Вещество казалось мне как бы скважистым и пористым, и только воля управляла моим вознесением в небеса. Творец наделил наши глаза способностью достигать взором до удаленнейших сфер и сообщил мысли способность проявляться в системе миров, обитаемых существами разумными и сознательными...»

Таким образом, космонавтика и вообще полеты на небо не нужны по определению — достаточно дождаться момента смерти, а там уж откроются все существующие миры и все их живые и мертвые обитатели...

В 1787 году во Франции вышла анонимная книга «Видения в мире духов», авторство которой приписывают одному из самых плодовитых французских утопистов Николе Ретифу де ла Бретонну (1734—1806). В этой книге автор много размышляет о сновидениях, о предчувствиях, о мире духов и о контактах астральных существ с живыми людьми. Именно на основании информации, полученной в результате этих контактов, автор книги рассказывает читателю о небесных телах и инопланетных обитателях. При этом де ла Бретонн абсолютно уверен: условия обитания на планетах Солнечной системы таковы, что не позволяют существовать земному человеку. Исключением является... Луна. Но этот крошечный мир вечно покрыт туманами, и если бы люди поселились когда-нибудь на Луне, то их жизнь оказалась бы очень печальной, скучной и даже невыносимой.

Интересно, что в другом своем произведении — в романе «Южное открытие, совершенное летающим человеком, или, Французский Дедал» («La decouverte australe par un homme volant, ou le dedale francais», 1781), — описывая очередное высокоразвитое утопическое общество, расположившееся на Южном полюсе, Ретиф де ла Бретонн сделал несколько удивительно точных предсказаний, поведав читателю об авиации на аппаратах тяжелее воздуха, о межпланетных «снарядах» и искусственных спутниках Земли...

Ко всему прочему, в конце XVIII века появилась и стала модной теория о том, будто бы Земля и другие небесные тела — это гигантские живые организмы, а существа, обитающие на них, суть паразиты. Фактически именно в это время зародился ноосферный космизм, ставший очень популярным в ХХ веке после работ Владимира Ивановича Вернадского.

«...Все воодушевив собою, Верховное Начало действует уже посредством вторичных и третичных сил природы, — писал Ретиф де ла Бретонн в «Южном открытии». — К первым относятся солнца, одаренные разумом, а ко вторым планеты, которые также одарены разумом, хотя и не в такой мере, как солнца. Бог творит великое, а не малое, вроде людей, животных и растений. Поверхность земного шара населяется под плодотворным действием Солнца <...> Во вселенной и на планетах все совершается путем неуловимых градаций. Сказанное нами о Земле относится и ко всем супругам Солнца...»

Теория получила развитие в книге некоего де М. Николоса «Философия» (фр.: «La Philosophie», 1796):

«Обитатели планет просто — паразиты, производимые кожею живых существ, известных под именем Солнц, Планет, Спутников и Комет. Это существа не только одушевленные и разумные, но и бесконечно превосходящие нас силою и возвышенностью ума. <...> Если бы нам привелось встретить личность, сомневающуюся в обитаемости той или другой планеты, то следует только рассмеяться и сказать ей: “Глупый ты человек, разве ты сам не покрыт паразитами, хотя ты и не обладаешь ни значением, ни величиною светил? Разве у тебя нет блох? Соблюдай всевозможную опрятность, а все же ты будешь покрыт паразитами. Следовательно, планеты, эти громадные существа, должны быть покрыты еще большим количеством паразитов; природа не только намекает нам на это, но даже дает нам возможность убедиться в этом посредством осязания и зрения”. <...> Земля есть чужеядное животное, питающееся Солнцем. Солнца — это паразиты Бога...»

Похожие взгляды разделял и Оноре Габриель Рикетти де Мирабо (1749—1791), известный оратор и деятель Великой французской революции. Он ввел понятие «Планета-Бог», утверждая в одном из своих писем буквально следующее:

«...Верховное Бытие, Солнце Солнц, все оживляющее собою, есть большая, громадная центральная планета, живая, разумная и всегда обладающая одинаковою степенью теплоты и света, в силу производимого Вселенною давления; что во всей Вселенной существует однородная материя и однородные существа, созданные по подобию первого из них, то есть Бога или Верховного Бытия; что Солнце есть раскаленная планета, обладающая такими же свойствами, как и Бог, его первообраз и являющаяся совершеннейшим подобием последнего; что Земля и прочие планеты суть охладевшие солнца, так как они не входят в состав центрального светила. Но подобно Солнцу, от которого они получили бытие, они обладают индивидуальною жизнью...»

Развивая эту мысль, де Мирабо говорит, что и люди, являясь производными от планет, которые производные от солнц, которые производные от Бога, несут в себе отпечаток Верховного Бытия, и в процессе эволюции станут подобны сначала планетам, потом солнцам, а потом... Если коротко, то де Мирабо пообещал человечеству великолепное космическое будущее, для приближения которого не нужны никакие специальные средства, типа летательных аппаратов тяжелее воздуха. В процессе эволюции человек и без того достигнет космических масштабов, в буквальном смысле коснется звезд. Пожалуй, в письмах де Мирабо изложен самый необычный проект освоения космического пространства из всех известных. Ни до, ни после ни один из авторов, писавших на темы космоса и космонавтики, не предлагал более фантастического проекта преодоления межпланетных пространств!

Межпланетные аэростаты

XIX век стал столетием инженеров. Эти образованные, уверенные в себе и чрезвычайно смелые люди бросили вызов самой Природе, стремясь перекроить мир по собственным лекалам и построить новое, разумно устроенное, общество. Они собирались изменить географию, проложить дороги и каналы в самых диких местах планеты, создать новые средства транспорта и связи, сделать войны бескровными, а мир предсказуемым и понятным. Нет ничего удивительного, что именно в XIX веке появились первые технически обоснованные проекты достижения Луны.

На первом этапе серьезные ожидания вызывало воздухоплавание. Вплоть до конца XIX века считалось, что космос не пуст, а заполнен таким же воздухом, хотя и более разряженным. Из-за этого ошибочного представления появлялись такие изначально ошибочные предложения как, например, проект полета на металлической бочке, из которой выкачан весь воздух — мол, атмосфера будет выталкивать такой сосуд за свои пределы, из более плотных слоев к менее плотным.

воздушного шара предложил литератор — знаменитый американский писатель Эдгар Алан По (1809—1849). В своей повести «Необыкновенное приключение некоего Ганса Пфааля» (англ.: «The Unparalleled Adventures of one Hans Pfaal»), изданной в 1835 году, он рассказывал совершенно фантастическую историю бюргера Пфааля из Роттердама, отправившегося на Луну на собственноручно изготовленном аэростате, наполненном смертельно ядовитым газом, который (по утверждению самого Пфааля) является «составной частью азота» и имеет плотность в 37,4 раза меньше плотности водорода. В качестве материала для оболочки космический путешественник использовал не традиционный шелк, а «кембриковый муслин», покрытый каучуком и тройным слоем лака. Объем шара составлял 40 тысяч кубических футов (1133 м3), что позволяло ему поднять на произвольную высоту самого Пфааля, припасы в дорогу и 79 кг балласта.

Повесть написана в ироническом ключе, однако и сегодня производит большое впечатление — прежде всего дерзостью замысла.

Интересно, что «Приключение Ганса Пфааля» — произведение, единственное в своем роде. Последователей у Эдгара По не нашлось. Хотя время от времени и публиковались повести о космических полетах на воздушных шарах, но все они сочинялись без намерения описать жизнеспособный проект. Ну не считать же серьезным проектом альбом цветных картинок «Путешествие на Луну в начале 1900 года» (фр.: «Voyage dans la lune avant 1900»), изданный в Париже и повествующий о космическом полете двух французов к Луне на воздушном шаре, а оттуда на летучих мышах — к Сатурну! Тем более, что в конце выясняется, что это путешествие происходило во сне...

Из пушки — на Луну

Сложность в управлении воздушными шарами, зависимость их движения от направления ветров, ненадежность плетеных корзин убеждали даже оптимистично настроенных ученых, что использование воздухоплавательных аппаратов для достижения Луны малореально. Требовался более убедительный проект, подкрепленный реальными расчетами и основанный на реальной возможности преодоления силы тяжести и выхода в космическое пространство.

В 1865 году, во Франции, был издан очередной роман популярного прозаика Жюля Габриэля Верна (1828—1905) «С Земли на Луну прямым путем за 97 часов 20 минут» (фр.: «De la Terre à la Lune. Trajet Direct en 97 Heures 20 Minutes»). В этом романе писатель представил вниманию образованного европейского читателя проект экспедиции на Луну в специальном снаряде, выстреливаемом из гигантской пушки.

Любопытно, что у романа Жюля Верна были предшественники.

В 1728 году в сочинении ирландского прозаика Мердока Макдармута (16??—17??) «Путешествие на Луну» (англ.: «A Trip to the Moon») землянин, заброшенный на Луну сильнейшим вихрем, возвращается назад на бочкообразном ядре, запущенном селенитами посредством гигантской пушки длиной с милю, уложенной в грунте. Однако одной пушки автору показалось маловато, и он все испортил, добавив рассуждение о том, что пушка нужна только для преодоления лунной атмосферы, а межпланетное пространство можно пересечь, размахивая искусственными крыльями.

А в 1815 году вышла сатирическая повесть «Путешествие на Луну эсквайра Кью.Кью.» (англ.: «Q.Q. Esq.'s Journey to the Moon»), написанная профессиональным иллюстратором Эдвардом Френсисом Бурнеем (1760—1848). В иронической форме Бурней рассказывал о полете на Луну, организованном неким эсквайром, скрывающимся по инициалами Кью-Кью. Этот эсквайр придумал построить связку из четырех пушек, которые «выстрелили» конический снаряд в межпланетное пространство. Интересно, что описываемый снаряд представлял собой частично сложенный зонт, который на Луне раскрылся, чтобы обеспечить мягкую посадку на ее поверхность. Впервые в литературе Бурней описал и «космический костюм», который изобретательный Кью-Кью использует, чтобы предохраниться от ядовитых испарений Луны. Наверное, все эти подробности казались Бурнею очень смешными, однако теперь мы знаем, насколько это серьезно.

Произведения Макдармута и Бурнея были по своему хороши, однако в истории литературы сохранился лишь роман Жюля Верна. Больше того, этот роман породил своеобразную субкультуру, долгие годы подпитывавшую энтузиазм людей, посвятивших себя мечте о завоевании космоса.

Жюль Верн взял за основу идею, предложенную еще Исааком Ньютоном (1643—1727) в монографии «Математические начала натуральной философии» (лат.: «Philosophiae Naturalis Principia Mathematica», 1687). Эта работа заложила теоретические основы современной механики и баллистической космонавтики. Ньютон поставил следующий мысленный эксперимент. Представьте себе, писал он, высочайшую гору, пик которой находится за пределами атмосферы. Вообразите пушку, установленную на самой ее вершине и стреляющую горизонтально. Чем мощнее заряд используется при выстреле, тем дальше от горы будет улетать снаряд. Наконец при достижении некоторой мощности заряда снаряд разовьет такую скорость, что не упадет на землю вообще, выйдя на орбиту. Эта скорость ныне называется «первой космической» и для Земли она равняется 7,91 км/с.

Очень похожими словами аргументировал свою позицию и персонаж Жюля Верна — Дж. Т. Мастон, когда отстаивал проект колоссального орудия для обстрела Луны перед членами вымышленного «Пушечного клуба». Развив недюжинную энергию, эти выдающиеся господа сумели за несколько лет построить такую пушку и запустить снаряд к Луне.

Описанное в романе орудие весило 68 000 т, длина его составляла 274 м, диаметр — 2,7 м, толщина стенок — 1,8 м. Изготовлено оно было из серого чугуна. В качестве взрывчатого вещества использовался пироксилин в количестве 164 000 кг.

Сначала предполагалось послать к Луне снаряд без пассажиров, но потом, по предложению француза Мишеля Ардана, внутри необыкновенного ядра была устроена каюта, в которой и решились отправиться в космическое путешествие трое смельчаков: сам Ардан, председатель клуба Импи Барбикен и капитан Николь.

Место расположения пушки было выбрано во Флориде около города Тампа-Таун на горе Стонсгилль (27° 7’ с.ш., 5° 7’ з.д.).

Лафет орудия вызвал отчаянные дебаты в «Пушечном клубе». Мастон предлагал уложить ее на землю, доведя общую длину ствола до 800 м. Однако восторжествовало мнение председателя Барбикена, который предложил установить пушку («колумбиаду») вертикально внутри подходящей горы.

Снаряд имел «гранатообразную» форму с наружным диаметром в 2,743 м и высотой — 3,658 м. Для смягчения динамического удара при выстреле на дне ядра была налита вода, поверх которой наложили деревянный круг, плотно прилегающий к стенкам. Кроме того, вода разделялась двумя более тонкими кругами, которые при выстреле последовательно проламывались — при этом вода устремлялась через трубку, проложенную внутри стенок ядра к его вершине, выливаясь наружу.

Вес снаряда — 8,7 т, а воды — 5,7 т. Сам снаряд был отлит из алюминия с толщиной стенки в 30 см. Для входа в ядро был проделан люк, для наблюдения за окружающим пространством — четыре окна. Внутри стенки были обшиты кожей, закрепленной на гибких пружинах.

Старт состоялся 1 декабря 186... года (автор намеренно не называет точную дату), и выглядело это действо так:

«Раздался ужасный, неслыханный, невероятный взрыв! Невозможно передать его силу — он покрыл бы самый оглушительный гром и даже грохот извержения вулкана. Из недр земли взвился гигантский сноп огня, точно из кратера вулкана. Земля содрогнулась, и вряд ли кому из зрителей удалось в это мгновение усмотреть снаряд, победоносно прорезавший воздух в вихре дыма и огня. <...>

столб видели в Атлантическом океане и в Мексиканском заливе на расстоянии более ста миль. Многие капитаны судов занесли в свои путевые журналы появление необычайных размеров метеора.

Выстрел колумбиады сопровождался настоящим землетрясением. Флориду встряхнуло до самых недр. Пироксилиновые газы, вырвавшись из жерла гигантской пушки, с необычайной силой сотрясли нижние слои атмосферы, и этот искусственный ураган пронесся над Землей с быстротой, во много раз превышавшей скорость самого яростного циклона.

Ни один зритель не удержался на ногах: мужчины, женщины, дети — все повалились наземь, как колосья, подкошенные бурей. Произошла невообразимая суматоха; многие получили серьезные ушибы. <...> Триста тысяч человек на несколько минут совершенно оглохли, и на них словно напал столбняк».

Через четыре года после публикации «С Земли на Луну...» появился роман «Вокруг Луны» (фр.: «Autour de la Lune») — история трех смельчаков, заключенных в алюминиевой оболочке снаряда, который несет их сквозь космос. Вместо четырех расчетных суток ядро пробыло в пути гораздо дольше. Оно облетело вокруг Луны и, наконец, оказавшись в поле земного тяготения, вошло в атмосферу и благополучно «приземлилось» в океане.

Впоследствии идеи Жюля Верна неоднократно обсуждались учеными и инженерами. Еще в XIX веке было показано, что проект этот не осуществим по целому ряду причин. Главнейшей из них называют перегрузки, которые убили бы всех пассажиров, находящихся внутри снаряда. Однако даже если бы однократного чудовищного ускорения удалось избежать — например, равномерно разместив заряды взрывчатого вещества по длине канала пушки, — сопротивление воздуха не позволило бы вытолкнуть снаряд из ее жерла с первой космической скоростью.

Полемика вокруг знаменитого романа породила несколько новых проектов «лунных» пушек. Несколько из них приведены в романе французских фантастов Жоржа Ле Фора (1858—1953) и Анри де Граффиньи (1863—1942) «Необыкновенные приключения русского ученого» (фр.: «Aventures extraordinaires d'un Savant Russe1»), опубликованном в 1895 году.

В этом романе, являющемся первой частью тетралогии о межпланетных путешественниках, авторы описывают, как две научные экспедиции отправились на Луну в полых снарядах, специально сконструированных для этой цели.

Первый снаряд, в котором поместились австрийский ученый Теодор Шарп и его лаборант Шнайдер, был запущен в космос при помощи стального орудия длиной 80 м и весом в 600 т. Пушка размещалась в вертикальной шахте. Внутри канала имелось 12 камер, наполненных «еленитом» (гипотетическим сверхмощным взрывчатым веществом, названным так в честь дочери его изобретателя — Елены). Все зарядные камеры соединены электрическими запалами, которые после взрыва нижнего запала автоматически производят последовательные взрывы боковых, обеспечивая приемлемое ускорение. В каждую из камер помещалось 0,5 т селенита. У основания же закладывалась 1 т. Высота снаряда — 3,5 м, а диаметр — 2 м.

Место выстрела было выбрано в южном полушарии, на острове Мальпело, принадлежащем Колумбии.

В момент выстрела снаряд был выброшен к Луне. Сотрясение и перегрузку пассажиры перенесли благополучно. При падении на Луну рессоры и матрацы оказались способными смягчить силу удара, и путешественники остались живы.

Помимо вышеописанной пушки, авторы приводили в своей книге рисунок другой — обычного типа, но громадных размеров, при помощи которой также можно было бы забросить снаряд на Луну.

Как мы видим, оба этих проекта являются лишь вариантами «колумбиады» и пушки Мастона. Но в романе имеется и третий, самый оригинальный, проект.

Третий снаряд («вагон-граната») для путешествия на Луну был помещен в кратер вулкана Котопахи, что в Эквадоре. Снаряд был изготовлен из никелевой магнезии, которая весит в два раза легче алюминия и обладает большой прочностью. Общий вес снаряда — 600 кг. Он сборный и состоит из отдельных частей, приспособленных для перевозки на большие расстояния.

Для освещения внутренней каюты снаряда использовалась электрическая батарея с зарядом на 240 часов. Отопление производилось горением спирта. Для возобновления дыхательной среды был взят кислород, сгущенный до твердого тела в виде таблеток. Для удаления углекислого газа применялся едкий поташ.

специальных машин стенки канала были сглажены, а в основание его, диаметром 10 м, опустили «лунный» снаряд. Поскольку снаряд был немного уже, то между ним и дном канала был положен кессон со сжатым воздухом, точно закрывавший сечение канала.

Когда все приготовления были закончены, а Земля и Луна находились в благоприятном расположении (25 марта, 18 часов 10 минут), пятеро путешественников во главе с петербургским профессором Михаилом Васильевичем Осиповым расположились внутри снаряда. Еще раньше чувствительные сейсмографы указали на приближение извержения, но его искусственно ускорили взрывом обсидиановой плиты под снарядом.

Перед тем все пассажиры завернулись в матрацы. Когда пилот нажал кнопку, произошел страшный толчок, и все потеряли сознание. Между тем снаряд, вытолкнутый из жерла воздействием раскаленных подземных газов, на скорости 11 км/с преодолел земную атмосферу и оказался в межпланетном пространстве. Некоторое время спустя все путешественники пришли в чувство и благополучно полетели к Луне.

Прилунение по Ле Фору и де Граффиньи выглядело следующим образом. Хотя скорость падения была равна 2500 м/с, но, благодаря «разреженности лунной атмосферы», снаряд при спуске не раскалился, в днище же его были встроены сильные пружины и рессоры, которые значительно ослабили силу удара. Перед моментом прилунения космические путешественники снова завернулись в матрацы. И вот наконец... «ужасный толчок потряс весь вагон; люстра и лампы разбились на тысячи кусков, мебель, сорвавшись с мест, нагромоздилась в одну кучу». Впрочем, никто из путешественников при этом не пострадал.

Попав на обратную, обитаемую, сторону Луны, путешественники знакомятся с местными жителями: с четырехметровыми костлявыми гигантами, отличающимися огромной грудной клеткой и непропорционально большими ушами. Ле Фор и де Граффиньи использовали реконструкцию внешнего облика инопланетных жителей, придуманную другими авторами применительно к Марсу. Аргументы, объясняющие реконструкцию, также позаимствованы у предшественников:

как их легкие функционируют под гораздо меньшим давлением, чем на Земле... Словом, что ни возьмите, все зависит от тех условий, в которых живет известное существо...»

В остальном селениты очень похожи на людей, хотя и ведут довольно необычный образ жизни: они живут в «кротовых норах» — помещениях, вырытых в почве. Единственное исключение — столица, архитектура которой напоминает творчество кубистов: дома «являют собою сочетание всевозможных геометрических фигур, начиная с цилиндра и кончая шаром».

И в самом деле — если следы активности селенитов на поверхности Луны совершенно не видны астрономам, следовательно, они, эти следы, находятся с другой стороны Луны — той, которая нам не видна. А вот с нашей, видимой, стороны селениты прячутся от космического холода лунных ночей в пещерах или в глубоких норах, и потому увидеть их можно, только проникнув внутрь пещер или нор.

Этот стереотип закрепился на долгие годы. И им воспользовались в свое время многие авторы — от признанного классика мировой литературы Герберта Уэллса до советского детского писателя Николая Носова. Мы встретим «кротов»-селенитов не раз и не два и даже в тех книгах, которые написаны буквально вчера...

Но вернемся к космическим пушкам. Еще один экзотический проект полета к нашему естественному спутнику предложил польский драматург Ежи Жулавски (1874—1915), выпустивший обширную «лунную» трилогию: «На серебряной луне» (польск.: «Na srebrnym globie. Rekopis z Ksiezyca», 1903), «Победитель» (польск.: «Zwyciezca», 1910), «Старая Земля» (польск.: «Stara Ziemia», 1911). В двух первых романах Жулавски, подобно французским предшественникам, описал сразу несколько вариантов полета из пушки на Луну.

Далее автор сообщает, что идея экспедиции принадлежала ирландскому астроному О’Теймору, а за ее реализацию взялись португальский инженер Фарадоль и польский миллионер Корецкий. Место для отправки снаряда выбрали на побережье Африки, на расстоянии 20 км от устья Конго. В землю вертикально была помещена пушка из литой стали, в нее заложили снаряд, в котором со всеми удобствами разместились пятеро пассажиров. Под влиянием силы взрыва, силы притяжения Земли и центробежной силы вращения Земли, снаряд должен был описать в пространстве громадную параболу по направлению с запада на восток и, войдя в определенном пункте, в определенный час, в сферу притяжения Луны, упасть почти перпендикулярно в центр ее диска, в местности, называемой Центральный Залив. Межпланетные путешественники, по рассказу автора, благополучно перенесли взрыв и полетели к Луне. Они взяли с собой «беспроволочный телеграф», который действовал на расстоянии 260000 км. Последнее сообщение от дерзких путешественников, полученное на Земле, гласило, что все идет по плану, и шесть месяцев спустя, с Земли, таким же образом, отправилась вторая экспедиция с двумя людьми. Второй экспедиции повезло меньше — их снаряд разбился. Первый же снаряд достиг цели, упав в Долине Зноя, но один из межпланетчиков погиб, а остальные вернуться на Землю не смогли. Для выхода на поверхность Луны путешественники использовали гермокостюмы. Свой снаряд они превратили в герметически закрытый вагон на колесах, приводимый в движение при помощи особого электрического мотора. На этом луноходе земляне отправились в многодневный и необычайно трудный вояж с видимой на невидимую сторону Луны. По дороге они несколько раз могли погибнуть, однако добрались-таки до северного полюса Луны, за которым открылся настоящий рай: с напоенным весной воздухом, обширными лугами и морями.

Подобное описание Луны в те времена еще не считалось бредом, поскольку многие астрономы полагали, что из-за приливного воздействия Земли наш естественный спутник сильно деформирован, невидимая сторона — вогнутая, а значит, в ее низинах может сохраниться атмосфера и возможна жизнь!

Межпланетчики основали на обратной стороне Луны колонию, размножились, произведя на свет первое поколение селенитов. Во втором романе «Победитель» в гости к их дальним потомкам, через семьсот лет после первой экспедиции, прибывает еще один землянин по имени Марек. Но он, в отличие от предшественников, не собирается оставаться здесь навсегда: в его распоряжении совершенно уникальный агрегат — летающая пушка. До такого не додумался даже Жюль Верн! Межпланетчик находился внутри полого ядра, заключенного в стальную оболочку — пушку, которая, падая на Луну, «сама себя зарядила сгущенным воздухом». Для обратного полета следовало только войти в нее, запереться и нажать кнопку, и тогда ядро вылетало из дула. Если отвлечься от того, что речь идет о пушках, а не ракетах, то невольно вспоминается космическая система «Восток», на которой Юрий Гагарин впервые облетел Землю...

В ХХ веке многие основоположники теоретической и прикладной космонавтики (такие как Роберт Годдард, Герман Оберт, Константин Циолковский, Фридрих Цандер, Вернер фон Браун, Фрэнк Джозеф Малина) обсуждали в своих работах проект Жюля Верна.

тяжелее в 1001 раз. Если бы даже при этом страшном, хотя и кратковременном (0,24 секунды) усилении относительной тяжести и удалось их сохранить в целости, то все же найдется много других препятствий для употребления пушек в качестве посылателей в небесное пространство. Прежде всего трудность их построения даже в будущем; далее — громадная начальная скорость ядра; действительно, в нижних густых слоях атмосферы, скорость ядра много потеряет вследствие сопротивления воздуха; потеря же скорости сильно сократит и величину поднятия ядра; затем трудно достигнуть равномерного давления газов на ядро во время его движения в стволе, от чего усиление тяжести будет много более, чем мы вычислили; наконец, безопасное возвращение ядра на землю более, чем сомнительно...»

Все эти доводы, казалось, перечеркивают проект «лунной» пушки раз и навсегда. Однако трудно переоценить значение, которое она оказала на развитие космонавтики. Французский прозаик впервые показал, что о полете на Луну можно говорить всерьез, с цифрами и чертежами в руках. А главное — он утверждал, что такой полет может быть реализован с использованием уже существующих технологий.

Критикуя проект Верна, инженеры и ученые задумывались, а какой же путь предложить взамен. В конечном итоге они сошлись на том, что путь к Луне проложат ракеты. Обоснованный расчетами вывод и определил тот облик космонавтики, который известен нам с детских лет.

В заключение рассказа о «лунных» пушках необходимо упомянуть, что внимательные читатели дилогии Жюля Верна давно заметили: французский фантаст оказался удивительно точен в предвидении некоторых деталей реальной экспедиции на Луну. Чтобы убедиться в этом, достаточно сравнить полет снаряда, выпущенного из «колумбиады», с полетом «Apollo-8». Каждый из этих космических аппаратов нес экипаж из трех человек. Оба космических корабля стартовали в декабре с полуострова Флорида. Оба вышли на окололунную орбиту («Apollo», правда, совершил вокруг Луны восемь полных витков, в то время как его фантастический «предшественник» — всего один виток). Оба с помощью небольших ракетных двигателей перешли на траекторию возвращения, чтобы опять-таки в декабре приводниться в Тихом океане. Габариты двух аппаратов также практически одинаковы: высота снаряда «колумбиады» — 3,66 м, диаметр — 2,74 м; высота командного модуля «Apollo» — 3,48 м, максимальный диаметр — 3,91 м. Добавим, что даже имена героев Жюля Верна: Барбикен, Николь и Ардан — созвучны именам американских астронавтов, совершивших полет на «Apollo-8»: Борман, Ловелл и Андерс...

Из катапульты — на Луну

эффективного высококалорийного пороха, способного при выгорании придать снаряду необходимое ускорение. И тогда отдельные авторы попытались обойти эту проблему, предложив проекты метательных машин, вообще не нуждающихся ни в порохе, ни в каком-нибудь ином виде топлива.

В 1915 году знакомый нам Анри де Граффиньи описал особую баллисту для метания снарядов сначала на высоту до 25 км и на дальность порядка 100 км. Согласно расчетам де Граффиньи, для достижения таких результатов достаточна скорость в 11,5 км/с и мощность турбины в 1000 лошадиных сил.

Движущим элементом баллисты являлся турбо-паровоз, вращающий вал центробежной машины при помощи турбины. На валу насажен брус с противовесом и пращей, где помещается снаряд весом до 100 кг. В нужный момент электрическое приспособление освобождает и выталкивает снаряд.

Несколько позже де Граффиньи предложил новый вариант баллисты, но уже для метания большого космического корабля, получающего свою начальную скорость благодаря вращению огромного колеса, на окружности которого и крепится этот корабль. Баллиста приводилась в движение паровой турбиной, в нужный момент летательный аппарат освобождался от креплений и под воздействием центробежной силы улетал вертикально вверх.

В 1916 году в статье «Возможны ли путешествия на планеты?» неугомонный французский фантаст опубликовал подробное описание своей третьей баллисты, спроектированной для запуска снаряда на Луну и выполненной в виде закрепленного на оси бруса с длиной плеча в 50 м. На одном конце груза помещается «межпланетная граната» общим весом в 4 т, на другом — противовес. При числе оборотов 44 об/с, конец бруса должен развить скорость, приблизительно равную 14 км/с, что вполне достаточно для преодоления сил земного притяжения и полета на Луну.

полость де Граффиньи разделил на пять этажей, на которых должны были размещаться: кладовая с запасами провианта, резервуары с водой и сжиженным воздухом, химическая лаборатория, столовая, каюты для пассажиров и обсерватория. «Граната» могла взять на борт трех пассажиров. Запасы же провианта и воздуха должны были обеспечить космическое турне продолжительностью в два месяца.

Идея метания межпланетного корабля на Луну при помощи центробежной силы нашла отражение и в короткой повести знаменитого русского писателя Андрея Платоновича Платонова (1899—1951) «Лунная бомба», впервые опубликованном в 1926 году.

Платонов описывал свой проект так. Вымышленный инженер Петер Крейцкопф предложил правительству некоей Республики послать к Луне особый снаряд с пассажирами внутри:

«...Металлический шар, начиненный полезным грузом, укреплялся на диске, стационарно установленном на земле. Шар укреплялся на периферии диска; сам диск имел либо горизонтальное земной поверхности положение, либо наклонное, либо вертикальное, — в зависимости от того, куда посылался снаряд: на земную станцию или на другую планету.

Диску давалось достаточное для достижения снарядом со станции назначения вращение; по достижении диском необходимого числа оборотов, в нужном положении диска, соответствовавшем направлению линии полета, шар автоматом отцеплялся от диска и улетал по касательной к диску. Все совершалось по формуле центробежной силы, включив в нее коэффициент сопротивления среды.

вещества в том же направлении, что и полет, — отдачей достигалось торможение полета, и падение превращалось в плавный безопасный спуск. Взлет снаряда также был безопасен и плавен, так как скорость кидающего диска начиналась с нуля.

В “лунной бомбе” будут установлены все необходимые аппараты, автоматически запечатлевающие в межпланетном пространстве, близ Луны, температуру, силу тяготения, общее состояние среды, строение электромагнитной сферы; наконец, киноаппараты воспримут через особые микроскопы все, что несется мимо снаряда».

По мнению Крейцкопфа (и Платонова), стоимость сооружения диска и «лунной бомбы» к нему не должна была превысить 600 тысяч рублей.

Крейцкопф не собирался высаживаться на Луну, полагая, что для первого раза достаточно облететь ее. Однако и эта, сравнительно невинная, затея заканчивается трагически. Выясняется, что Луна — это «сплошной и чудовищный мозг», который своим дистанционным воздействием сводит Крейцкопфа с ума...

В 1927 году во Франции появился новый проект метательной машины для запуска снаряда к Луне. Вместо вращающего колеса его авторы предложили использовать круговой туннель диаметром в 20 км с проложенным внутри рельсовым путем. По этому пути должна была разгоняться тележка особой конструкции с коньками вместо колес. Движение тележки осуществлялось за счет вращения ротора, закрепленного под ее рамой и приведенного в сцепление со статором, проложенном внутри рельс по всей их длине. Воздух в туннеле предполагалось сильно разрядить для уменьшения сопротивления движению снаряда.

тележка должна была остановиться, а снаряд вылететь наружу со скоростью 12,5 км/с.

Дальнейшим движением французского снаряда в космическом пространстве предполагалось управлять выпуском «взрывных газов» (реактивный двигатель). Внутренняя полость снаряда, как и в проекте де Граффиньи, была разделена на пять этажей, на которых от носа к корме размещались: обсерватория, жилое помещение на трех человек, отсек реактивного двигателя и кладовая.

Целью космической экспедиции продолжительностью в семь дней должен был стать плавный облет Луны, фотографирование ее поверхности с близкого расстояния и возвращение на Землю. Безопасное приземление предполагалось осуществить при помощи громадного парашюта и «обратным взрывам», уменьшающим скорость падения.

Антигравитационные корабли

Разумеется, фантазия изобретателей и романистов в начале ХХ века не была стеснена перебором новых вариантов традиционных схем. Люди, размышлявшие о межпланетных путешествиях и контактах с инопланетянами, в своих мечтах намного опережали время, и технические трудности, связанные с реализацией самых фантастических проектов, не пугали их. Ведь каждый день приносил новые открытия, мир менялся буквально на глазах, и казалось, что так будет всегда.

Джордж Такер (1775—1861), преподававший, между прочим, Эдгару По и опубликовавший под псевдонимом Джозеф Эттерли роман «Путешествие на Луну: некоторые сведения о манерах, обычаях, науке и философии людей Мурософии и других лунатиков» (англ.: «A Voyage to the Moon: with some Account of the Manners and Customs, Science and Philosophy of the People of Morosofia, and other Lunarians»).

Роман, опубликованный в 1827 году, повествовал о том, как американский фермер Эттерли, овдовев, решил найти утешение в кругосветном вояже. Однако судно, на котором он странствовал по свету, попало в шторм, продолжавшийся три дня и унесший мореплавателей далеко от известных трасс, в территориальные воды Бирманской империи (ныне — Союз Мьянма). Судно получило пробоину и затонуло — Эттерли с экипажем высадились на берег. Там они попали в плен к местным жителям, которые приняли их за английских шпионов. В конце концов Эттерли оказался в забытой богом индийской деревушке и стал обладателем тайны старого отшельника — пришельца из таинственного города Бенареса (ныне — Варанаси). Тот заявил, что ученые Бенареса давно продвинулись по пути познания тайн мироздания. Одна из тайн — существование «отталкивающей» силы, действующей против земного притяжения: «Она заставляет огонь подниматься вверх. Ее можно увидеть в явлениях электричества. Из-за нее возникают вулканы и землетрясения. После продолжительных исследований этой силы был найден металл, в котором она нашла воплощение». Ученые Бенареса научились выделять «отталкивающий» металл из руды и построили несколько летающих машин на его основе. Во время летно-конструкторских испытаний они выяснили, что насколько этот металл отталкивается Землей, настолько же он притягивается Луной, потому антигравитационный элемент получил название «лунариум» («Lunarium»). Оказывается, гора, на которой поселился отшельник, содержит этот самый «лунариум» в изобилии. Эттерли и отшельник по сохранившимся чертежам строят новую машину и улетают из неприветливого места.

Летательный аппарат Эттерли выглядел как медный куб с гранью в шесть футов (1,82 м) и предусмотрительно закругленными углами. Люк был изготовлен из двух панелей так, чтобы обеспечивать герметичность внутреннего объема аппарата при полете. На верхней стороне куба межпланетные путешественники закрепили столько «лунариума», сколько по их расчетам требовалось, чтобы, избегая опасного ускорения, долететь до Луны за три дня. Поскольку путешественники знали, что между Луной и Землей находится безвоздушное пространство, а воздуха, который способен вместить герметичный объем, им хватит только на шесть часов, они запасли его с избытком, закачав под давлением в специальную сферу, изготовленную частично из обычного железа, а частично — из лунариума для компенсации ее веса. Эттерли утверждал, будто бы впоследствии подбросил эту идею Джекобу Перкинсу — американскому инженеру, запатентовавшему в Англии технологию сжатия и хранения воздуха в герметичных объемах (баллоны со сжатым воздухом), — такой вот литературный прием. Для выпуска «испорченного» воздуха в стенке машины был предусмотрен специальный вентиль. Чтобы наблюдать за окружающим пространством, в каждой из сторон куба межпланетчики проделали небольшие отверстия, в которые вставили толстые стекла. Пластины «лунариума», расположенного снаружи, могли менять положение под воздействием специальных винтов, рукоятки которых находились внутри, — так ученый индус предполагал управлять летательным аппаратом при совершении маневров, при ускорении или замедлении. В полет с собой межпланетчики захватили пару телескопов, бумагу, чернила, фосфорную лампу и кое-какой провиант. При приближении к Луне путешественники замедлили скорость аппарата, просто открыв люк и выбросив несколько шаров «лунариума».

Проект кажется совершенно фантастическим, однако в рамках допущения о существовании металла, отталкиваемого Землей, он вполне рационален. Кстати, жители Луны, ради встречи с которыми и был организован межпланетный перелет, в представлениях Такера не столь экзотичны — они мало чем отличаются от землян, имея почти те же достоинства и недостатки, что и европейцы начала XIX века. При описании жизни селенитов Эттерли допускает нелепые даже для своего времени ошибки. Он знает, например, что сила притяжения на Луне меньше (это следует из ньютоновского закона и понимания, что Луна меньше Земли), но глубокомысленно сообщает при этом, что из-за низкой силы тяжести селениты более работоспособны и сильны, а вместо лошадей используют ездовых собак. Мысль о том, что селениты, наоборот, должны быть гораздо слабее землян, привыкших к более значительным нагрузкам, просто не приходит Такеру в голову, хотя многие европейские философы и астрономы задолго до него указывали на подобную возможность...

Следующим в нашем списке, кому приписывают авторство принципа антигравитации применительно к космическим полетам, стоит знаменитый французский писатель Александр Дюма (1802—1870), автор бессмертных «Трех мушкетеров». В 1865 году он опубликовал рассказ «Путешествие на Луну» («Un Voyage à la Lune») и во многих поздних источниках сообщается, что именно в этом рассказе Дюма впервые описал так называемую «минус-материю» — вещество, отталкиваемое Землей. Но более внимательное изучение предмета показывает, что на самом деле повесть Дюма — это фантасмагория в духе барона Мюнхгаузена. Персонаж должен доставить письмо, но падает по пьянке в реку, выплывает в океан, попадает на необитаемый остров, едва не погибает там, но поднятый гигантским говорящим орлом оказывается на Луне. Там он вступает в перепалку с местным жителем, который сбрасывает незадачливого гонца с Луны на Землю, и только стая добрых гусей помогает последнему благополучно вернуться домой.

путешественников, добравшихся до Луны именно с использованием «отталкивающего» вещества, застрявших там и приславших весточку на метеорите. Больше об этой, второй, повести ничего не известно.

Идея антигравитационного аппарата активно использовалась европейскими фантастами второй половины ХIХ века. В 1901 году к той же идее обратился Герберт Джордж Уэллс (1866—1946). Читал ли он перед тем произведение Эттерли, доподлинно неизвестно, но в романе «Первые люди на Луне» (англ.: «The First Men in the Moon») мы встречаем ученого Кейвора, синтезировавшего вещество, «непрозрачное для сил тяготения», — «кейворит» (или «кейворин»). Это открытие позволило ему построить корабль, свободно перемещающийся в любой среде.

Сам Кейвор описывает свое изобретение так: «Внутреннюю стеклянную оболочку шара можно устроить непроницаемой для воздуха и, за исключением люка, сплошной; стальную же оболочку сделать составной из отдельных сегментов, так что каждый сегмент может передвигаться, как у свертывающейся шторы. Ими нетрудно будет управлять при помощи пружин и подтягивать их или распускать посредством электричества, пропускаемого через платиновую проволоку в стекло. Все это уже детали. Вы видите, что за исключением пружин и роликов внешняя кейворитная оболочка шара будет состоять из окон или штор, — называйте их как хотите. Вот когда все эти окна или шторы будут закрыты, то никакой свет, никакая теплота, никакое притяжение или лучистая энергия не в состоянии будут проникнуть внутрь шара, и он полетит через пространство по прямой линии, как вы говорите. Но откройте окно, вообразите, что одно из окон открыто! Тогда всякое тяготеющее тело, которое случайно встретится на пути, притянет нас».

В начале апреля 1900 года герои романа отправляются на Луну. Сначала они высаживаются в мертвом заснеженном мире, однако наступает лунный день, и снег вокруг тает, испаряется, создавая атмосферу, вполне пригодную для дыхания. Гипотезу о том, что лунные территории мертвы только в то время, когда на них не светит Солнце, а под прямыми солнечными лучами все начинает жить и колоситься, выдвинул не Уэллс. Британский прозаик при написании своих фантастических книг всегда опирался на материалы научных дискуссий своего времени. Например, при написании знаменитого романа «Война миров» («The War of the Worlds», 1898) он опирался на дискуссию о природе марсианских «каналов» и сообщения прессы о вспышках, замеченных на Марсе. Так и книга «Первые люди на Луне» была, очевидно, написана под влиянием рассуждений некоторых европейских астрономов о составе блестящих поверхностей, замеченных на нашем естественном спутнике. Некоторые астрономы прямо писали, что это — замерзший воздух, который испаряется с началом лунного дня. При этом они подчеркивали, что, скорее всего, в таких условиях жизнь на поверхности Луны невозможна, однако она вполне может скрываться от космического холода в глубоких расщелинах и пещерах.

Насекомоподобные селениты Уэллса и впрямь живут глубоко под поверхностью своей планетки, выбираясь из нее в течение продолжительного лунного дня, когда образуется атмосфера и начинается бурный рост местной флоры...

и равна той, которую следует затратить для переноса защищаемого щитом-экраном тела в бесконечно удаленную точку пространства, где сила притяжения нулевая. Согласно расчету Перельмана, для закрытия всех экранов аппарата Кейвора потребовалось бы приложить мощность в 42 миллиона лошадиных сил!

Тем не менее, проект запомнился и неоднократно обсуждался в течение первой половины ХХ века.

Например, в 1926 году народоволец Николай Александрович Морозов (1854—1946), известный своими научно-популярными работами и фантастическими проектами, в статье «Возможен ли полет на Луну» писал, что многие физические явления подтверждают существование силы, по своей природе противоположной силе гравитации. Если удастся лабораторно получить вещества, «стремящиеся улететь от Земли», то становится реальной «возможность заатмосферного судоходства».

Любопытный вариант космического аппарата, использующего в качестве движущей силы «кейворит», предложил радиоинженер Петр Васильевич Маковецкий в сборнике занимательных задач «Смотри в корень», первое издание которого увидело свет в 1966 году.

Подробно разбирая проект Уэллса, Маковецкий пишет:

Можно, но для этого нужно использовать его не в форме листа, а в форме кастрюли. Крышку ее можно сделать из обычных материалов.

Борта кастрюли будут экранировать ее содержимое от тех составляющих силы тяготения. <...> Если кастрюля герметизирована, то ее поведение в воздухе сначала будет напоминать поведение аэростата. <...> Обычный аэростат остановится на некоторой равновесной высоте (плотность воздуха и подъемная сила убывают с высотой); аэростат из кейворита будет подниматься дальше, с меньшим ускорением, но возрастающей скоростью, а за пределами атмосферы будет двигаться с постоянной скоростью по инерции...»

Антигравитационные летательные аппараты со временем стали обязательным атрибутом фантастических романов о далеком будущем. Однако представителям далекого будущего летать на Луну в антигравитационных кораблях было как-то несолидно, а потому аппараты, подобные шару Кейвора, стали достоянием истории. Последний, более или менее подробный, проект лунного корабля, использующего антигравитационное вещество, описал Николай Николаевич Носов (1908—1976) в сказочной повести «Незнайка на Луне» (1964). Межпланетный корабль, на котором коротышки из Цветочного города собираются полететь на Луну, спроектирован как классическая ракета с маршевым и тормозным двигателями, однако первоначальный этап подъема и разгона осуществляется с помощью «лунита» («лунного камня»), который начинает генерировать антигравитационное поле, оказываясь в сфере действия обычного магнитного поля. Примечательно, что на Луне маленькие космонавты Носова встречают таких же коротышек, как и они сами, но обитающих глубоко под поверхностью нашего естественного спутника.

В самом начале ХХ века было сделано несколько принципиально важных открытий в области строения атома. Вспомним хотя бы, что именно тогда была открыта радиоактивность, выделены новые элементы — полоний и радий — и сформулированы положения квантовой теории.

Разумеется, все эти открытия широко популяризировались и стали предметом обсуждения не только ученых, но и фантастов. Очень скоро появились романы, в которых две идеи — управление энергией атома и космические перелеты —совмещались в одну. В виртуальный космос литераторов прорвались межпланетные корабли с атомными двигателями, но, как мы впоследствии увидим, они лишь ненамного опередили вполне реальные модели и прототипы. Наверное, еще и потому, что в этот раз профессиональные изобретатели не захотели отдать красивую и перспективную идею на «растерзание» литераторам, а занялись перебором вариантов самостоятельно.

Так, уже в 1913 году французский инженер Робер Эсно-Пельтри (1881—1957), считающийся одним из основоположников теоретической космонавтики, в статье «Размышления о результатах безграничного облечения моторов» (фр.: «Considérations sur les résultats d'un allégement indéfini des moteurs») предложил использовать для полета с Земли на Луну ракету, двигаемую взрывчатым веществом на основе радия.

«Лишь молекулярные силы и энергия частиц дадут нам возможности для упомянутых полетов», — писал Эсно-Пельтри и ошибся. Параллельно с ним о возможности использования ракет для освоения космоса размышлял Константин Циолковский, однако, в отличие от француза, российский ученый показал, что ракетный космический корабль может использовать уже существующие виды горючих материалов — например, нефтепродукты. Таким образом, за Циолковским был закреплен приоритет в описании первого, состоятельного с научно-технической точки зрения, межпланетного корабля, хотя Эсно-Пельтри всю свою жизнь этот факт оспаривал.

работающего на внутриатомной энергии, он не отказался. Об этом Эсно-Пельтри, в частности, говорил, выступая с докладом на общем собрании Французского Астрономического общества 8 июня 1927 года:

«1 кг пороха дает 1420 калорий. 1 кг смеси водород + кислород в должной пропорции дает 3860 кал. 1 кг атомного водорода дает 34 000 кал., т. е. в 8 раз больше, чем предыдущая смесь. 1 кг радия в течение своей жизни дает 2,9·109 калорий, т. е. в 85 000 раз больше. Наконец, согласно теории относительности, материя есть лишь устойчивый вид энергии с громадным ее запасом. 1 кг материи может быть эквивалентен 9,17·1015 кг/м или 21,5·1012 калориям, т.е. в 15 миллиардов раз более, чем упомянутый выше порох. Когда у нас в распоряжении будут подобные источники энергии, тогда и путешествие будет происходить в иных условиях и разница напомнит таковую же, которая имеет место между современными спальными вагонами и первыми неприхотливыми железнодорожными повозками».

На основании энергетических расчетов Эсно-Пельтри сделал вывод о неизбежности использования именно атомных ракет для осуществления межпланетных полетов. Поскольку это все же казалось ему отдаленной перспективой, он не стал прорабатывать подробно конструкцию корабля для полета на Луну и обратно, указав лишь, что необходимо обеспечить его герметичность, обтекаемость и прочность — оболочку корабля инженер предлагал сделать из бериллия, способного противостоять аэродинамическому разогреву при прохождении через атмосферу.

Не зная, каким образом будет извлекаться внутриатомная энергия, Эсно-Пельтри все же пробует описать первый полет на Луну — этого требует аудитория. Его атомная ракета стартует с Земли с ускорением, всего лишь на десятую долю превышающем ускорение свободного падения (то есть перегрузка составляет 1,1g). Через 37 минут ракета должна достигнуть второй космической скорости и выйти на прямую трассу к Луне. Через 49 часов на высоте 250 км от поверхности нашего естественного спутника ракета разворачивается «контрвзрывом» и мягко прилуняется. Возвращение предусмотрено тем же способом — только на последнем участке, перед самым приземлением, будет выпущен парашют для гашения скорости.

Внутриатомную энергию для разгона космического корабля предлагал использовать и австриец польского происхождения Франц Улинский (1890—19??).

Первый корабль предназначался для перелетов внутри Солнечной системы и приводился в движение энергией нашего светила. На этом корабле Улинский собирался установить огромный диск из термоэлементов, представляющие из себя наборы металлических пластин, образующих термопары. Получаемая энергия направлялась в «электро-эжекторы», закрепленные на внешней подвеске и создающие поток электронов, который толкал корабль подобно струе газов из реактивного двигателя.

Корабль второго типа, предложенный сметливым австрийцем, внешне был похож на первый, но использовал внутриатомную энергию вещества, а потому не нуждался в огромном диске из термоэлементов. Соответственно, и границ для перемещений такого корабля практически не существует, а потому Улинский называл его «мировым» (в значении «всемирный»).

Согласно проекту, «мировой» корабль должен иметь шарообразную форму с диаметром в 20 м, так как эта форма оптимальна для устройства карданной подвески с электро-эжекторами, а кроме того оказывает наибольшее сопротивление разрыву оболочки при внешних и внутренних нагрузках. Оболочка корабля должна состоять из следующих частей. Внешняя — стальная, изнутри усиленная распорками; распорки обложены асбестовыми листами. С внутренней стороны оболочка прикрыта фанерными щитами с прокладкой из прорезиненной ткани.

Внутри помещение корабля было разделено на шесть этажей, которые соединялись друг с другом лестницей. Нижний этаж занимал машинный зал. На втором этаже — трюм для груза. На третьем располагались кухня, уборные, ванны. На четвертом — пассажирские каюты. На пятом — служебные помещения и прогулочная палуба. На шестом — верхний салон.

подробной картой звездного неба.

Работы австрийца не остались без внимания. В 1926 году немецкий изобретатель Тео Рокенфеллер в статье «Полет на Луну» (нем.: «Die Fahrt zum Mond») описал проект шарообразного ракетного корабля, по форме и устройству похожего на «мировой» корабль Улинского.

Улинский допустил ряд ошибок в своем проекте. В частности, он ошибочно предполагал, что с помощью описываемого двигателя можно осуществить взлет «мирового» корабля с Земли — ведь сила реакции электронов, обладающих чрезмерно малой массой, не способна обеспечить преодоление силы тяжести. И все же Улинский сумел получить патенты и на корабль, и на двигатель.

Возможность строительства межпланетных атомно-ракетных кораблей обсуждалась и в дальнейшем — вплоть до конца 1960-х годов. Однако только после взрыва первой атомной бомбы стало ясно, что это довольно непростое дело. А открытие смертельно-опасного радиоактивного излучения поставило крест на проектах, предусматривающих запуск подобных кораблей с Земли. Так что если такие корабли и появятся, то они будут стартовать и лететь в открытом космосе.

Лунные радиокорабли

Речь идет о возможности беспроволочной передачи энергии на большие расстояния, что позволило бы заметно снизить общий вес любого космического корабля и увеличить продолжительность его полета.

Первым эту идею применительно к проблеме межпланетных перелетов высказал популяризатор космонавтики Николай Алексеевич Рынин (1877—1942), опубликовавший в 1920-е годы серию статей и книг, в которых были собраны, систематизированы и проанализированы практически все известные на тот момент проекты космических кораблей и технологий. В книге-фантазии Рынина «В воздушном океане», изданной в 1924 году, описан проект, который предложил вымышленный японский инженер Ямато, который предложил организовать полет на Луну.

Ямато полагал, что Земля представляет собой громадный магнит, окруженный зонами «магнитной напряженности». Корабль Ямато должен по команде пилота заряжаться либо «положительным», либо «отрицательным» магнетизмом и в зависимости от этого или притягиваться к Земле, или отталкиваться от нее. Аппараты, создающие «магнетизм», находятся непосредственно на корабле, а вот энергия для них поставляется с Земли при помощи шести мощных земных «радиостанций», расположенных в Токио, Мельбурне, Лондоне, Капштадте, Денвере и Сантьяго.

В 1926 году увидел свет роман-утопия Александра Борисовича Ярославского (1896-19??) «Аргонавты вселенной», в котором рассказывается об очередной экспедиции на Луну на реактивном корабле, движимом силой отдачи при «разложении радия». Вот как автор описывает главную часть лунного корабля — источник энергии:

будет более чем достаточно, чтобы взорвать большой город».

Наивность подобного утверждения сегодня очевидна, но не будем забывать, что до открытия цепной реакции урана и первых оценочных расчетов высвобождаемой при этом энергии, сделанных немецким физиком Отто Ганом, оставалось еще двенадцать лет, а романисты имели довольно смутное представление о свойствах радиоактивных материалов.

Корабль Ярославского, названный «Победителем», имел удлиненную форму с тупым носом и «реактивной трубой» на корме. Для спуска на Луну или на Землю в передней части корабля был предусмотрен второй реактивный «контр-двигатель».

Связь с Землей обеспечивалась посредством радиотелефона; для этой цели на одном из островов группы Самоа в Тихом океане, где строился «Победитель», были воздвигнуты девять радиобашен, из которых одна, центральная, достигала высоты 750 м.

Автор также сообщает, что при помощи этих башен на корабль можно было пересылать «энергию». К сожалению, радий таким образом транспортировать нельзя, а потому межпланетным путешественникам, не озаботившимся о достаточном запасе радия на борту, пришлось в буквальном смысле выклянчивать его бесценные крупицы у селенитов, которые, между прочим, оказались предками землян...

Космонавтика не может возникнуть в безвоздушном пространстве. Она создается людьми и на Земле, а значит, ее развитие происходит в контексте развития всей мировой культуры. Более того, такой масштабный замысел, как полет в космос (и еще дальше — на Луну), сам по себе расширяет поле человеческой культуры, создавая новые смыслы, задавая новые вопросы и давая новые ответы.

Поэтому нет ничего удивительного, что идея отправки снаряда с пассажирами в космос нашла множество сторонников именно среди потребителей культуры — дилетантов, которые зачастую смотрят дальше и видят больше, чем профессионалы. Проект Жюля Верна, рассчитанный на широкую публику, вызвал отзвук по всей Европе, а позднее — и в Америке. Простые читатели по обе стороны Атлантического океана не желали вникать, что правильно или что неправильно в проекте Верна, — их завораживала сама идея: оказывается, современная техника способна открыть для человека совершенно новую среду обитания. За «лунной» пушкой угадывался очередной виток эволюции — на котором люди могли уже померяться силами с богами.

Эффект от романа «С Земли на Луну» превзошел все ожидания. Он не только сдвинул с мертвой точки теоретическую космонавтику, но и сделался частью интеллектуального багажа образованных людей — чтобы принадлежать к этому классу, необходимо как минимум знать о существовании такого романа. В итоге не самый лучший с литературных позиций роман французского фантаста стал самым известным, наиболее издаваемым и наиболее цитируемым из его произведений. Без «С Земли на Луну» трудно представить себе современную культуру.

Понятно, что книгами о полетах в космос вдохновлялись не только ученые с писателями, но и кинематографисты. Один из самых первых фантастических фильмов в истории кинематографа был создан именно как экранизация дилогии Жюля Верна, включающей «С Земли на Луну» и «Вокруг Луны», а также романа Герберта Уэллса «Первые люди на Луне». Речь идет о короткометражном немом шедевре Жоржа Мельеса «Путешествие на Луну» (фр.: «Le Voyage dans la Lune»), появившийся на экранах в 1902 году. Это была уже 400-я кинолента французского режиссера, но именно она принесла ему бессмертную славу. Прежде всего потому, что, получив астрономический по тем временам бюджет (10 000 франков!), Мальес создал феерическое зрелище, перенасыщенное революционными визуальными эффектами.

смысла. Для режиссера ничего не значили связность сюжета и правдоподобие. Не интересовало его и соответствие экранизации исходным текстам. В итоге получился классический французский бурлеск, созданный, правда, с парижским шиком.

Сюжет «Путешествия на Луну» не так прост, как можно подумать, зная его продолжительность — 14 минут. Фильм начинается с научного заседания в Астрономическом клубе — на нем выступает весьма колоритный профессор Барбенфуллис, которого играл сам Мальес. Профессор рассказывает о проекте полета на Луну. Доклад вызывает неподдельный энтузиазм у присутствующих — проект принят, и сразу начинается строительство огромной пушки, в которой пятеро астрономов, вызвавшихся сопровождать Барбенфуллиса, готовятся отправиться в космическое путешествие. Наконец стартовое сооружение построено, и весьма милые мадмуазель (Мальес пригласил в качестве статистов танцовщиц кордебалета) заталкивают снаряд в пушку. Затем следует выстрел, и... снаряд прямиком попадает Луне в правый глаз. Луна обиженно подмигивает уцелевшим глазом. Кстати, этот совершенно дикий с позиций научной фантастики кадр стал классическим — его и по сей день приводят в книгах и фильмах, посвященных ранней истории развития космонавтики.

На этом месте якобы Жюль Верн заканчивается и начинается якобы Уэллс. Шестерка межпланетчиков выгружается на Луну, любуется пейзажами и засыпает. Потом они видят красочный сон, едва не замерзают при наступлении лунной ночи и попадают в плен к селенитам (на эту массовку Мальес пригласил цирковых акробатов). Разумеется, в плену астрономам не понравилось и, победив лунного короля, они совершают побег. Пушки на Луне нет, а потому снаряд запускает вручную (!) сам Барбенфуллис. Снаряд возвращается на Землю, падает в океан, затем всплывает — его подбирает и транспортирует пароход. Франция щедро чествует мужественных межпланетчиков, и в память об их полете устанавливается обелиск.

Фильм Мальеса вызвал фурор и был очень популярен в свое время. Его даже украли американские «кинопираты» и крутили «левые» копии под названием «Путешествие на Марс» — что говорит о низком образовательном уровне деятелей теневого проката: это ж надо, перепутать Луну с Марсом!

Нельзя сказать, что роман «С Земли на Луну» является самым экранизируемым произведением Жюля Верна, но, помимо фильма Мальеса, две киноленты по нему были сняты: в 1958 году (режиссер — Байрон Хаскин) и в 1967 году (режиссер — Дон Шерп).

Идея французского романиста распространялась не только через читателей и кинозрителей. Дельцы от шоу-бизнеса быстро поняли, что из новой и необычной эстетики можно извлечь немалую прибыль.

Так, еще до появления фильма Мальеса, в 1901 году в Баффало (штат Нью-Йорк) состоялась Пан-Американская выставка, на территории которой архитектор Фредерик Томпсон организовал тридцатиметровый аттракцион «Путешествие на Луну». Возможность слетать в «космос» предоставлялась за 50 центов, что, кстати, было в два раза дороже, чем развлечься на любом другом аттракционе выставки. Прежде всего, желающего приобщиться к космонавтике сажали в космический самолет с большими красными крыльями, украшенный зелеными и белыми лампочками. В кабине, в середине фюзеляжа, двумя рядами были размещены три десятка кресел, каждое — возле иллюминатора. Весь этот космический корабль назывался по-французски — Luna. Гонг возвещал начало полета. Космический самолет, мерно взмахивая крыльями, громыхая и покачиваясь, отрывался от земли. «Межпланетные путешественники» видели в иллюминаторах, как мимо проплывают облака, затем перед ними оказывалась панорама Баффало (модель была сделана максимально точно), потом город исчезал и перед путешественниками представал земной шар. Он становился все меньше, в темном небе начинали мерцать звезды (то, что звезды в космосе не мерцают, еще не стало общеизвестным фактом). На пути к Луне на самолет набрасывался свирепый межпланетный шторм с громом, молниями и завываниями космических ветров.

И вот наконец-то цель путешествия — Луна. Космический самолет с сильным креном на правый борт заходил на посадку, ударялся о лунную поверхность и замирал. Качка и взмахи крыльев прекращались. Капитан объявлял пассажирам о благополучном завершении космического перелета и приглашал совершить экскурсию по Луне.

Естественно, на Луне обнаруживались селениты — маленькие существа с колючками на спинах. Они встречали землян в кратере и провожали их через лунную пещеру с причудливыми сталактитами и сталагмитами на оживленные улицы лунного города. К услугам межпланетчиков работали сувенирные лавки. Кульминацией экскурсии становился прием во дворце у местного правителя. Лунный император восседал на троне из огромной жемчужины, по бокам которого стояли гиганты-телохранители. Он предлагал гостям насладиться красотой электрического фонтана, расцвеченного всеми цветами радуги, а затем перед ними танцевали лунные красавицы. На этом путешествие, занимавшее обычно не больше двадцати минут, заканчивалось.

принял участие в этом шоу. А всего через кабину межпланетного самолета прошли 400 тысяч человек, среди которых были всемирно известный изобретатель Томас Эдисон, госсекретарь Джон Хэй, почти все члены кабинета министров, представители жюри Верховного Суда и несколько губернаторов.

Идея аттракциона, который на несколько лет стал главной сенсацией индустрии развлечений и породил доживший до нашего времени термин «Луна-парк», пришла в голову Фредерику Томпсону на представлении театра «Лиллипутиане», который еще в 1893 году поставил шоу о путешествии на Марс. Именно эта труппа в аттракционе исполняла роли селенитов.

В 1903 году, когда в небо впервые поднялся аэроплан братьев Райт, шоу Томпсона продолжало зарабатывать тысячи долларов, перебравшись на Кони Айленд.

Идею полета на Луну активно использовали в цирковых представлениях. Человек забирался в дуло огромной пружинной или пневматической пушки — им выстреливали в направлении специальной сетки. Трюк, впервые представленный в 1871 году в лондонском мюзик-холле, получил название «Human Cannonball» и часто обставлялся именно как полет из пушки на Луну. Это довольно рискованное действо (из 50 трюкачей, выступавших с ним в ХХ веке, погибли больше половины — 30 человек!) завезли и в СССР, однако здесь оно не закрепилось в связи с тем, что риск посчитали неоправданно высоким для актеров-исполнителей. Зато оно было запечатлено в прекрасном по-голливудски снятом фильме «Цирк» (1936) с Любовью Орловой в главной роли — ее чарльстон над жерлом «луной» пушки запомнился миллионам зрителей.

Разумеется, не могли обойти вниманием эту тему и создатели системы развлекательных парков Диснейленд. Традиционно в каждом парке возводится так называемая Космическая гора (англ.: «Space Mountain») — система аттракционов, подобных «американским горкам», движение по которой синхронизировано с лазерным шоу на космическую тему. В самом полном виде Космическая гора была развернута впервые во французском Диснейленде в июне 1995 года и называлась... «С Земли на Луну».

часть сделана по мотивам романа Жюля Верна «С Земли на Луну», а приключения на Луне (и это уже традиция!) — по мотивам романа Уэллса «Первые люди на Луне». Несмотря на довольно вольное обращение с сюжетом этих классических романов, разработчики бережно отнеслись к главному элементу всего повествования — к межпланетному снаряду. Изнутри он выглядит очень убедительно — почти как настоящий...

История полета на Луну, которую рассказал нам Жюль Верн, будет еще не раз пересказана. И неважно, что космический полет в артиллерийском снаряде невозможен. Главное в этом старом романе — вызов, который бросают три смельчака Вселенной. Вызов и желание победить.