Приглашаем посетить сайт

Валерий Бондаренко. Лики истории и культуры
Парадоксы «Гражданского общества»

Парадоксы «Гражданского общества»

Что же такое это самое «гражданское общество», создать которое нас так настойчиво призывали в 90-е гг. прошедшего века? Ответ найдем, как всегда, у классиков:

«В этом обществе свободной конкуренции отдельный человек выступает освобожденным от естественных связей и т. д., которые в прежние исторические эпохи делали его принадлежностью определенного ограниченного человеческого конгломерата… Лишь в XVIII веке, в „гражданском обществе“ различные формы общественной связи выступают по отношении к отдельной личности просто как средство для ее частных целей, как внешняя необходимость. Однако эпоха, которая порождает эту точку зрения – точку зрения обособленного одиночки – есть как раз эпоха наиболее развитых общественных связей. Человек… есть не только животное, которому свойственно общение, но животное, которое только в обществе и может обособиться» (К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. 12, с. 709–710).

В этой длинной и несколько тяжеловесной цитате мы, собственно, найдем и ответ на вопрос, почему торжество дикого капитализма со всеми его «гримасами» не привело Англию XVIII века к социальному взрыву. Погоня за личной выгодой стала целью каждого в отдельности и всего общества в целом, частный интерес сделался интересом всеобщим, то есть общественным, стал цементом социальной системы раннего капитализма.

К сожалению, именно этого, как кажется, по разным политическим и экономическим причинам не удалось пока достичь нашим реформаторам…

***

Вернемся, однако ж, в Англию.

В знаменитой «Опере нищего» Джона Гея (1728 г., иногда переводят и «Опера нищих» – «The Beggar’s Opera») ее герои воры и разбойники рассуждают уже очень «по-бизнесменски»: «Разве мы более бесчестны, чем остальная часть человечества? Все, что мы добываем, джентльмены, – наше по праву оружия и праву завоевания» (цит. по: Хрестоматия по зарубежной литературе XVIII века», т. I, с. 101). Но ведь так оправдывала свои права английская старая (потомки норманнов) и «новая» олигархическая знать! Почему и вывод делается главным героем следующий: «…Пороки людей преступного мира и пороки богачей сходны» (там же, с. 106).

Творение Гея стало особенно модным в высшем обществе: титулованные аристократы в живописных лохмотьях от души «прикалывались», играя в ней подонков на любительских подмостках под лепными сводами своих замков.

и вообще были гораздо ближе к социальной действительности, чем версальские придворные – к своим декоративным стадам, фермам и пастбищам.

Нет, не было британское гражданское общество на раннем своем этапе царством законности. Скорее, наоборот: англичане не только раньше многих других европейцев усвоили, что в основе любого богатства лежит преступление, но и смирились с этим как с неизбежностью.

Этот не очень афишируемый, однако на повседневном опыте основанный вывод тоже весьма и весьма сплотил британскую нацию в те непростые годы (уж не по типу ли круговой поруки?), – и оставил глубокий след в английской культуре. Альбион стал родиной детектива. Раскрытие преступления в английском «дюдике» – это, прежде всего, состязание в уме и ловкости. Моральное осуждение преступления – даже у «дамы» Агаты Кристи – скорее, декларируется, чем составляет смысловую основу произведения.

И все же – поговорим немного о духе вообще и о дочери его нравственности в особенности…