Мольер
Мольер — и поэт, и прозаик в одно и то же время; но прозаик, несомненно, преобладает в нем над поэтом. И не столько потому, что он написал много прозаических произведений (наоборот, проза его во многих местах очень поэтична), сколько по общему характеру творчества. Попробуйте переделать любую трагедию Шекспира из стихотворной в прозаическую, — она потеряет половину своего значения; проделайте то же самое со стихотворной комедией Мольера, и она останется та же, а может быть, еще и выиграет. И это отчасти благодаря его отношению к женщинам. Да, отношение к женщинам может почти всегда служить пробным камнем для определения прозаичности или поэтичности натуры. И когда от того или другого писателя не остается никаких произведений, узнайте, как относился он к представительницам прекрасного пола. Вы почти безошибочно скажете, поэт ли это или жрец чистой прозы.
Женщины в жизни и литературной деятельности Мольера начали играть роль довольно рано, но особенно резко влияние их обнаружилось в то время, когда родоначальник французской комедии пустился в широкое море жизни в качестве странствующего актера. Это была дикая жизнь. Ничем, положительно ничем не проявлялась еще в нем тогда гениальная сила, обнаружившаяся впоследствии в его произведениях. Никакого намека на философскую серьезность, сосредоточенность, почти мрачность, которыми Мольер отличался в годы расцвета его таланта. Он не выступал определенно в каком-нибудь месте. Он был везде и повсюду и недаром прослыл «безумным». Для полноты картины недоставало только женщины, которая делила бы с ним эту бурную жизнь. В воспоминаниях Мольера уже жила миловидная актриса Магдалина Бежар, эта Филина его школьных лет, но она представала перед ним только бледной тенью. Он начинал забывать ее, а когда на его жизненном пути встала Катерина Леклерк, Магдалина совершенно исчезла. Мольер быстро поддался чарам молодой женщины. «Вы, говорит он ей в своей «Версальской комедии» (тон употреблен сатирический, но этого требует общий характер пьесы), — представляете одну из женщин, которые считают себя добродетельными, если они сохраняют видимость, которые усматривают проступок только в потере своего имени и называют дружбой то, что другие называют любовью!» И затем, почти на исходе жизни, Мольер восклицал о ней: «В этих глазах я нашел кротких победителей. Мне вечно будет дорог их взгляд. Они нежно высушили мои слезы и не презрели ничего, что позорит твою красоту».
склонил ее присоединиться к нему. Не следует забывать, что середина XVII века не отличалась особыми добродетелями. Французское общество того времени представляло настоящий цыганский табор с его свободными понятиями в области морали и чувственностью. Нисколько поэтому не удивительно, что как Мольер, так и сама Леклерк не усмотрели в ее замужестве фактора, который мог бы помешать их интимным отношениям. Однако в школе женщин, которую прошел Мольер, Катерина де Бри занимала не только самое выдающееся, но и самое почетное место. По сути своей она была наиболее чистой и милой женской фигурой, украсившей жизнь великого драматурга, не беспорочной, конечно, но все-таки близкой к его идеалу.
сфере, занимающей среднее место между действительностью и идеалом. Прелесть стиха, возвышенность стиля, блестящие мысли в виде сентенций, удивительный какой-нибудь случай, какое-нибудь ночное приключение — вот фон его картин, составляющих не саму жизнь, а только подкрашенное отражение жизни. Что же касается женщин, из которых одна сидит в глубине сцены на табурете, другая приводит перед зеркалом в порядок свои волосы, третья скрывает любовную записку, — мы всех их знаем. Они живут и теперь, окружая нас под именем сестер, невест, жен. Сколько Элиант и Генриетт встречается теперь на каждом шагу! В них нет ничего необычайного, ничего экстраординарного нет также и вокруг них. Шутят ли они, любят ли — все в них дышит земной жизнью.
Женщины Шекспира чужды времени и пространству, женщины Мольера находятся в известных социальных условиях. От деревенской красавицы, обманывающей Дон Жуана, до веселой, соблазнительной Селимены, перед прелестями которой не может устоять даже человеконенавистник Альцест, — какой ряд великолепных характеров! Но везде одна только ограниченная действительность. Нет возвышенного. Идеала нет. Это легко проверить на серии женских фигур, выведенных Мольером в комедиях, на всех этих Леонорах, Элиантах, Эльмирах, Генриеттах, представляющих не что иное, как различные вариации на одну тему: Катерина Леклерк.
Что между возлюбленными Мольера и женскими фигурами его произведений существует органическая связь, свидетельствует их легкомысленное отношение к жизни, чуждое всяких граней нравственного порядка. В этом смысле Мольер особенно типичный писатель. Как и любовные похождения его героев, связи Мольера носили земной, почти пошлый характер. Даже жена его, Арманда Бежар, как говорят, была его дочерью...