Средневековая драма
Наиболее богато представленной в лит-ых памятниках и развитой формой драматического творчества зап.-европейского средневековья является литургическое действо и вырастающие из него драматические жанры. Отсюда — часто встречающееся определение средневековой Д. в целом, как созданного церковью в своих целях орудия христианской пропаганды, символического выражения католической догмы. Эту концепцию средневековой (не шуточной) Д. мы находим не только в старой лит-ре вопроса, но и в новейших подводящих итоги исследованию обзорах. Литургическое действо, по словам Штаммлера (статья в "Reallexikon der deutschen Literaturgeschichte", 1925/26), вырастает из "стремления все снова повторять в четких символах и запечатлевать в верующей массе спасительные истины христианства" (!).
В действительности однако развитие средневековой Д. представляется значительно более сложным. Прежде всего, история литургического действа не покрывает всей драматической продукции средневековья. За ее пределами остается, с одной стороны, такое своеобразное явление, как лит-ая Д. (Lesedrama) Х в. — подражания Теренцию Гротсвиты Гандерсгеймской, представляющие интересный пример ассимиляции господствующим сословием — аристократически-клерикальной верхушкой — форм римской комедии для задач христианской пропаганды, хотя, правда, и не оказавшие непосредственного влияния на дальнейшее развитие средневекового театра. С другой стороны, эволюция диалогических форм в средневековой литературе и появление таких произведений, как драматизованной пасторали "Jeu de Robin et Marion" "горбуна из Арраса" [XIII в.], свидетельствует о "светских" и даже "куртуазных" источниках творчества буржуазных поэтических объединений того времени (puy), сыгравших в то же время видную роль в позднейшем развитии литургических жанров.
Наконец такие явления, как монологические и диалогические фаблио, представляющие первый шаг к их позднейшей драматизации ["De clerico et puella" (XIII в.), "Le garcon et l’Aveugle" (XIII в.)], как позднейшее оформление карнавальных игр (Fastnachtspiele), указывают на сосуществование с литургическим действом скоморошеского действа, наследия "языческого" мима, оказавшего существенное влияние на введение комического элемента в литургическую Д. и его дальнейшее развитие. Правда, драматическая продукция этого типа представлена лишь в случайных, редких и сравнительно поздних памятниках; но отсутствие записи является здесь вполне естественным, поскольку скоморошеским действом обслуживались преимущественно общественные группы, остававшиеся за пределами письменной культуры.
действо отходило от алтаря к паперти, а с паперти переходило на площадь. К тому же ни одно из сословий средневековья — и прежде всего клирики — не представляло собою однородной, сплоченной общностью экономических интересов, общественной группы: интересы сословия, верхи к-рого являлись феодальными сеньерами — князьями церкви (отображением их националистических тенденций к независимости является напр. Ludus de Antechristo), а низы образовали одну из основных частей средневекового люмпенпролетариата, расходились весьма далеко; и расхождение их усиливалось по мере распада феодального общества, роста городов и развития торгового капитала: интересы городского духовенства были ближе к интересам горожанина-купца, чем вагантаклирика.
В этом отношении показательно напр., как в "паломнических поэмах" средневековья — поэмах, прославляющих, в целях привлечения паломников, какой-либо местный религиозный центр — восхваление святынь часто соединяется с восхвалением самого города, его хороших дорог, его богатых лавок и обходительных купцов. Неудивительно поэтому, что в развитии литургического действа можно отметить все более усиливающееся отображение интересов и настроений третьего сословия, преимущественно городской его части, и что развитие это завершается в начале реформационных битв использованием третьим сословием наследия литургической драмы как орудия борьбы с церковью.
Истоки литургического действа бесспорно связаны с театрализацией церковной службы в чисто культовых целях (о влиянии здесь восточных мистических действ через культы восточных церквей — египетских, сирийской, греческой см. "Мистерия"). Определяющими здесь явились два момента: обогащение церковной службы как зрелища созданием специфических декоративных установок (ясли на Рождество, гроб на Пасху) и введение диалогических форм в исполнение евангельского текста (так наз. респонсории, распределяющие пение текста между двумя полухорами или священником и общиной, и возникающие в Х в. тропы, перефразирующие текст при повторении той же мелодии).
При перенесении исполнения текста на участников зрелищной установки (клириков, мимирующих пастухов у яслей или жен-мироносиц и ангела у гроба) создавалась простейшая форма литургического действа. Дальнейшее развитие сюжетики литургического действа, постепенно перерастающего в религиозную Д., достигается прежде всего компиляцией наиболее легко драматизуемых эпизодов Евангелия. Так в рождественском действе к эпизоду поклонения пастухов присоединяется выход повивальных бабок (согласно средневековой традиции, — свидетельниц девственности богородицы), беседа Марии и Иосифа, пестующих младенца, эпизод поклонения волхвов (первоначально представлявшийся отдельно в праздник крещения — 6 января), в свою очередь обогащенный эпизодами Ирода, избиения младенцев, плача Рахили (символизирующей осиротевших матерей) и бегства в Египет. В пасхальном действе эпизоды жен-мироносиц и ангела комбинируются с эпизодом бега апостолов Петра и Иоанна к гробу, эпизодом Марии Магдалины, выходами Пилата, иудеев и стражников, наконец со сценами нисхождения в ад и драматизацией самого акта распятия.
К драматизации евангельской фабулы присоединяется затем драматизация эпизодов Библии, трактовавшихся церковной традицией как своего рода оролог к евангельским сценам (сотворение мира, восстание сатаны и грехопадение), а также драматизация легендарного материала, в частности легенд о пришествии антихриста. Дальнейшее развитие религиозной Д. после отделения ее от церковной службы характеризуется все более реалистической трактовкой, расширением комического и сатирического элемента и дифференциацией драматических жанров. Реалистическая трактовка выражается прежде всего в постепенном отказе от культового латинского яз., доступного только клирикам, и в переходе на народный язык (в первой половине XII в. во Франции, на переломе XII—XIII вв. в Германии); культовый яз. ограничивается лишь вводимыми в текст церковными песнопениями, тогда как все речи действующих лиц ведутся на народном яз.: в сохранившихся текстах отражены все этапы этого развития — чисто латинские, латинско-народные и чисто народные религиозные Д.
переносится во всех ее деталях бытовая обстановка современного горожанина; сцена напр. распятия в немецких мистериях повторяет со всеми подробностями публичную казнь XV в., св. Иосиф в староанглийской мистерии, собираясь бежать в Египет, ворчит на жену и с бережной нежностью укладывает "свой малый струмент" — точный образ английского ремесленника.
Если церковь и налагала запрет на слишком вольную трактовку главных действующих лиц евангельской фабулы, то все же в ней оставалось достаточно персонажей и эпизодов, дававших место комическому элементу. Ирод и Пилат, иудеи и стражники, даже пастухи, апостолы (бег апостолов на перегонки у "гроба господня") и св. Иосиф (воркотня и перебранка с девой Марией) и, в особенности, дьявол и его слуги представляли достаточный материал для комики; характерно (осуществлявшееся уже очень рано) введение в фабулу специальных комических эпизодов, как например в рождественском действе сцены потасовки между пастухами (сцена Мака в вудкиркской мистерии) или покупки женами-мироносицами мира у пронырливого торговца в пасхальном действе (излюбленная в немецких мистериях Kramerszene). По мере развития религиозной драмы эти сцены, разрабатываемые в манере фаблио (см.), приобретают все больший удельный вес, обособляясь в конце концов в самостоятельные комические пьесы.
Если, как указывалось выше, появление первых светских пьес совпадает с первыми выступлениями поэтов третьего сословия (диалоги Рютбёфа, "jeux" Адама де ла Галль), то дальнейшая дифференциация драматических жанров средневековья совпадает с началом расцвета городской культуры торгового капитала. Это усвоение и развитие новым сословием форм чуждой, уже отмирающей культуры наблюдается почти во всех областях литературного творчества, — ср. напр. пышный расцвет религиозной лирики в те же эпохи: в своей борьбе с непосредственным врагом — феодальной аристократией — горожанин, культурно еще слишком слабый, охотно прибегает к наиболее импонирующим ему формам старой, во многом враждебной рыцарству сословной культуры — культуры духовенства.
Большая религиозная Д. в XV в. повсеместно становится достоянием организаций города — цехов, гильдий и т. п. организаций (иногда, как в Париже, создававшихся специально для театральных постановок), к-рые одни только и могли — при постепенном оскудении монастырей — окупать дорогостоящие постановки. Этот переход, окончательно выводящий большую религиозную Д. на площадь города и передающий исполнение ее ролей горожанам (за клириками сохранялись роли наиболее почитаемых действующих лиц — Христа, Марии — или, по большей части, только режиссура), вносит новые характерные черты в оформление самой драмы: усложнение декоративного и сценического оформления — это столь типичное для расцвета культуры торгового капитала тяготение к роскоши, нагромождение бесконечного множества деталей, порой напоминающего искусство Барокко, и наконец использование массы; число действующих лиц возрастает до нескольких сот, а введение массовых сцен позволяет достигать прежде неизвестных эффектов. Возрастает и реализм трактовки, тематика зачастую принимает светский характер ("Осада Орлеана", около 1429, популяризация в драме куртуазной тематики — "Разрушение Трои" Жака Миллэ, 1450—1452). Подробнее о большой религиозной драме — см. "Мистерия".
зародившейся с ней одновременно аллегорически-дидактической моралитэ, дающей (наряду с традиционной библейской тематикой) больший простор для светской тематики — практической морали, правил поведения (в "Осуждении пиршества" напр. фигурируют персонификации не только болезней, но и лечебных средств, вплоть до "Кровопускания" и "Клистира"), иногда даже чисто бытовых сцен, и вместе с тем легко превращаемой в орудие политической сатиры и религиозной борьбы. Об общих причинах расцвета этого дидактически-аллегорического жанра, формы к-рого усваиваются частично и Д. гуманистов — см. "Моралитэ", "Дидактическая лит-ра".
мало засвидетельствованную в памятниках, но все же существовавшую традицию (ср. сказанное выше о светской Д. XIII в. — в "Jeu de la feuillie" Адама де ла Галль мы имеем напр. прообраз соти). Таковы: во Франции — соти (см.) — сатирический жанр, от пародии церковной службы переходящий к политической и социальной сатире, и фарс (см.) — от латинского "farsa" — "начинка", т. е. интерлюдия серьезной Д., — в к-ром третье сословие впервые создает свою бытовую и социальную комедию и к-рый продолжает бытовать до XVII в., оказывая влияние и на лит-ую комедию классицизма. Параллель этим жанрам (а также и аллегорической моралитэ) образует немецкий Fastnachtspiel, получающий лит-ое оформление у мейстерзингеров XV—XVI вв., в том числе у Ганса Сакса.
Предел развитию средневековой серьезной Д. полагается отнюдь не началом реформации, как это рисуется в старых историях лит-ры. Напротив, протестанты делают ряд попыток использовать в своих целях даже большую религиозную Д. (протестантская немецкая мистерия врача Jakob Ruef, английские протестантские мистерии, составленные по заказу Кромвеля John Bale), тогда как аллегорически-дидактические малые жанры становятся излюбленным орудием в возгоревшейся борьбе. Предел развития средневековой Д. полагается усвоением Ренессансом и реформацией форм античной трагедии, окончательно укрепляющихся в Д. классицизма. Мистерия, подвергающаяся запрету со стороны не только протестантских, но и католических властей, используется в качестве педагогического орудия в школе (см. "Драма школьная"), спускается в слои зажиточного крестьянства, где продолжает бытовать до XIX в. (см. "Драма народная"); более стойкими оказываются малые аллегорически-дидактические жанры, оказывающие влияние (как уже указывалось выше) и на творчество гуманистов.
Р. Шор