А.А. Скакун.
Барокко и классицизм, или триста лет спустя
Барокко и классицизм в истории мировой культуры: Материалы Международной научной конференции. Серия «Symposium». Выпуск 17. СПб.: Санкт-Петербургское философское общество, 2001. – 146 С.
Среди многочисленных художественно-эстетических направлений и течений, выделяемых современными культурологами, барокко и классицизм занимают совершенно особое положение. Именно они стали первыми целостными и осознающими самоё себя системами в истории европейской культуры. Значение этих направлений для последующего развития искусства и литературы Нового времени было весьма важным; достаточно лишь упомянуть, что под знаком всевозможных модификаций барокко и классицизма процесс культурной эволюции в странах Европы, Северной и Латинской Америки проходил в течение двух столетий, а необарочные и неоклассицистические тенденции прослеживаются отдельными специалистами даже в культуре многоликого XX века.
Тем не менее, в восприятии современного человека барокко и классицизм нередко предстают в виде, искажающем их истинную сущность. Речь в данном случае идет о принципиальной необходимости дистанцирования позднейших, зачастую субъективных представлений об истории культуры от самого хода этой истории. В своем стремлении разграничить и окончательно развести барокко и классицизм исследователи, как правило, совершенно упускают из вида то обстоятельство, что ни в семнадцатом, ни в восемнадцатом столетиях о существовании барокко и классицизма даже не подозревали. Как особые понятия-термины «барокко» и «классицизм» появились гораздо позднее той эпохи, по отношению к которой они традиционно применяются, — в начале XX и в начале XIX веков соответственно. Таким образом, укоренившаяся в умах терминологическая оппозиция «барокко — классицизм» в XVII — XVIII вв. в этом качестве просто не осознавалась (хотя бы уже по той элементарной причине, что таких понятий в то время не знали). Периодически возникавшие в эту эпоху полемики и споры были не только отражением внутренних разногласий сторонников того или иного стиля; помимо всего прочего, они обладали колоссальным объединяющим значением, способствуя процессу выработки новых художественных методов и принципов.
Однако даже в том случае, если отталкиваться от современных взглядов на указанную проблему, чрезмерное разграничение барокко и классицизма неизбежно оказывается нарочито теоретическим и не слишком плодотворным. Эти понятия принадлежат, скорее, к сфере теории, нежели к сфере художественной практики. Все без исключения сущностные параметры барокко и классицизма отчетливо прослеживаются главным образом в трактатах и поэтиках того времени и лишь весьма нечасто — в произведениях XVII — XVIII вв. Как правило, мы имеем дело не столько с явлениями «чистого» барокко и «чистого» классицизма, сколько со всевозможными «сплавами» этих стилей, то есть с переходными, промежуточными явлениями. Барокко и классицизм суть различные, но отнюдь не разнонаправленные векторы истории мировой культуры, находящиеся в сложных отношениях взаимопритяжения и взаимоотталкивания.
Сейчас, по прошествии трехсот лет со времени окончания календарного XVII века, обычно с известной долей условности называемого культурологами «эпохой барокко и классицизма», имеет смысл подвести некоторые предварительные итоги изучения культурного наследия данного периода. Отечественная наука, безусловно, особенно во второй половине XX столетия, достигла весьма заметных успехов в обозначенной выше области. В частности, исследователями, представляющими различные сферы гуманитарного знания, были поставлены и проанализированы многие важнейшие проблемы истории мировой культуры XVII в., касающиеся основных закономерностей ее эволюции, диалогического начала и философских основ, собственно художественного творчества представителей этой эпохи и вопросов его влияния на процесс дальнейшего культурного развития. Но, вместе с тем, современное состояние изучения культуры семнадцатого столетия изобилует также достаточно серьезными недочетами и многочисленными лакунами.
Д. Локка, Р. Декарта, Б. Паскаля, Ж.-Б. Мольера, Ж. Расина, Н. Пуссена, А. Ван Дейка, Рембрандта ван Рейна и им подобные заслуживают особо пристального интереса специалистов. Но и тот культурный «фон», который представлен работами менее известных, второстепенных авторов, ни в коем случае не должен оставаться в тени, поскольку именно он образует характер и стиль эпохи и, в конечном счете, способствует формированию творческой манеры ее «титанов».
проблема написания курса истории европейской культуры XVII в. остается актуальной вплоть до настоящего времени. В самом деле, во всех современных вузовских учебниках по культурологии главы, посвященные тенденциям XVII — XIX вв., являются крайне неудовлетворительными — и по своему содержательному уровню, и по форме преподнесения материала; других же культурологических пособий, в должной мере восполняющих указанные «пробелы» учебной литературы, по сути дела, нет, или же они труднодоступны (в особенности — для преподавателей и студентов провинциальных вузов). Таким образом, создается несколько парадоксальная ситуация, когда каждая из сфер культуры Нового времени (литература, живопись, музыка, архитектура, садово-парковое искусство и т.д.) в отдельности достаточно хорошо изучена, однако общий курс истории мировой культуры данного периода до сих пор никем не написан. В связи с этим было бы целесообразным создание в будущем соответствующей индивидуальной монографии (или коллективного труда) сугубо научного или научно-популярного характера, которая впоследствии могла бы быть использована вузовскими преподавателями и студентами-культурологами в качестве основного учебного пособия.
Конференция «Лафонтеновские чтения», как и всякая другая конференция, в принципе не может разрешить всех проблем, возникающих в той или иной области. Задача данного симпозиума заключается преимущественно в том, чтобы поставить, обозначить, актуализировать эти проблемы, создав предпосылки для их последующего изучения и наметив методологию этого процесса. В 2001 г. предметом научных «штудий» и размышлений участников «Лафонтеновских чтений» стали барокко и классицизм во всем своем внутреннем богатстве и колоссальном диалогическом многообразии.