Альфьери
Если в истории всемирной литературы есть пример редкой по своему бурному и тревожному характеру связи между поэтом и женщиною, то это, конечно, связь Альфьери и графини Алъбани. С другой стороны, трудно также указать более яркий пример непосредственного влияния женщины на творчество поэта, пегас которого всегда нуждается в легких ударах хлыста, чтобы уносить своего повелителя в бездонные пространства поэзии.
Графиня Альбани была женой Карла-Эдуарда Стюарта, последнего из рода Стюартов, до самой смерти остававшегося претендентом на английский престол. Вышла она за него замуж при необычных обстоятельствах. Карл-Эдуард был храбр и неустрашим. Всего 25 лет от роду он в 1745 году высадился в Шотландии во главе ничтожной группы приверженцев и в короткое время собрал под свое знамя целую армию, овладел Эдинбургом и нанес поражение войскам короля Георга, чем сразу пошатнул его престол. Вскоре, однако, ему было нанесено решающее поражение, и он бежал после многих приключений во Францию. Людовик XIV относился к нему радушно, но Людовик XV согласился, по Аахенскому договору, изгнать его из своей страны.
С этих пор начались бесконечные скитания английского претендента, единственным утешением которого была верная подруга, мисс Клементина Уакиншоу. Он сошелся с ней в Шотландии, после чего она родила ему дочь, которая, однако, послужила впоследствии предметом разлада между родителями. В одно прекрасное время мисс Уакиншоу покинула Карла-Эдуарда, и претендент на английский престол остался без главной поддержки. Так как друзья также начали покидать его один за другим, то он с горя стал пьянствовать и в скором времени дошел до такого состояния, что приверженцы Стюартов с ужасом начали ждать времени, когда последний представитель династии сойдет в могилу, положив конец их надеждам на реставрацию. Тут-то неожиданно вмешалось в дело французское правительство.
Потеряв надежду на то, что Карл-Эдуард снова высадится в Англии или, по крайней мере, будет держать ее в страхе, оно решило обеспечить Стюартам потомство, так как продолжение этого рода и связанная с ним возможность смут в Англии могли быть только на руку Франции. Карл-Эдуард был вызван в Париж, где ему предложили жениться на молодой княжне Штольберг, взамен чего он будет получать 240 000 ливров пенсии. Разумеется, жалкий, истощенный неумеренной жизнью, потерявший всякие надежды претендент, которому к тому же был 51 год, согласился, и е 1772 году в Париже был заключен брак.
Княжна Штольберг и была графиня Альбани (титул «граф Альбани» Карл-Эдуард стал носить спустя некоторое время, когда, как мы сейчас увидим, все попытки его быть признанным кем-либо из европейских коронованных особ в качестве законного английского короля не увенчались успехом). Это была очаровательная женщина. «Немка по рождению и имени,— говорит Сен-Ренэ Тальяндье,— она была совершенная француженка по образу мыслей, и к ее очаровательным приемам присоединялась еще необыкновенная живость ума. Ученая без педантизма, страстно любящая искусство, Луиза Штольберг, казалось, была рождена для того, чтобы быть грациозной владычицей умственной аристократии своей эпохи в самых высших слоях образованного общества».
Близость такой женщины должна была благоприятно отразиться на беспутном Карле-Эдуарде, и действительно, он стал совершенно иным человеком. В нем проснулось прежнее достоинство и прежняя вера в свое династическое будущее. К несчастью, ни папа Климент XIV, ни великий герцог Тосканский, во владениях которого он поселился, не признавали его королем, и это заставило его снова погрузиться в прежний мрак отчаяния и опять отдаться вину, дававшему возможность забыть на время все невзгоды жизни. Здоровье его пошатнулось, силы ослабели. Жена должна была почувствовать к нему отвращение, тем более что Карл-Эдуард жестоко обращался с ней. Она долго томилась, ждала. Нужен был удобный случай, чтобы она решилась порвать со своим мужем, с которым не имела ничего общего, и бежать из Флоренции.
В это именно время приехал во Флоренцию Альфьери, молодой тосканский дворянин и будущая звезда итальянской поэзии. Ему было всего 28 лет, и вполне понятно, что пылкий, восторженный, жаждущий славы поэт не мог пройти мимо великолепного цветка, оказавшегося в куче мусора. Вот как он описывает впечатление, которое произвела на него графиня Альбани:
«Только что я кое-как устроился во Флоренции, чтобы прожить там один месяц, как одно новое обстоятельство удержало и, можно сказать, заперло меня там на несколько лет. Это обстоятельство заставило меня, для моего же счастья, оставить навсегда мою родину, и я наконец нашел в золотых цепях, которыми сам себя добровольно опутал, ту литературную свободу, без которой я никогда не сделал бы ничего хорошего...
было не заметить, а еще невозможно было, раз ее увидев, не плениться ею. Большая часть здешних аристократов и все сколько-нибудь значительные иностранцы были у нее приняты; но я, погруженный в мои занятия и меланхолию, нелюдимый и странный от природы, старался в особенности избегать женщин, отличавшихся красотой и любезностью, и потому не хотел это лето быть ей представленным. Однако мне очень часто случалось встречаться с ней в театрах и на гулянье, и от этих встреч у меня осталось в глазах и даже в сердце первое очень приятное впечатление: темные и полные приятного огня глаза и к этому (что случается очень редко) удивительной белизны кожа и белокурые волосы придавали ее красоте такой блеск, что трудно было, увидев ее, не быть пораженным и побежденным.
Ей было 25 лет. С ангельским характером она соединяла любовь к словесности и искусствам; сверх того, она пользовалась большим состоянием, но, несмотря на все это, вследствие некоторых обстоятельств, очень тяжелых и грустных, не была счастлива. В ней было слишком много очарования, чтобы не привести меня в смущение... Такова была страсть, с этого времени развившаяся и взявшая верх над всеми моими привязанностями, над всеми моими мыслями. Она угаснет только с моей жизнью. Удостоверясь через два месяца, что это была именно та женщина, которую я искал, — потому что она не только не была помехой моей литературной славы, как обыкновенные женщины, любовь моя не только не отрывала меня от полезных занятий, не суживала, если можно так выразиться, моих идей — напротив, она подстрекала, ободряла меня и представляла собой пример всего прекрасного. Я узнал и оценил такое редкое сокровище и тогда страстно отдался ей. И я не обманулся, ибо после десяти лет, в минуту, когда я пишу эти строки, когда, увы, для меня настало время горьких разочарований, я более и более пылаю страстью к ней, а между тем время уничтожило в ней многие пустые преимущества скоропреходящей красоты. Каждый день мое сердце возвышается, смягчается, улучшается с ней, и я думаю и уверен, что и ее сердце, опираясь на мое, почерпнет в нем новые силы».
Творческая деятельность поэта забила ключом. Он пишет стихи, в которых изливает свои чувства, драмы, в которые вкладывает идеи любимой женщины. Чтобы иметь возможность запечатлевать свое поэтическое вдохновение на бумаге, ему приходится даже отказаться от отечества — Пьемонта, так как по пьемонтским законам писать вне пределов родины без разрешения цензоров запрещалось под страхом телесного наказания. Жертва эта была искуплена большой продуктивностью, так как ко времени пребывания Альфьери во Флоренции, бок о бок с графиней Альбани, он написал свои лучшие произведения. Оставалось сделать еще один шаг — освободить несчастную женщину из суровых тисков тирана. Но как этого было достигнуть? И вот составился заговор, в котором принял участие сам великий герцог Тосканский.
Так как Карл-Эдуард не отпускал жену от себя ни на шаг, а уезжая, буквально запирал ее на ключ, то пришлось прибегнуть к хитрости, выманить ее вместе с мужем однажды на прогулку и путем искусной интриги дать ей проскользнуть в монастырь на глазах удивленного супруга. Карл-Эдуард хотел было последовать за ней, но его не впустили. Он начал сильно звонить, ему не отвечали. Наконец в форточке показалась игуменья и заявила, что графиня Альбани просила убежища в монастыре и теперь находится под покровительством ее величества великой герцогини. Конечно, Карл-Эдуард негодовал, просил, требовал, хлопотал... Все было напрасно. Молодая Альбани перестала быть женой английского претендента, чтобы сделаться подругой знаменитого поэта.
Но, прежде чем сойтись окончательно, необходимо было обезопасить графиню от преследования разъяренного мужа и, если можно, добиться развода. Первое сделать было нетрудно. В один прекрасный день выехал из монастыря экипаж, на козлах которого сидел Альфьери, с пистолетом в руке на всякий случай, рядом с одним из своих друзей, принимавшим участие в заговоре. В экипаже была графиня, которая направлялась в Рим, где муж ничего уже не мог ей сделать. Нечего и говорить, что вскоре туда приехал и Альфьери, и для влюбленной парочки началась счастливая жизнь.
Опасаясь преследования со стороны общества и боясь приговора папы, который не замедлил бы изгнать его из Рима, Альфьери покинул Вечный город и начал скитальческую жизнь, «рифмуя и плача». Это был длинный ряд пыток для знаменитого поэта, который мог быть прекращен только разводом графини Альбани. Но развод уже далеко не представлялся легким делом, и графиня так, вероятно, и осталась бы женой Карла-Эдуарда до его смерти, если бы в Рим не приехал шведский король Густав III, который, вмешавшись в дело очаровательной женщины, добился развода на выгодных для обеих сторон условиях. 3 апреля 1784 года Карл-Эдуард подписал документ о разводе.
Влюбленные оказались совершенно свободными и на крыльях любви полетели в Эльзас, где можно было пить радости жизни вдали от завистливых взоров и пересудов. Альфьери опять ожил душой. Во время разлуки с возлюбленной его совершенно оставило вдохновение. Чтобы чем-нибудь наполнить время, он занялся лошадьми, к которым успел пристраститься. Но теперь к нему вернулась прежняя страсть к творчеству, и результатом этого явился новый ряд произведении, в том числе такие трагедии, как «Орест», «Виргиния», «Агамемнон», «Саул».
решила больше не скрывать своей связи. Наоборот, поселившись вместе с возлюбленным в Париже, она открыто провозгласила свою связь, гордилась ею, так как ясно сознавала, что гений Альфьери вырос и окреп только благодаря ее влиянию. Она не хотела освятить свои отношения с ним браком, потому что продолжала считать себя законной королевой Англии, но зато вознаградила его такой любовью и преданностью, о которых только мечтают восторженные поэты, но которых достигают очень редко. Она поддерживала в нем поэтический жар, открыла салон, в котором показывала своего возлюбленного сливкам французской и иностранной знати, «приготовляла», по остроумному выражению Сен-Рене Тальяндье, царство во владениях поэзии и, рассчитывая по своему сану на блестящие связи, хотела ими воспользоваться для славы человека, который мог обессмертить ее имя.
Альфьери действительно обессмертил графиню в своей автобиографии, в которой прославляет возлюбленную в самых восторженных выражениях, а в посвящении к «Мирре» он прямо восклицает, обращаясь к предмету своего сердца: «В тебе одной источник поэзии и вдохновения; жизнь моя началась только с того дня, как слилась с твоею жизнью».
Ужасы революции вскоре заставили влюбленных покинуть Париж. Но тут им едва не пришлось сделаться жертвами тех, от которых они убегали. Запасшись необходимыми паспортами, Альфьери выехал в 1791 году вместе с графиней и прислугой из города. У заставы их остановили пять национальных гвардейцев, которые, найдя паспорта в порядке, уже пропустили их. Но вдруг из соседнего трактира выбежали несколько человек и стали кричать: «Смерть аристократам! В ратушу их! Они уезжают из Парижа с деньгами, чтобы заставить бедный народ голодать!». Собралась толпа. Многие начали требовать, чтобы аристократы были казнены. Только благодаря мужеству Альфьери дело кончилось благополучно. Он бросился в самую толпу и начал кричать, держа в руках паспорта, что он не француз, а итальянец и непременно проедет. Толпа оторопела, пораженная его смелостью, и Альфьери действительно проехал. А через два дня, находясь уже вне Франции, он узнал, что на их квартиру явились комиссары, чтобы арестовать графиню Альбани, королеву Англии, и, не найдя дома, конфисковали ее имущество.
окружала той тонкой сетью заботливости и внимания, в которой человек, раз попав, забывает все окружающее. Не заметил Альфьери и того, как его возлюбленная втихомолку сошлась с художником Фабром. Графиня Альбани очень любила живопись, а так как она любила также и Альфьери, то результатом этого явилось желание сблизить французского художника с итальянским поэтом. Она стала брать уроки у Фабра, и подруга гордого поэта, королева Англии и бывшая жена последнего из Стюартов, увлеклась свободным мастером кисти. Альфьери вскоре умер, так и не узнав, какого рода уроки давал молодой художник его очаровательной подруге...