ЕВРОПА: ПЕРВАЯ ПОЛОВИНА 17 СТОЛЕТИЯ
Рождение Европы
С легкой руки А. Дюма-отца, первая половина 17 века в Европе навсегда связана в нашем сознании с бравыми образами его мушкетеров. Грозный звон шпаг и шпор, перья на шляпах, плащи в густых складках, под которыми бьются отважные и любвеобильные сердца… Что еще? Ах, да: интриги, интриги, интриги… Любовные и политические.
В этом есть своя сермяжная правда: политика тогда была неотделима от личностей, ее творивших, а сами эти личности – от своих любовных страстей и цепи случайностей. Внешне судьбы Европы вершились самым домашним образом, – в спальнях королей и будуарах их жен и любовниц, между охотами, балами, банкетами и балетами.
–30-е гг. 17 столетия, и вошел в обиход политиков сначала во Франции, потом в Англии и Голландии и сам термин «Европа». До этого пользовались средневековым по духу понятием «христианский мир». Это был удар по пронизанному религиозными представлениями сознанию, – и еще какой удар! И если английская революция 17 века все же проходила под религиозными лозунгами, то Великая французская революция через сто сорок лет отменит и сам христианский культ…
В 17 веке происходит революция в умах, революция в науке, с которой сравнима разве что подобная революция начала 20 века. Отныне не схоластические споры, а опыт и разум определяют развитие знаний. Культом разума пронизан трактат Р. Декарта «Рассуждение о методе» (1637 г.). Вслед за переворотом в сознании бурно развивается совершенно светская по своему духу культура: появляются первые оперы и балеты, расцветает культура аристократического салона, в литературе утверждаются принципы новой, основанной на разуме и «правилах» поэтики, – поэтики классицизма.
– пышный и сумасбродный стиль барокко, являющий собой мир как застывший помпезный хаос. Освобожденный от чрезмерных религиозных пут разум европейца старается мир упорядочить, накопить знания, проникнуть в саму суть вещей (кстати, это ведь и время сверхтрезвых «счетоводов» и накопителей, – эпоха первоначального накопления). А сердце захватчика алчно пульсирует, силясь вместить в себя все сложное разнообразие распахнувшегося мира. Корсар, который творит беззаконие на море именем своего короля, постоянно рискует жизнью и копит, копит, копит, чтобы потом купить себе дворянское достоинство и завести прибыльный бизнес на суше, – вот странноватый герой этого времени.
Порой, особенно в странах, не выдержавших ожесточенной исторической конкуренции, это перенапряжение вело к откровенной депрессии, – экономической, политической, культурной, да и просто на уровне отдельной личности: «Жизнь есть сон», – скорбно провозглашает великий испанец Кальдерон.
Впрочем, по другую сторону Пиренеев его бы в этом не поддержали…
–18 вв. временем «Европы классической».