Доде
Но вот писатель, в жизни которого женщина играла почти законодательную роль,— Альфонс Доде. Этот веселый, бодрый, истинно французский писатель, который так чистосердечно признался однажды русскому журналисту, что не понимает аскетического учения и образа жизни Толстого, так как «мы, французы, ценим жизнь и пользуемся ею», был в молодости большим поклонником женского пола, но все-таки решил никогда не жениться, так как женитьба, по его мнению, могла гибельно отразиться на его творчестве. Но он не сдержал обещания. Женщина, от которой он, пресыщенный, готов был отвернуться навсегда, отмстила ему больно, заставив его влюбиться в даровитую девушку, Жюли Аляр, оказавшуюся родственной ему не только по характеру ума, но и по литературной деятельности: она также была писательницей. С тех пор творчество Доде получило твердую основу, так как Жюли Аляр оказалась не только образцовой женой и хозяйкой, но и превосходной сотрудницей. Доде не написал ни одной страницы, которая не прошла бы через цензуру жены. «Она, — говорит брат Альфонса Доде, — была светом его очага, помощницей в его работах, доверенной советницей его вдохновения. Видеть чету за работой было приятной картиной для всех друзей дома».
В признательность за ее неутомимое сотрудничество и преданную любовь Доде написал ей посвящение к «Набобу», но жена не позволила его напечатать. Однажды между супругами произошла ссора, какие бывают даже в образцовых семьях. Супруги начали входить в азарт. Вдруг в самый разгар спора Доде серьезно заметил:
— А ведь знаешь, наша ссора очень напоминает интересную главу романа.
— Не только напоминает, но она сделается главой твоего романа, — отвечала Жюли, мгновенно забыв все происшедшее.
И Доде тотчас же сел за письменный стол и, записав сцену, внес ее потом в главу одного из своих романов.
перемарывал свои рукописи. «Первый черновик, первая струя,— говорит он, — служила как бы канвой. Моя мать и он принимались снова за это «чудовище», вырабатывая стиль, примиряя гармонию с требованиями реализма, к чему постоянно стремился писатель.
— Не будь жены, я поддался бы своей опасной небрежности. Жажда совершенства стала мучить меня гораздо позднее.
После этой медленной и беспощадной корректуры являлась третья и окончательная копия».
Как сын и брат Доде, так и другие биографы талантливого писателя приводят немало примеров, свидетельствующих о благодетельном влиянии жены на его литературную деятельность. Правда, она была скорее хорошим корректором, чем музой, но такова уж особенность прозы. Здесь полета нет. Талантливый прозаик — быстрый конь, как и Пегас, но у него нет крыльев...