Приглашаем посетить сайт

Шахнович М.М.: Эпикуреизм в европейской философии

Шахнович М.М.
Эпикуреизм в европейской философии

История философии, культура и мировоззрение. К 60-летию профессора А.С. Колесникова. СПб.: Санкт-Петербургское философское общество, 2000.

В XIV веке была распространена и официально признана христианской церковью, идущая от патристической традиции, точка зрения, что эпикуреизм — безнравственное и безбожное учение. Однако уже первые гуманисты — Петрарка и Боккаччо — стремились реабилитировать Эпикура. Опираясь на свидетельства Сенеки, Петрарка утверждал, что Эпикур был высоко моральным человеком [1], хотя и отрицал вечость мира и бессмертие души. Боккаччо в короткой новелле в «Декамероне» (IV, 9) рассказывал с большой симпатией об эпикурейце Гвидо Кавальканти, называл его одним из лучших логиков и знатоков естественной философии, приятнейшим человеком, остроумным собеседником и глубоко порядочным человеком, хотя он и пытался докзать, что бога нет. Колуччо Салютати (конец XIV века) в первой части четвертой книги аллегорического произведения «Подвиги Геркулеса» в описании истории Орфея использовал эпикурейские мотивы.

Особое внимание к эпикурейской этике проявилось к первой четверти XV века, когда гуманистами была осознана не только ценность земной жизни, но и оправданы разнообразные телесные и душевные потребности человека, тогда и сформировался подлинный интерес к эвдемоническим исканиям Эпикура.

Антропоцентризм гуманистической философии эпохи Возрождения был связан с переосмыслением средневековой картины мира, отказом от телеологизма и теоцентризма, перенесением философского интереса на проблемы морали. Гуманисты стремились создать этическую доктрину, основанную на представлении о единстве в человеке материального тела и божественной души, в котором природное и божественное находятся не в противоборстве, а в гармонии. В отличие от традиционного христианского представления о том, что во имя спасения души необходимо преодолевать земные соблазны, гуманистическая этика провозглашала основным принципом существования человека — следование природе. Гуманисты противопоставляли христианскому аскетическому отрицанию мира приятие земного существования со всеми его радостями. Этим объясняется и возрождение эпикурейской этики, прежде всего, учения о наслаждении.

Начинавшемуся возрождению эпикуреизма способствовал Леонардо Бруни, который в трактате «Введение в моральную философию» излагал этическое учение Эпикура и выделял в нем признание наслаждения как высшей цели и значение добродетели для получения наслаждения. Неоднократно писал об этике Эпикура Франческо Филельфо, защищая его от ложных обвинений, отличая его этику от учения киренаиков. Филельфо делал попытки согласовать этическое учение Эпикура с христианскими принципами, указывая на то, что Эпикур более высоко оценивал наслаждения духа, нежели наслаждения тела.

Первым сочинением по реабилитации эпикуреизма, превратно понятого и извращенного в классической и христианской традициях, стал труд Козимо Раймонди «Речь в защиту Эпикура против стоиков, академиков и перипатетиков». Апология этики Эпикура опиралась у Раймонди на представление о равноправии духовного и телесного, свойственного человеческой природе, а высшее благо определялось им как наслаждение. Раймонди писал, что «все пребывали в большом заблуждении, пока наконец не появился Эпикур. Он исправил ошибки древних философов и создал истинное, не подлежащее сомнению учение о счастье» [2]. Защищая эпикурейскую этику с позиций натурализма, Раймонди, исходя из представления о том, что сама природа заложила в человеке стремление к наслаждению, критиковал стоиков за отрицание значимости потребностей тела. Он указывал на то, что стремление к счастью, заключающемуся в наслаждении, — движущая сила всей человеческой деятельности. Личная польза, связанная с естественными потребностями, заставляет человека искать наслаждение, а наставляет его на этом пути — добродетель.

Дискуссия об эпикурейских симпатиях Лоренцо Валлы, автора знаменитого диалога «О наслаждении» (1430-1439), в переработанном виде получившего название «Об истинном благе», а в окончательной редакции 1441 года — «Об истинном и ложном благе», начатая его современниками и продолжающаяся до сих пор, свидетельствует о неоднозначности его позиции и недопустимости ее прямолинейного толкования. Диалог написан как спор эпикурейца (Антонио Панормиты), стоика (Лоренцо Бруни) и христианина (Никколо Никколи). Одни исследователи приписывали Валле мнения эпикурейца, другие — христианина, третьи утверждали, что в диалоге представлено сопоставление трех или двух этических доктрин с целью оправдания их синтеза.

В отечественной историографии последних десятилетий были представлены полярные точки зрения об отношении Валлы к эпикуреизму. В одних работах проводилась идея о том, что Валла «защищал философию и этику Эпикура, которую противопоставлял христианскому аскетизму и суровой этике стоиков» [3], в других — Валла характеризовался как представитель «глубокого христианства», который хотел «прийти к божественному разрешению проблемы» и «отстаивал точку зрения Никколо Никколи» [4].

Прежде всего, следует отметить, что и стоическое, и эпикурейское, и христианское учения, изложенные героями диалога, не совпадают с подлинными доктринами, поэтому нельзя позитивное содержание воззрений автора искать лишь в одной из речей. Несомненно также и то, что концепция человека у Валлы, построенная на натуралистической основе и представленная и в других его сочинениях, сложилась «в русле эпикурейской традиции» [5]. В этической концепции Валлы проблема земного счастья решалась в духе учения Эпикура, в котором истинное благо отождествлялось с наслаждением. Валла не видел в этом принципиального противоречия с христианством: он своеобразно интерпретировал христианское учение, примирив его с эпикурейской теорией наслаждения как высшего блага [6]. А.Х. Горфункель писал, что «в основе этики Валлы лежит не отказ от наслаждений земной жизни как непременное условие и залог небесного блаженства, а следование единому принципу наслаждения на небе и на земле. Так сам христианский идеал оказывается подчиненным новой трактовке: земное блаженство оказывается предварительной ступенью к небесному» [7]. Валла использовал этику Эпикура для обоснования нового учения о нравственности, для оправдания гуманистического этического идеала, а поэтому пытался синтезировать переосмысленный эпикуреизм с переосмысленным христианством. Сочинение Валлы вошло в историю европейского свободомыслия и тесным образом связано с тем влиянием, которое эпикуреизм оказал на формирование нового типа личности, для которой земной, человеческий, интерес определял устремления и поступки.

В оправдании моральной доктрины Эпикура существует известная преемственность между Валлой и Эразмом Роттердамским, который был знаком с идеями своего итальянского предшественника. Эразм оценивал эпикуреизм как учение не о телесном, но о духовном удовольствии, и высказал в диалоге «Эпикуреец» (1533 г.) парадоксальные суждения, отражающие проводимую им эпикуреизацию христианства: «нет больших эпикурейцев, чем благочестивые христиане» [8], что никто так не заслуживает имени эпикуреец, как сам Христос, подавший «помощь гибнущему роду человеческому». Эразм писал, что «грубо заблуждаются некоторые, кто болтает, будто Христос от природы сам был печален и мрачен и нас будто бы призвал к безрадостной жизни. Напротив, лишь он показывает нам жизнь самую приятную из всех возможных и до краев наполненную истинным удовольствием» [9]. Этическое учение друга и единомышленника Эразма, британского гуманиста Томаса Мора, было направлено против аскетизма, как стоического, так и христианского, и было связано с эпикурейским учением о добродетели, которую жители придуманного им острова Утопия определяли как жизнь согласную с природой. В соответствии с эпикурейскими этическими ценностями, утопийцы в книге Мора видели в наслаждении «преимущественный момент человеческого счастья», а достижение счастья почитали как главную и первенствующую цель [10]. И Валла, и Эразм, и Мор выступали против христианского учения о предопределении, защищая, подобно их античному предшественнику, свободу воли.

Л.М. Баткин писал, что в XV веке нельзя было найти человека, который мыслил бы по отношению церковной идеологии радикальнее, чем Лоренцо Валла [11]. Нам, однако, кажется, что таким человеком был Филиппо Буонаккорзи (1431-1496), по прозвищу Каллимако Эспериенте, возглавлявший кружок гуманистов в Риме — Академию. Члены Римской Академии Помпонио Лето, Бартоломео Платина и Филиппо Буонаккорзи отрицали существовавшую религиозную практику и верования и мечтали о ликвидации папской власти. Они придерживались мнения, что не существует иного мира, так как со смертью тела умирает и душа. По свидетельству современников, они были последователями Аристиппа и Эпикура: считали, что «все ничего не стоит, кроме стремления к радостям и наслаждению», «отрицали все божественное, то есть утверждали, что бога нет, и отрицали существование души» [12], приняли имена эпикурейцев. Буонаккорзи писал в жизнеописании своего единомышленника архиепископа Львовского Григория Саноки: «Против Эпикура нельзя ни найти, ни сформулировать ничего убедительного» [13].

Эпикуреизм оказал воздействие не только на этические учения эпохи Возрождения, но и на натурфилософию XVI века. Атомистическое учение, теория бесконечности Вселенной и бесчисленности миров, ориентация на опытное познание — все это, изложенное в трудах Бруно, Галилея, Ванини — восходит к воззрениям Демокрита, Эпикура и Лукреция.

Основными источниками сведений гуманистов по эпикуреизму следует считать сочинения Сенеки, Цицерона и патристическую литературу, прежде всего, Лактанция. Открытия XV века — поэма Лукреция, сочинение «О жизни, учениях и изречениях знаменитых философов» Диогена Лаэрция (известно с нач.20-х годов, переведено на латинский язык ок.1435 г.) и трактат «Божественные наставления» Лактанция, найденный в Болонье в 1426 году, сыграли существенную роль в распространении сведений о философии Сада. В 1509 году был опубликован полный греческий текст «Моралий» Плутарха, затем в течение всего XVI века печатались его многочисленные переводы (трактаты «О том, что следуя Эпикуру невозможно жить счастливо» и «Против Колота» были опубликованы в латинском переводе в 1555 году); в 1536 году — греческий текст «Флорилегия» Стобея, а в середине 60-х — латинский перевод «Против ученых» Секста Эмпирика.

Примечательна судьба поэмы Лукреция. Найденная в 1417 году, поэма «О природе вещей» была впервые издана в 1473 году в Брешии Т. Феррандом, затем — в 1486 году в Вероне П. Фриденбергом и затем — в 1495 году в Венеции. Первое издание поэмы, выпущенное Альдом, относится к 1500 году, а второе — к 1515. В середине XV века к поэме Маруллом были написаны комментарии. Неолатинские поэты Марулл, Палеарио, Полициано, Фламинио воспринимали Лукреция, прежде всего, как поэта, а не философа, однако, темы некоторых их стихотворений навеяны эпикурейскими строками Горация и Лукреция. Венгерский гуманист поэт Ян Панноний (XV век) в одном из своих стихотворений, обращался с призывом к собратьям по перу: «Думай вместе со мной, как мыслили некогда остроумный учитель лукавого Эватла (Протагор) или отрицающий существование богов Феодор, или основатель той утонченной секты, который твердил, что нет больше зла, чем боль… Никто не может быть набожным и в то же время поэтом» [14].

Однако не следует преувеличивать степень распространения поэмы «О природе вещей» в XV веке: на четыре издания Лукреция в этом веке приходятся девятнадцать изданий Вергилия, пятнадцать — Горация и двадцать четыре — Ювенала. В XVI веке значение поэмы возрастает, но только в следующем — становится определяющим для формирования новых философских идей. В 1563 году вышло первое критическое издание поэмы с обширными комментариями Д. Ламбина, и что интересно, — во Франции, где судьба поэмы и эпикуреизма была более счастливой, чем в Италии. В 1517 году во Флоренции было запрещено изучение поэмы Лукреция в школах, ввиду отрицания им бессмертия души. Первый перевод поэмы на итальянский язык был сделан Алессандро Марчетти только в 1717 году, в то время, когда уже существовало несколько французских, английский и голландский переводы.

Во Франции поклонники творчества поэта-эпикурейца воспринимали некоторые его философские взгляды. Пятьдесят третий сонет из цикла «Сожаления» Иоахима дю Белле считается лучшим эпикурейским сонетом XVI века. Лукреция высоко ценили и другие поэты Плеяды, нередко подражавшие ему: Ронсар, Понтюс де Тиар, де Баиф, Жодель, Белло и дю Барта. В некоторых их произведениях, связанных с космологией и естествознанием нашла отражение философия природы Лукреция. Его поэма оказалась в том кругу источников, в котором Платон, Аристотель, Плиний Старший сочетались с авторами минералогий и бестиариев, сочинителями алхимических, астрологических и герметических трактатов. В 1540 году Робер Этьен издал антологию изречений философов и философствующих поэтов, среди которых были цитаты из поэмы «О природе вещей».

Поэма Лукреция сформировала мировоззрение французского вольнодумца Этьена Доле. Он познакомился с ней в Париже в 1525 году благодаря своему учителю Николя Беро, который был первым французским издателем поэмы (1514 г.). Позже в Италии он вошел в окружение гуманиста Пьетро Бембо, считавшегося эпикурейцем, а в Венеции изучал Лукреция под руководством Дж. Игнацио. В 1534 году в Лионе Доле устроился на работу корректором в типографию Себастьяна Грифа, который в течение 24 лет с 1534 по 1558 гг. пять раз издавал «О природе вещей» Лукреция, и был другом и издателем Франсуа Рабле.

В «Гаргантюа и Пантагрюэле» имена Эпикура и Лукреция Рабле не упоминал, но воздействие эпикуреизма на некоторые образы великого романа очевидно. Это — не только Телемское аббатство, или «эпикурейско-индивидуалистическое истолкование образов материально-телесного низа» [15], воспринимаемое в христианской традиции ХХ века как «апофеоз всякой гадости и пакости» [16], но и — растение, описанное в конце третьей книги, которое вызывает у людей желание изучать природу, благодаря которому они «станут как боги» и будут жить среди богов и др [17]. В 1537 году в Париже на банкете в честь Э. Доле собралась компания друзей-гуманистов, которым поэма Лукреция была не только хорошо известна, но в большей или меньшей степени повлияла на их мировоззрение. Помимо Доле и Рабле, там были: Николя Беро, Клеман Маро, Робер Этьен и Гильом Бюде.

Впечатляюще использование фрагментов из поэмы Лукреция в «Опытах» Монтеня. Он пользовался изданием Ламбина 1563 года. Из более, чем трех тысяч цитат древних авторов, сто сорок девять принадлежит Лукрецию. По преимуществу, это — отрывки из третьей, четвертой и пятой книг поэмы. Такое обилие цитат объяснялось отнюдь не желанием Монтеня подкрепить сказанное ссылкой на авторитет, а помогало выразить или объяснить собственную мысль. Более полусотни раз упоминается в «Опытах» имя Эпикура и приводятся его изречения.

Проблема отношения Монтеня к наследию Эпикура решается исследователями по-разному. Одни видят его «самым настоящим католиком», защищавшим интересы церкви, которому были из античности близки сначала «только стоики», потом исключительно «только скептики» [18]. Другие считают, что Монтень нашел в Эпикуре одного из своих забытых предков [19] Сам Монтень об Эпикуре, взгляды которого он охотно излагал в «Опытах», писал так: «Вместе с Эпикуром я считаю, что надо избегать таких наслаждений, которые влекут за собой еще большие страдания, и принимать с готовностью страдания, несущие за собой несравненно большие наслаждения (выделено мной — М.Ш.)» (II, XXXVII) [20]. Известно, что Монтень много раз пределывал свои «Опыты», и в пору зрелости от увлечения ригоризмом Сенеки перешел к греческим скептикам и Лукрецию, через которого он воспринял Эпикура. Исходя из эпикурейского учения, решал Монтень проблему соотношения телесного и духовного, выступая против аскетизма стоиков в пользу учения о наслаждении. В эпикурейской этике Монтеня был создан гуманистический нравственный идеал, в котором добродетель имеет «своим путеводителем природу, а спутником счастье и наслаждение» (I, XXVI) [21]. Вслед за Лукрецием и Эпикуром Монтень отрицал бессмертие души, утверждая: «Признаем чистосердечно, что бессмертие обещают нам только бог и религия; ни природа, ни наш разум не говорят нам об этом» (II, XII) [22]. В творчестве Монтеня эпикуреизм соединился со скептицизмом, направленным, прежде всего, на освобождение знания от руководства веры, за свободу философии от давления теологии. Рационализм Монтеня, его борьба против суеверных предрассудков нашли продолжение в мировоззрении Декарта, Бейля, других мыслителей XVII столетия, о котором францисканский монах Жан Буш в ужасе воскликнул: «О несчастный и порочный век, который можно назвать веком Эпикура!»

Подобно тому, как в Древнем Риме существовало несколько эпикурейских школ и кружков, распространявших несколько видов эпикуреизма, так и во французском обществе были эпикурейцы трех типов.

чем эпикурейской философской традиции. Среди них — воспитатель дофина, последователь М. Монтеня, автор книги «Добродетель язычников», член Академии, публицист и царедворец Ф. де Ла Мот Левайе и блестящий аристократ, изысканный писатель, борец за веротерпимость — Ш. Сент-Эвремон. Последний считал себя благочестивым человеком, далеким и от суеверия и от безбожия, но был любителем наслаждений, питавшим, отвращение к распутству. Тем не менее, за свое вольномыслие, он вынужден был провести более сорока лет в изгнании. Ш. Сент-Эвремон писал, что гордился бы, если бы ему приписывали мнения, высказанные его любимым философом — Эпикуром. В 1686 году он написал благодарственное письмо одной великосветской даме, приславшей ей рукописную копию сочинения, содержавшего рассуждения об учении Эпикура, где сравнил ее с последовательницей Эпикура — Леонтинион. Это письмо известно под названием «Об учении Эпикура, к современной Леонтинион». Он защищал Эпикура от обвинений в отсутствии добродетели, указывая, что он был добродетельным человеком. Его учение о добродетели было связано с представление о том, что благо — это наслаждение, а счастье — это жизнь, полная радости, такая же, к какой стремится сам Сен-Эвремон.

Во-вторых: радикальные вольнодумцы, которые открыто объявляли о своем неверии, смело отвергали христианские представления о боге и бессмертии души, издевались над святошами и религиозным культом. Среди них — Клод Ле Пти, казненный, подобно Дж. Ванини и Э. Доле; Теофиль де Вио, приговоренный к сожжению, но избежавший казни, а также их друзья-поэты, бесстрашно заявлявшие о своей антиклерикальной позиции, и, подобно Эпикуру, считавшие, что боги не вмешиваются в дела людей. В-третьих: естествоиспытатели и философы, чуждые всякой скандальности, внешне исповедовавшие уважение к религии, но опиравшиеся на атомизм Эпикура — Лукреция и пытавшиеся примирить его с христианством. Именно они способствовали распространению эпикурейского атомизма, который повлиял на развитие европейского естествознания и лег в основание механистической картины мира [23]. Особое место в их ряду принадлежит Пьеру Гассенди.

Гассенди вслед за Эпикуром считал, что Вселенная вечна, бесконечна и состоит из атомов и пустоты, и невозможно себе представить никакой третьей природы. Он признавал материальность и атомарность души и, даже подобно Эпикуру, считал, что бог состоит их тончайших атомов. В 1624 году Гассенди опубликовал принесшее ему известность сочинение «Парадоксалные упражнения против аристотеликов». Пять последних частей этого труда, составленного на основе его лекций, прочитанных в Эксе, Гассенди сжег. Однако по сохранившемуся оглавлению известно, что в них излагались гелиоцентрическое учение Коперника, учение о множественности миров Бруно и этика Эпикура. В 1629 году Гассенди перевел на латинский язык Х книгу сочинения Диогена Лаэрция, посвященную Эпикуру. В 1647 году Гассенди опубликовал апологию эпикуреизма «О жизни и нравах Эпикура» (De vita et moribus Epicuri), ставшую главным источником популяризации эпикуреизма в Европе. В этом труде Гассенди стремился защитить Эпикура от обвинений в нечестии и распутстве, и, преодолев критику провидения, свойственную эпикуреизму, реабилитировать его физику. Особую ценность этой книге придавали свидетельства древних авторов и самого Эпикура, подтверждавшие идеи Гассенди о возможной реабилитации эпикуреизма. В 1649 году Гассенди опубликовал «Замечания по поводу Х книги Диогена Лаэрция», содержавшую развернутые комментарии. В последние годы жизни он готовил труд «Система философии», в которой выступал не только как комментатор и интерпретатор эпикуреизма, но как автор собственой философской концепции, генетически связанной с эпикурейским атомизмом.

Позже, в литературе XVIII века, сложился образ Гассенди как философа, сознательно принимавшего участие в комедии, которую разыгрывало, напуганное борьбой с еретиками образованное общество. Дидро писал, что бедному Гассенди пришлось нацепить на Эпикура маску христианина, дабы самому избегнуть венца мученика. Неслучайно Гассенди, излагая отношение Эпикура к религии, писал, что в душе он мог думать так, как хотел, но в своем поведении подчинялся законам государства.

С одной стороны, в общественном сознании эпикуреизм ассоциировался с безбожием, с другой — развитие естествознания способствовало распространению атомизма, и поэтому это учение, чуждое иммортализму, провиденциализму и представлению о сотворении мира, подверглось христианизирующей обработке [24]. Несмотря на то, что 4 сентября 1626 года в Париже парламент запретил под угрозой смерти распространие учения Эпикура — Лукреция, остановить этот процесс было уже невозможно. С 1600 по 1700 гг. во Франции вышло, по меньшей мере, 9 латинских изданий и 3 полных французских перевода поэмы Лукреция «О природе вещей», причем известно, что учившийся у Гассенди Мольер подготовил и четвертый перевод. Интересно, что во второй части романа Мигеля Сервантеса (1547-1616) «Хитроумный идальго Дон Кихот Ламанчский» десятки раз встечается слово атом. В 1618 году был издан французский перевод романа, в котором сохранялось именно это слово. Во всех позднейших переводах слово атом заменялось и переводилось как «мельчайшая частица», «пылинка».

креационизмом, а сам Эпикур был превращен в моралиста-аскета пуританского толка. В этом преуспевали как католические, так и протестантские авторы (к примеру, францисканец Легран и Дюрондель [25], кальвинист, проведший большую часть жизни в Голландии).

Последователями Гассенди, наследниками Эпикура, были Б. Фонтенель, Ж. Лафонтен и Сирано де Бержерак. Этот французский писатель, поэт и философ, знакомый нам по пьесе Э. Ростана, отрицал креационизм и был приверженцем теории происхождения мира из вечных атомов в результате их случайного соединения. В утопическом романе С.де Бержерака «Государства и империи Луны» (1649), написанном под влиянием итальянской натуралистической философии Ванини, Кардано и Кампанеллы, помимо цитат из Коперника, Галилея, Кеплера, Тихо-Браге — ссылки на Демокрита и Эпикура. Учеником Эпикура называл себя поэт Дебарро, пытавшийся возродить традиции Сада и создавший в Париже эпикурейское общество.

Сочинения Гассенди использовал Пьер Бейль в борьбе за свободу совести, для опровержения утверждений о том, что атеист не может быть моральным человеком. Бейль писал, что Эпикур, отрицавший провидение и бессмертие души, был одним из тех древних философов, которые вели самую примерную жизнь. Порядочность, которой прониклась душа Эпикура, стала фактическим доказательством того, что отрицание существования бога, совместимо с нравственным поведением. В «Словаре древних и новых атеистов» С. Марешаль ссылался на слова Бейля и писал, что после рассказа о нравственной жизни Эпикура, невозможно слышать, что люди, отрицающие провидения, не способны жить в обществе и враждебны ему [26].

У Гассенди был друг Исаак Ла Перейра из Бордо, который издал в 1655 году свою книгу «Преадамиты», в которой критиковал библейский провиденциализм, опираясь на аргументы Эпикура. Книга был запрещена. Но известно, что ее читал Спиноза, которого иудейская община называла апикорос (эпикуреец — М.Ш.). П. Бейль в своем «Историческом и критическом словаре» писал, что Спиноза, как и Эпикур, отрицает провидение. Примечательны параллели, подмеченные К. Марксом, в воззрениях Эпикура и Спинозы. Маркс писал, что содержание философии Спинозы также, как у Эпикура, отличалось от ее формы. Сущность философии Спинозы отличалась «от формы, в которую он ее сознательно представил», также как система Эпикура «существовала в творениях Эпикура только в себе, а не в качестве осознанной системы» [27]. Маркс считал философию Спинозы пантеистической по форме, но атеистической по содержанию, а в воззрениях Эпикура видел стройную философскую систему, атеистическую по существу, но имеющую в своем составе теологию.

В 1656 году Cпиноза написал первый набросток «Этики» — «Краткий трактат о боге, человеке и его блаженстве», в котором отразились эпикурейские идеи. Спиноза вслед за Эпикуром считал, что достижение блага не является наградой за добродетель, а что оно само по себе — дободетель. Он писал: «Блаженство не есть награда за добродетель; мы наслаждаемся им не потому, что обуздываем свои старсти, но наоборот, вследствие того, что мы наслаждаемся им, мы в состоянии обуздывать свои страсти» [28]. Этическое учение Спинозы оказалось верным традиции эпикуреизма, поскольку исходило из принципа пользы и интереса, то есть из реальной человеческой жизни, которая не предполагает отказ от чувственных удовольствий.

лицом смерти, прославляющие «пир во время чумы». В поэзии позднего барокко краткость земного бытия человека, сравнивалась с мельканием молнии в ночной тьме, а каждому свободному духом человеку вменялось стремление поймать и удержать ускользающий миг наслаждения. Христиан Гофман фон Гофманстальдау (1617-1679), признанный глава немецкой прециозной поэзии второй половины XVII века, считал себя «другом Эпикура». Он писал:

Ты, сладострастье — сахар наших дней.
Чтоб усладить наш век, безрадостный и краткий,
Нам в жилы льется твой напиток сладкий…
Кто Эпикура не избрал в друзья,
Утратил вкус пленительной свободы,
Тот изверг, мразь, тот пасынок природы,
И человеком звать его нельзя!

(Пер.Л. Гинзбурга) [29]

В Англии [30] до середины XVII века распространено было отношение к эпикурейцам, лишь как к обжорам и пьяницам, достаточно вспомнить два выразительных места об эпикурейцах из трагедий Шекспира «Король Лир» (слова Гонерильи, обращенные к отцу, об Epicurisme and Lust — акт 1, сцена 5) и «Макбет» (слова Макбета об Engish Epicures — акт 5, сцена 4), к сожалению, перефразированных в классическом русском переводе Б. Пастернака. Однако, с 1650 по 1700 г. в Англии было опубликовано, по меньшей мере, 15 книг, содержавших или переводы эпикурейских текстов (Лукреция, Петрония) или представлявших интерпретации философии Эпикура. В тридцатые годы Люси Хадчинсон полностью перевела на английский язык поэму Лукреция (этот перевод был известен в списках), в 1650 году был опубликован перевод с комментариями первой книги поэмы, выполненный Дж. Эвелином, а в 1682 году Томас Крич издал в Лондоне полный перевод текста Лукреция с комментариями [31]. О популярности эпикуреизма в середине XVII века свидетельствует обращение к нему и британского моралиста и политического деятеля Ричарда Овертона, автора трактата «Человеческая мораль» (1643 г.), в котором рационалистически обосновывалась происхождение морали и утверждалось отсутствие райского блаженства и загробных мук, и Дж. Мильтона, использовавшего идеи Эпикура–Лукреция в «Потерянном рае». К этике Эпикура в последние годы своей жизни обратился и выдающийся дипломат Уильям Темпль. Живя в своей сельской усадьбе, он подобно римским эпикурейцам, прославлял радости покоя. В 1685 году он написал трактат с характерным названием «О садах Эпикура», в которой признал Эпикура великим мудрецом, указавшим людям путь к счастливой жизни [32]. Темпль писал, что не понимает, почему считается, что отношение эпикурейцев к богам менее благочестиво, чем отношение к ним Гомера, который показал, что им присущи человеческие слабости и страсти, в то время как у эпикурейцев боги прославлялись как бессмертниые и блаженные.

Ф. Бэкон называл Эпикура лучшим из философов, не скрывая того, что он «произносит безбожные речи, но делает он это, только заботясь о радостном состоянии духа, чтобы освободить людей от страха перед богами» [33]. Бэкон защищал Эпикура от обвинений в отрицании существования бога и справедливо указывал на то, что его учение о богах не является притворством, связанным со стремлением сохранить свою репутацию или приспособлением к обстоятельствам, а составляет неотъемлемую часть его философской доктрины. Бэкон писал, что натурфилософия атомистов, «которые устранили бога и ум из мироздания и приписали строение вселенной бесчисленному ряду попыток и упражнений самой природы… глубже проникает в природу, чем философия Аристотеля и Платона» [34].

В Англии получила распространение сенсуалистическая теория познания Эпикура, нашедшая таких сторонников как Бэкон, Гоббс, Локк. Гоббс увидел во взглядах Эпикура на справедливость предпосылку своего учения о происхождении государства. И хотя в воззрениях Гоббса и Эпикура чрезвычайно много различий, большинство британских платоников, ортодоксальных англикан и картезианцев считало их союзниками.

личной ответственности за свою жизнь и представлением о договорном характере общественных связей. В середине XVII века сложился определенный союз между англиканским христианством и «новой наукой». Механистическое понимание материи способствовало изменению отношения не только к атомизму, но и к учению Эпикура в целом. Большую роль в распространении атомизма сыграли труды Р. Бойля и И. Ньютона. Особенно велико значение в распространении эпикуреизма в Англии книги «Мораль Эпикура», содержавшей свод фрагментов Эпикура и свидетельств о нем древних авторов в переводе на английский язык, опубликованной в 1651 году личным врачом Карла I Уолтером Чарлетоном. В предисловии, которое называлось «Оправдание Эпикура, относительно трех главных преступлений, в которых он обвиняется», Чарлетон защищал Эпикура перед христианским судом, заявляя, что он языческий натурфилософ, такой же, как и опора христианского богословия — Аристотель. Чарлетон считал учение Эпикура более близким христианству, чем аристотелизм, ввиду того, что Эпикур чтил богов за бессмертие, блаженство и совершенство [35]. В 1654 году было опубликовано сочинение Чарлетона, называвшееся «Эпикуро-гассендо-чарлетонианская физиология», содержавшее изложение эпикуровского атомистического учения в христианизирующем духе трудов Гассенди.

Однако, гармония между «новой наукой» и эпикуреизмом была недолгой, к концу века, интерес к эпикуреизму, признававшему свободу воли, упал, тем не менее социальное признание атомизма состоялось. Прошедший через христианизацию и теологизацию, эпикурейский атомизм способствовал утверждению механистической атомистически-корпускулярной картины мира. Просветительский пафос учения Эпикура, выхолощенный в процессе христианизации, был воспринят мыслителями следующего, XVIII века.

[1] См.: M.R. Pagnoni. Primi note sulla tradizione medioevale ed umanistica di Epicuro // Annali della Scuola normale superiore di Pisa. vol. IV. ser. II. N 4. 1974. P.1443-1478.

[2] Раймонди К. Речь в защиту Эпикура против стоиков, академиков и перипатетиков// Эстетика Ренессанса. М., 1981. Т. 1. С. 71.

[3] Философская энциклопедия. Т. 2. М., 1960. С.224.

[5] Н.В. Ревякина. Учение о человеке итальянского гуманиста Джаноццо Манетти // Из истори культуры средних веков и Возрождения. М., 1976. С. 245.

[6] См.: Брагина Л.М. Итальянский гуманизм. Этические учения XIV-XV вв. М., 1970. С.136-138.

[8] Эразм Роттердамский. Разговоры запросто. М., 1969. С. 619.

[10] Мор Т. Утопия//Утопический роман XVI-XVII веков. М., 1971. С. 99.

[11] Баткин Л.М. Очерки из истории итальянского Возрождения. Странные христиане // Наука и религия. 1969. № 6. С. 71.

[12] См.: Гуковский М.А. Итальянский вольнодумец XV века Филиппо Буонаккорзи (Каллимах) // Ежегодник Музея истории религии и атеизма. Вып. III. 1959. С. 67-68; G. Paparelli. Callimaco Esperiente. Salerno, 1971. P.45-46.

[13] Гуковский М.А. Итальянский вольнодумец XV века Филиппо Буонаккорзи. С.76.

[15] Бахтин М.М. Творчество Франсуа Рабле и народная культура средневековья и Ренессанса. М., 1990. С. 120.

[16] Лосев А.Ф. Эстетика Возрождения. М., 1982. С. 31.

[17] Рабле Ф. Гаргантюа и Пантагрюэль. М., 1966. С. 427.

[18] Лосев А.Ф. Эстетика Возрождения. С. 593-594, 597.

[20] Монтень М. Опыты. Кн.1-2. М., 1980. С. 679.

[21] Там же. С. 151.

[22] Там же. С. 487.

[23] Это — Э. Мэньан, Ж. Бито, Э. де Клав, А. Манжо, Ф. Колонна. Последний писал, что он предпочитает Демокрита Эпикуру. Наиболее радикальными были пантеистические взгляды врача Гильома Лами (1644-1682), опиравшегося на атомизм Эпикура — Лукреция в полемике с христианством. В 1674 году он выступил с лекцией на Медицинском факультете Парижского университета, в которой утверждал отсутствие провидения.

été des déistes, athées et libertins de ce temps. Paris, 1624.

[25] A. Le Grand. L'Epicure spirituel ou l'empire de la volupté sur les vertus. Paris, 1669; A. Du Rondel. La vie d'Epicure. Paris, 1679.

[26] Марешаль С. Избр. атеистические произведения. М., 1958. С. 261.

[27] Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 29. С. 457.

[28] Спиноза Б. Этика. М.-Л., 1932.

[30] В XVI веке в Англии подлинный интерес к учению Эпикура высказывали интеллекуалы, входящие в кружок, собиравшийся в доме знаменитого сэра Уолтера

His six books De Natura Rerum done into English verse with notes by Th. Creech. Oxford. Printed by L. Lichfield,1682.

[32] W. Temple. Upon the Gardens of Epicurus, or of Gardening in the year 1655. London, 1685.

[33] Бэкон Ф. Соч.в 2-х томах, т.1. М., 1977. С.182-183.

[35] Charleton W. Epicurus's Morals. Collected and faithfully Englished. London, 1651.