Петр открывает Европу
В 18 веке на европейскую политическую сцену вышла очередная великая держава – Россия. «Презентация» нового политического гиганта состоялась весной и летом 1717 года, когда посольство все еще загадочных, но уже чуть европезированных «московитов» посетило ряд европейских столиц.
Увы, ни в Париже, ни в Берлине русскими богатырями во главе с царем Петром очарованы не были.
А теперь подробности.
В конце апреля того года русские явились на французскую границу. Версаль выслал навстречу им одного из самых элегантных своих придворных маркиза де Майли-Несле. Маркиз нашел русских… естественно, в кабаке, храпящих и заблеванных. Языком ворочал лишь Петр.
Бог его ведает, то ли он смутился, то ли не мог простить Франции теснейший ее союз с врагами России шведами и турками, то ли мстил за то, что несколько лет назад его отказались принять в Версале, только Петр закапризничал. Майли-Несле нервничал и менял наряды по три раза на дню. Петр выдвигал все новые претензии по протоколу, пил и подшучивал над маркизом: «Видать, у вас плохой портной, все ваши наряды вам узки, оттого вы их так часто меняете!» В своем донесении правительству Майли-Несле от души пожелал Петру не только благополучно явиться в Париж, но и поскорей убраться оттуда.
Наконец, Петр и его выпивохи двинулись туда, ломая по пути все тонкие условности французского протокола.
Сперва Петру отвели королевские апартаменты в Лувре, но он от них отказался. Спальня особняка поскромнее тоже показалась ему чересчур роскошной, и он велел поставить свою походную кровать в гардеробной.
Царь откровенно пренебрегал церемониями при французском дворе, зато навел в свое жилище девок и устраивал такие оргии, что Версаль повергался в ужас. Одни находили Петра оригинальным, другие – грубым животным. Шерстяная куртка Петра с золотыми пуговицами, так похожая на современный морской бушлат, вошла, впрочем, в моду, как «одежда варвара».
Первая российско-французская встреча на высшем уровне успехом не увенчалась. Петр предпочитал ориентироваться на более практичных англичан и голландцев, а Версаль полагал в России своего опасного оппонента. Русско-французские отношения были натянутыми почти двести лет. По сути, Франция оставалась главным противником России до конца 19 века. Только Александр Третий смог растопить лед вековой вражды.
Да, проницательный политик Петр не покорился блеску французской культуры. Уезжая из страны, он сказал, что роскошь погубит Францию.
Расстроенное оргиями здоровье царь поправлял на курорте в Спа, где выпивал зараз по двадцать стаканов минералки, но довольно скоро вновь перешел на привычное, на спиртное.
Теперь его ждал Берлин. К визиту царя здесь готовились, как к стихийному бедствию. Прусская королева София Доротея (дочь английского короля Георга Первого) велела вывезти из дворца, в котором должны были поселить русских, все ценные бьющиеся предметы и мебель. Впрочем, это не помогло: после отъезда гостей она с горечью заявила, что теперь все здесь нужно построить заново.
В Берлине к Петру присоединилась его жена Екатерина. Как пишет одна принцесса, свита царицы состояла из четырехсот немецких пригожих прачек, каждая из которых имела на руках по ребенку от государя.
с истуканом. Царица заартачилась, было, но муж посулил отрубить ей за ослушанье голову, и порфироносная жена покорилась. Потом Петр с непосредственностью ребенка попросил короля подарить ему эту статую. Заинтересованный в союзе с Россией Фридрих-Вильгельм Первый подчинился. Затем царю приглянулась и Янтарная комната. Его прусское величество вынужден был расстаться и с этой реликвией.
Как ни был груб «коронованный фельдфебель» Фридрих Вильгельм, но и он вздохнул с облегчением, когда русские покинули его столицу.
Увы, все сие не просто исторические анекдоты. Эти события на десятилетия заложили в головах европейцев представление о русских как о варварах. При этом антагонизм между русскими и европейцами с годами – с веками! – не ослабел. Уже в 20 веке У. Черчилль заметил по итогам войны, что главная ошибка Сталина состояла в том, что он показал русскому Ивану Европу, а Европе – русского Ивана.
Писать это грустно и стыдно, но из песни слова не выкинешь…