Италия.
Томмазо Кампанелла (1568-1639). – Страшные испытания выпали на долю Джан Доменико Кампанеллы, в пятнадцать лет сменившего свое крестильное имя на монашеское – фра Томмазо. Четыре инквизиционных процесса между 1591 и 1597 гг; обвинения сравнительно легкие, обвиняемый знакомится с пытками, отрекается от своих заблуждений и в конце концов по приговору возвращается в родную Калабрию, глухую и нищую, которую оставил восемь лет перед тем без дозволения орденского начальства, в погоне за знаниями и всемирной славой. На родине Кампанелла оказывается в центре большого заговора, долженствовавшего опрокинуть власть испанцев, владевших Южной Италией; заговор объединяет господ и крестьян, горожан, монахов, бандитов, обещана помощь турецких пиратов; но он раскрыт, и из множества схваченных предательство и клевета главным ответчиком делают Кампанеллу. Гражданское и церковное обвинение на этот раз одновременны; пытки; Кампанелла расписывается под смертным приговором в своей полной виновности и – знаток тогдашних уголовно-процессуальных обычаев – разыгрывает безумие, выдерживая роль даже под трехдневной пыткой; сошедшего с ума после вынесения приговора - казнить нельзя, жизнь спасена. Двадцать семь лет заключения. В 1626 г. Кампанеллу освобождает ходатайство Рима, а через месяц он уже попадает в руки римской инквизиции – на три года. Потом короткие годы особого благоволения папы Урбана VIII, но происки завистников и испанцев заставили Кампанеллу бежать во Францию, где он и умер.
поздно, чтобы сродниться со своим веком, а не Г. Галилея, создателя будущего естественнонаучного миропонимания. Столкновения с инквизицией не обнаруживают в Кампанелле атеизма, подлинной ереси или антиклерикализма; недолгое время. – когда он проповедовал восстание и в первые тюремные годы – Кампанелла склонен был к пантеизму и даже к богоборству, но, пережив религиозный кризис, он с неизбежной своею страстностью отдался служению грандиозной, как все в его замыслах, цели – преобразования и всемирного распространения католической веры. Ее истины совпадали, по Кампанелле, с естественным законом природы, что делало, в его глазах, легким и неизбежным обращение всего человечества к истинной вере. Самый пафос борьбы с «далеким» знанием аристотелизма и защиты знания, основанного «на чувствах», разрешался у Кампанеллы в неоплатонизм, характерный для мыслителей уже минувшей эпохи Возрождения, равно с аристотелизмом отвергаемый Галилеем, Декартом и другими представителями новой науки и философии. Титаном Возрождения под стать и неколебимая вера в собственное великое предназначение: Кампанелла утверждал, что он «рожден от Разума и Софии» ( поясняя: «Разум – вечный интеллект София – сотворенная мудрость, проникающая всякое сущее), и прямо называл себя Прометеем – похитителем «солнечного огня». И ненасытная всеохватность разума Кампанеллы, не сомневавшегося, что он сумеет свести воедино богословие и физиологию, астрономию и риторику, физику, логику и все прочие науки, - ставит его в ряд с Фичино, Пико, Леонардо. Самое разительное отличие его от предшественников – в отсутствии всякого почтения к классической древности. Разум, постигая сокровенную сущность всякой вещи, сливаясь с нею, приобщается непосредственно к мировой гармонии, учит Кампанелла.
– и не понятым в его время – пренебрежением к школьным нормам подражания древним. Это позволило Кампанелле вылепить свое слово в необычном для той эпохи соответствии с каждым поворотом яростной мысли. Предела напряжения словесная ткань достигает в его поэзии. В произведениях, подчиненных классическому канону, слово всегда предстает в конечном счете носителем объективного, внеличностного смысла, и субъективизм, творческий произвол – у поэтов-маринистов, например, - оформляется лишь перестроением традиционных поэтических средств, так что центр творческого усилия обнаруживается в тематической новации. У Кампанеллы слово – даже тогда, когда он занят в стихотворении самыми отвлеченными метафизическими вопросами, - пропитывается волей и чувством, изменяет свою внутреннюю структуру, запечатлевая в себе полноту духовного и душевного изъявления личности в самый момент рождения каждого данного слова. Лирика маринистов обретает свой смысл в законченности произведения, где мгновенно вспыхнувшая метафора – «кончетто» - развертывается в картину. Лирика Кампанеллы – непрестанное извержение, в котором каждое слово – вполне самоценная картина, сиюсекундное творение автора. С одной стороны, таким образом, творчество Кампанеллы – новая фаза осуществления платонической поэтики, подразумевающей любовное, а значит, и лирически-взволнованное, проникновение в изображаемый предмет. Но, с другой стороны, лирическое изъявление у Кампанеллы ценно и значительно лишь постольку, поскольку оно индивидуально, как и у его современников – маринистов. Нарочитый, в одном случае, и неизбежно естественный, в другом, индивидуализм, рожденный потребностью овладеть неудержимо уносящимся временем, делает Кампанеллу и маринистов поэтами одного века, века барокко.
«Кантика». В 1613 г. поклонник Кампанеллы Т. Адами «по своему разумению» выбрал из него восемьдесят девять стихотворений, к которым поэт написал «изъяснение», использованное и в наших примечаниях. Девять лет спустя эти произведения увидели свет – по-видимому, в Германии – под заглавием «Собрание некоторых философических стихотворений Сеттимонтано Сквиллы…» ( то есть «Семишишечного Колокольчика» - «Семишишечным» называл себя Кампанелла, видевший особое предзнаменование в семи буграх своего черепа; «Сквилла», «колокольчик» - синоним слова «Кампанелла»). Изыскания ученых прибавили к этому семьдесят пять стихотворений; все прочее – утрачено.
Габриэле Кьябрера (1552-1638). - Скорый на руку, не раз подвергался преследованиям за самочинные расправы, но высокое покровительство непременно было на его стороне. Фундаментом всех успехов поэта были его эпические поэмы: «Готиада» (1582) с посвящением Карло-Эммануэле I, герцогу савойскому, «Амедеида» (1582-1620), воспевающая подвиги одного из герцогов Савойских, «Флоренция» (год неизв.), возносящая хвалы роду Медичи. Эти поэмы (как и объемистая театральная продукция Кьябреры) являют собою образцы блестящих риторических упражнений, весьма характерных для XVII в., но лишенных каких бы то ни было поэтических достоинств с точки зрения новоевропейского художественного вкуса. Более подлинного вдохновения и очарования современные критики находят в лирике Кьябреры. На переломе от Возрождения к барокко Кьябрера был самым одаренным и независимым из противников маринизма, господствующего направления в итальянской поэзии века ( о творчестве Мариино см ниже). Если другие антимаринисты ориентировались на Петрарку и возрожденческий петраркизм, то Кьябрера противопоставил Марино и его эпигонам подражание греческой классике ( следуя примеру французской Плеяды). В героических одах образцом для Кьябреры был Пиндар, в канцонеттах – по-видимому, самых счастливых плодах его таланта – анакреонтика. Воспроизводя на родном языке строй древнегреческой лирики, Кьябрера провел и метрическую реформу, ставившую целью разработку соответствий метрике древних в рамках итальянского стихосложения. Отличительная черта лирики Кьябреры – редкостная музыкальность; многие его произведения были по самому замыслу мелическими ( то есть предполагающими музыкальное сопровождение); Кьябрера сыграл заметную роль в этой отрасли европейской поэзии. Именно как мелический поэт он оказал большое влияние на поэтов «Аркадии».
«Стихотворений», по большей части подражающих Марино. Во второе издание (1617) Тести включил несколько патриотических стихотворений, среди прочих – знаменитое обращение к Карло-Эммануэле I , герцогу Савойскому, с именем которого многие в Италии связывали надежды на освобождение от испанского владычества. Д'Эсте, опасаясь неудовольствия испанского вице-короля, изъял книгу и судил типографа; Тести вынужден был бежать. Тогда же он анонимно издал так называемый «Плач Италии»; в нем поэт горестно повествует о своих бедствиях и призывает герцога савойского к борьбе. Красноречие и пафос этих стихов создали Тести славу одного из лучших поэтов-патриотов Италии. Однако его антииспанские настроения оказались преходящими: в 1619 г., после покаяния, он возвращается ко двору. Честолюбие заставляет его добиваться все более высоких должностей и милостей; особенно успешно выступает он на дипломатическом поприще (Вена, Рим, даже Мадрид). Но в 1646 г., уличенный в тайных сношениях с Францией, тести попадает в крепость, где вскоре умирает, за несколько дней до освобождения.
Зрелый Тести под влиянием Кьябреры в предисловии к третьему изданию (1627) своих «Стихотворений» отрекается от своих ранних маринистских опытов. Вслед за Кьябрерой он ратует за возрождение античной оды Пиндара и Горация, требуя от литературы прославления нравственных добродетелей. Стихотворения Тести, ясные и пластичные, проникнуты моральным ригоризмом; основные темы его творчества – испорченность света, тоска по скромным прелестям частной жизни на лоне природы и т. п.; в интимной лирике поэт следует Тибуллу, Проперцию, в подражание которым видит спасение от изощренностей петраркизма и маринизма. Неудачны попытки Тести в эпическом и драматическом родах ( три едва начатых поэмы, посредственная трагедия и начало трагикомедии). Напротив, большой исторический интерес представляет его огромная переписка.
. – Поэт всю жизнь вынужден был искать себе место на службе у того или иного вельможного лица. В 1600 г. напечатал пасторальную поэму «Полифем», в 1617 – большую поэму «Новый свет» о великих географических открытиях. Отрывок этой поэмы о легендарной «человекорыбе», «иначе говоря, морском Кавалере» (Кавалер марино» в этимологизирующем фамилию поэта написании «марино» с маленькой буквы означает «морской кавалер»), Мариино счел себе смертельным поношением; на попытку Стильяни выдать все за недоразумение Мариино непримиримо отвечал: «Пишу Вашей Милости не ответа ради, но только дабы знали вы, что я не намерен отвечать Вам кроме как печатно». И, по обычаю между литераторами эпохи, которой Мариино и в этом плане был образцовым представителем, он постарался очернить Стильяни, как только мог. Уже после смерти Мариино, в 1627 г., Стильяни опубликовал свой знаменитый разбор «Адониса» Мариино – «Очки», одно из важнейших антимаринистских произведений. Незамедлительно на Стильяни обрушились маринисты; Стильяни был раздавлен, бежал из Пармы, где служил в то время. За вычетом личных выпадов ( так, он готов был доказывать, будто «Адонис» списан с его «Нового света») и общего тона, разбор Стильяни содержал много точных замечаний и принципиальных рассуждений о несоответствии поэтики «кончеттизма», фрагментарно-субъективистской по своей природе, грандиозному замыслу эпической поэмы Мариино; это противоречие выбранных средств требованиям жанра привело к тому, справедливо объяснял Стильяни, что поэма Мариино вышла бессюжетной, раздутой бесчисленными отступлениями, однообразной в своих персонажах и поэтических приемах, так что есть обидная правда в приговоре критика: это «пространнейший гигант, в теле которого – скелет карлика, или лягушка, расхаживающая на ходулях». В своей собственной лирике1623) Стильяни («Канцоньеро», 1605, второе, расширенное издание – 1623) пытался противопоставить маринизму образцы подражания Петрарке и петраркистам предшествующего века; но желанный поэту возврат к источнику чистоты и простоты поэзии не удался и ему самому: лучшие его произведения не среди холодных и безликих повторений прошлого, но там, где Стильяни на деле неотличим от изысканных тонкостей современного маринизма.
– Биография этого знатного дворянина мало похожа на обрывочные жизнеописания поэтов – его современников – и честолюбивых, строптивых, вольных нравом, и вынужденных слишком часто доискиваться расположения сильных мира сего. Изучал философию в Болонье, где сдружился с поэтами-маринистами Акиллини и Прети. Страстно любил даму своих стихов; жениться на ней он, однако, не мог; оставил родные края, вступил в мальтийский рыцарский орден, бился с турками. Последние годы жизни провел в родовом замке. занятый достойными трудами и перепиской с учеными литераторами. Не вовсе чуждый маринизму, Чиро, однако, не маринист; в его лирике живы и традиции прошлого, есть в ней и чисто индивидуальная неповторимость. Отличает Чиро крайняя человеческая серьезность поэтического слова; расхожая тема барочной версификации – быстротечность времени и всеобщая обреченность смерти – оборачивается у Чиро искренностью чувства, подлинностью жизненных наблюдений.
– Биография Марино пестра и в известном смысле блистательно-красноречива, как и его стихи. Отец выгнал его из дому за нежелание учиться праву и безудержное пристрастие к словесности. Десять лет прошли для Мариино в постепенном и упорном продвижении к славе – службою влиятельным особам ( с каждой переменой места все более и более значительным) и беспрестанными литературными упражнениями, готовившими триумф его первой книги. Дважды на его пути к цели вставала тюрьма: впервые (1598) Марино оказался за решеткой, когда умерла похищенная им девушка; другой раз (1600) – подделав официальные бумаги, чтобы спасти друга от смертной казни; покровители вызволили его из застенка. В 1602 г. первая книга «Стихотворений» Марино делает его знаменитостью; в результате – он приближенный могущественнейшего кардинала, племянника папы. В 1608 г. ( папа к тому времени уже умер) Марино сопровождает патрона ко двору герцога савойского – и остается там, за панегирические стихи пожалованный кавалерским званием. Литературно-придворное соперничество с неким поэтом по имени Г. Муртола из обмена эпиграммами быстро перерастает в непримиримую вражду, - страсти Мариино неукротимы, и он не брезгует самыми явными наветами, настолько оскорбительными, что Муртола на улице стреляет в обидчика. Но ранит другого человека; для Муртолы дело может обернуться смертной казнью; свободу возвращает ему заступничество Марино ( в жесте которого исследователи усматривают немалую долю своекорыстного лицемерия). Вскоре негодование герцога – то ли на неблагородство Марино в полемике с Муртолой, то ли на тайные уколы пера, которыми поэт не обошел и своего повелителя – отправляет надолго в тюрьму вчерашнего фаворита. Теперь Марино уже так знаменит, что за него ходатайствуют и неаполитанский вице-король, и коннетабль Кастилии. Монаршая милость возвращена Марино; но поэт, верный своему беспечному честолюбию, не упускает случая перебраться ко двору Людовика XIII. Изобретательный куритель фимиама, Мариино в Париже добивается высших почестей, его литературная слава становится всеевропейской; в 1614-1623 гг. выходят в свет его главные произведения. За год до смерти Марино триумфатором возвращается на родину. В Неаполе хоронили его с княжеской помпой, и в трауре была вся Италия.
«Слова на священные темы» (1614) и посмертное собрание «Писем» (1627). Из-под пера Марино, талантливого и легкого на руку версификатора, вышло множество произведений в «подносных» жанрах – эпиталам, панегириков и т. п. Написал он и небольшую поэму на священно-исторический сюжет – «Избиение младенцев» (1624, опубликована в 1637 г.). Среди его стихотворений в легком жанре выделяются восемьдесят издевательских сонетов – «свистков», составивших «Муртолеиду» (на них соперник отвечал «смешками» Маринеиды»).
«Лиру»; поэт распределил их в книге по жанрово-тематическим разделам: стихотворения любовные, морские, лесные, героические и т. д. Литературоведы достаточно внимательно изучили процесс подготовки маринизма в итальянской поэзии второй половины XVII в., влияние, оказанное на него поэзией поздней античности, и – ближайшим образом – так называемой придворной итальянской лирикой XV в. И все-таки новшества поэтики Марино, блеск его одаренности, убедительность его художественных достижений – явственны и несомненны. Равно как выражены в «Лире» Мариино и все черты барокко, которым суждено было стать предметом безжалостных насмешек уже современников; и подвергались они осмеянию не только в доведенном до карикатурности исполнении эпигонов, но и в обильных цитациях из самого законодателя. Разбросанные по различным произведениям и письмам, высказывания Марино о назначении поэзии вовсе не сводимы к непременно вспоминаемой его формуле (извлеченной из одного сонета «Муртолеиды»): «Цель поэта – удивление; кто не умеет поражать, пусть чистит лошадей». Основное достоинство поэтики Марино (в отличие от многих его подражателей) – в том, что он удивляет, удивляясь сам, и упивается удивлением, претворением удивления в слово. Это поэзия чувственного наслаждения (его и называли «поэтом пяти чувств») жизнью и поэтическим словом. Прежде чем стать запечатленным риторическим приемом, метафорическое сближение самых далеких вещей («кончетто») хотя бы мгновенно переживается поэтом как обладание – в слове – предметом вдохновения. Таковы лучшие, пусть сравнительно немногочисленные, произведения или фрагменты произведений Марино; мы говорим – фрагменты, поскольку «кончетто», сопряжение, - по природе своей молниеносно. И риторическое развитие его – только школьное упражнение; потому-то лучшие и самые характерные произведения Марино обретаются в разделах «малых форм» его «Лиры»; в крупных сочинениях единство вдохновения выдержать ему не удается. Так, в собрании его мифологических и пасторальных идиллий «Волынка» (1620) поистине удачны только отрывки; то же можно сказать и об огромной поэме «Адонис» (1623, см ниже). Наконец, нужно отметить еще одну книгу Мариино – «Галерею» (1619), состоящую из стихотворных «подписей» к произведениям изобразительного искусства, страстным любителем и знатоком которого был Марино. И в ней есть знаменательная для века и для Мариино особенностью: в конечном счете ее сонеты оказались в значительной части своего рода панегириками, поскольку говорили о вельможах, чей облик отразили холсты, или об именитых мастерах эпохи, эти холсты создавших. Тем не менее «Галерея» Мариино не только важнейший памятник вкуса эпохи, но чрезвычайное произведение поэзии барокко, с ее установкой на изобразительность, «картинность» слова.
– Первоначально скромный идиллический замысел в течение лет развился в огромную поэму (более 40000 строк); поэт надеялся, что его труд превзойдет все эпические поэмы древности и нового времени; он гордился не только собственно поэтическими достоинствами «Адониса», но и ее размерами, самодовольно высчитывая, во сколько раз она длиннее «Освобожденного Иерусалима» Торквато Тассо. Изложение фабулы поэмы (развернутое оглавление эпизодов) занимает несколько страниц печатного текста: основное сюжетное ядро, очень несложное – любовная история Венеры и Адониса, - тонет в многочисленных отступлениях, мифологических, идиллических, эротических, философских и т. д., каждое из которых могло бы выделиться в особое произведение. Появление «Адониса» было встречено маринистами восторженно; например, К. Акиллини (см ниже) писал автору : «Я видел вашего «Адониса». Вкратце: прелестная звезда Венеры на этот раз растворила самое горнее облако своих сладчайших влияний; ее розы на земле раскрылись все; ее мирты плакали амброзией…» и т. д. Но вскоре раздались и протестующие голоса, подчас более чем трезвые (см, например, выше отзыв Стильяни). Страсти вокруг «Адониса» бушевали долгие десятилетия и даже столетия, вплоть до XIX в. Первый из отобранных для нашего издания отрывков – 156-я -160-я октавы III песни; второй отрывок – 26-я -56-я октавы VII песни; это одна из песен, в которой описывается «сад наслаждений», разделенный на пять частей, каждая из которых соответствует одному из пяти человеческих чувств (зрение, слух и т. д.). В странствиях по саду Адониса сопровождает Меркурий.
– Стяжал прочную репутацию в долгой службе у виднейших князей церкви, в том числе у кардинала Маффео Барберини (папы Урбана VIII с 1623 г.), известного покровителя искусств и поэта-дилетанта. Из-под пера Браччолини , литератора плодовитого, вышли произведения всех престижных в его время жанров: эпические поэмы «Вновь обретенный Крест» (в 35 песнях, 1611 г.), «Обращенная Болгария»(1637) и др.; ирои-комическая поэма «Поношение богов»; трагедии, пасторали. Но в этих опытах, неизбежных по канону эпохи для всякого, кто добивался литературного признания (а вслед за ним и соответствующего общественного положения), Браччолини не более чем эпигон, к тому же не блещущий особыми талантами. Напротив, в книге «Тосканских лирических стихотворений» (1639) он сумел выказать себя поэтом достаточно самостоятельным и в разработке тем барочной лирики.
– Дворянин и доктор «обоих прав» (гражданского и церковного), Акиллини прожил жизнь трудолюбиво и успешно, в почтенных занятиях юриспруденцией, политикой и стихотворством. Читал лекции в университетах Болоньи, Феррары, Пармы. Участвовал в папских посольствах. Самое блестящее время его жизни – служба государственным советником и придворным поэтом у пармского герцога Одоардо Фарнезе (с 1624 по1636). В эту пору (1628) он ставит и печатает галантно-театральные произведения «Тетис и Флора» т «Меркурий и Марс». Выступает одним из вдохновителей профранцузской политики некоторых итальянских государей, видевших в союзе с Францией Людовика XIII возможное средство к освобождению Италии из-под испанского господства. Тогда же (1632) он издает первое собрание своих стихотворений с посвящением владетельному покровителю. Последние четыре года жизни он провел в почетном отдохновении на собственной вилле неподалеку от Болоньи. Акиллини был блистательным членом многих итальянских академий – ученых и литературных сообществ, законодательниц моды и вкуса, собиравших в своих рядах все, что было именитого или талантливого в итальянской словесности того времени. Близкий друг Марино, Акиллини среди соотечественников считался тогда его первым по дару последователем; «Стихотворения» Акиллини отдельными изданиями перепечатывались в XVII в по меньшей мере восемь раз. Замысловатость разработки первичных, задающих стихотворение метафор у Акиллини сочетается с блеском стиха и стиля, обычная для маринистов рассудочность построения образа – с естественностью интонации и неподдельной чувственность.
– Начал придворную службу пажом Альфонсо II д'Эсте и всю жизнь провел в свитах и при дворах мелких итальянских государей и князей церкви; будучи секретарем кардинала Барберини, сопутствуя патрону в морском путешествии, заболел и умер в Барселоне. Один из самых пылких последователей Марино, которого именовал «бессмертным пером». Прети изложил свои представления о поэтическом искусстве в орации, предпосланной поэме Р. Кампеджи «Слезы Девы Марии» (1618). Но в собственном творчестве поэт умел порою выйти из-под диктата общих мест маринистской эстетики; в его лирике чувственность иногда уступает место спиритуализации облика возлюбленной (эта традиция ведет начало от «нового сладостного стиля» Данте и его предшественников), и тем самым Прети предвосхищает некоторые черты поэтики «Аркадии».
«подносных» жанрах (особенно ценились его эпиталамы). Плодовитый поэт –маринист, Паоли неоднократно издавал – каждый раз в расширенном составе – свои «Стихотворения» (1609, 1619, 1637). В непременной у маринистов изощренности антитез и отождествлений Паоли не уступает блеском и самому законодателю вкуса и техники «кончетти» Мариино, как видно из приводимых мадригалов на тему о «стреле-заноза». Но точно найденная игра строящих сюжет образов часто открывает в идиллиях и сонетах Паоли и подлинную глубину меланхолии, и драматическую напряженность чувства, и грустную усмешку на свой собственный счет (см, в частности, публикуемый в наст. Томе сонет «Обучение азбуке»).
– Блестящмй римский юрист-практик и автор специальных трактатов по правоведению. В 1620 г. он издал сборник «Стихотворения», двумя годами позже – «Сонеты, канцоны, мадригалы»; в 1626 г. объединил оба сборника в один том. Среди общеобиходных маринистских пьес у Джованетти выделяется ряд стихотворений (примером которых может служить отобранный для настоящего тома сонет «Прекрасная дама наблюдает ужасающую картину публичной казни»), где барочное столкновение смысловых противоположностей доводится до последней крайности и где безнадежно совпадают самые Жизнь и Смерть. Здесь перед нами, по существе, яркий образец принципиальной для поэтики барокко установки на неадекватность образа предмета – самому предмету (характерны, например, заглавия других сонетов М. Джованетти: «Прекрасная куртизанка, наказанная кнутом», «Прекрасная дама, выдававшая себя за бедную служанку» и т. п.).
– Девятнадцатый век, не умевший понять своеобразия поэтики барокко – а тем самым и ее художественной ценности, - к изучению этой литературной эпохи относился пренебрежительно. Биографии и творчество мастеров других эпох выяснялись в мельчайших, подчас и вовсе к делу не относящихся подробностях, а из огромного по объему корпуса сочинений литераторов XVII в. было выбрано всего лишь несколько десятков стихотворений и отрывков, кочевавших из одной антологии в другую и приводимых , по преимуществу, как примеры «испорченного» вкуса. В принципе барочному стихотворству возвратил достоинство поэзии Бенедетто Кроче, в 1910 г. издавший антологию маринистов, которая предопределила всю работу XX в. по переоценке их творчества. Авторитетность этого собрания настолько, однако, оказалась велика, что многочисленные издательские предприятия последующих десятилетий в самом существенном только повторяют отбор и критические приговоры Кроче, возведенные в своего рода догму. А монографических исследований, посвященных тому либо другому из маринистов (за исключением самого Марино), практически нет. Изучается школа в целом – в ущерб исследованию творчества отдельных ее представителей (известное оправдание тому – в самом характере маринизма, с его массовым воспроизводством едва варьируемых «кончетти» и с очень распространенной среди маринистов склонности к безудержному многописанию). Составители антологий, черпая материал друг у друга, не считают нужным сообщать более или менее определенных сведений (даже годов жизни) и индивидуализированных характеристик поэтов XVII в.; их примеру следуют и общие справочники по истории итальянской литературы. Этим обстоятельством объясняется скудость сведений о некоторых поэтах-маринистах, чьи стихотворения включены в итальянский раздел этого тома «Библиотеки всемирной литературы». В полной мере сказанное относится у Дж. -Л. Семпронио и к ряду других поэтов, представленных в этом разделе. Собрание его лирики – «Поэтическая смесь» - было издано дважды: 1633г. и в 1648 г., посмертно. Посмертно напечатаны и его поэма «Боэмунд», подражающая «Освобожденному Иерусалиму» Т. Тассо и насыщенная реминисценциями из «Адомиса» Дж. Мариино, и трагедия «Граф Уголино». В творчестве этого мариниста исследователи охотно оговаривают предельную склонность к болезненно-контрастным «кончетти» (о чем говорят такие, например, заглавия его стихотворений, как «Хромая красавица», «Красивая карлица» и т. п.).
– Священник. Автор популярных в XVII в. «Посланий о благих празднествах» (1624) и «Благотворного устрашения грешников» (1629). Первая книга его лирики – «Рыбацкие стихотворения» - увидела свет в 1628 г.; «Стихотворения» 1629 г. были незамедлительно перепечатаны в 1630 и 1632 гг.
– 1649). –
– Юрист и литератор. Как и стихи Галеани, его произведения извлекаются из антологий. Сонет «Красавица, ищущая вшей», с его уподоблением вшей «животным из слоновой кости в золотом лесу» (даем буквальный перевод), у поздних критиков был излюбленным примером «дурного вкуса», которым попрекали барочных стихотворцев. На деле, однако, Нардуччи здесь использовал тему, которую часто обыгрывали и другие поэты, его современники, и которая в тот век отнюдь не представлялась «неэстетичной» (достаточно сказать, что блохоловка была долгое время непременным элементом щегольского наряда).
– Автор трех книг – «Оды» (1633), «Новые небеса» (1640) и «Элегии» (1645), посмертно), он оказался поэтом «забытым», как и называл его Б. Кроче, чьими трудами собраны скудные, не связывающиеся в единую биографию, исторические сведения о поэте; главная заслуга Кроче, однако, в том, что он сумел разглядеть и показать в поэте значительность и своеобразие дарования, выпавшие из кругозора современников и потомков Фонтанеллы; тем самым он воскресил поэта, с той поры представленного во всех антологиях итальянской лирики XVII в. Кроче писал; «В этом забытом стихотворце… гораздо лучше, чем во всех прочих, явлено соединение непрестанного изыскания и выставления напоказ «смелых кончетти»… с живым и свежим импрессионизмом, - столь живым и свежим, что читатель едва не ждет уже, не выльется ли он, рвя барочные путы, в любовное, взволнованное и нежное созерцание природы и красоты». В лучших своих произведениях Фонтанелла умеет не только дать прочувствованное описание предмета, но предстает перед читателем поэтом, которого волнует поэтическое проникновение в строй и связь предметов. В этом плане «Воображаемая любовь», включенная в нашу подборку (казалось бы, автоироничный приговор пению с чужого голоса), оборачивается утверждением силы поэтического слова, которое под пером чуткого к нему поэта способно передавать и чувства, самим поэтом не испытанные.
–Плодовитый литератор, автор двух сборников лирики («Поэтические фантазии» и «Стихотворения на темы священные и моральные», оба отпечатаны посмертно в 1662 г.), а также музыкально-драматических произведений «Похищение Елены» (1646) и «Геракл на Эриманте» (1651) и романа «Розалинда» (1650), пользовавшегося в свое время успехом.
– «Сад стихотворений, поделенный на Мирты, Фиалки, лавры, Кипарисы, Колючки и выращенный Паоло Дзадзарони».
– Сведения об этом благородном венецианце более чем скудны. В 1612 г. издана его идиллия «Нарцисс», перепечатанная в составе основного сборника его стихотворений (1649). Высоко ценились за свою музыкальность его стихотворения, тематически связанные с венецианской жизнью. Один из комментаторов, Дж. -Дж. Ферреро, писал о балладе «Покойной ночи», включенной в наст. Том БВЛ: «Эта баллада, простонародная по тону и движению, хотя и торжественная по словарю, чужда, по сути дела, барочному вкусу и скорее предвещает мелику аркадцев…»
«Эпиграмм» (1653) и «Надгробных песен героям» (1667); его «Мелические стихотворения» в пяти книгах выходили в свет постепенно, с 1659 по 1670 г.; кроме того, перу Баттисты-прозаика принадлежат «Академический дневник» (1673), «Поэтика» (1676) и «Письма» (1678, оба посмертно). Виднейший представитель зрелого барокко, Дж. Батиста писал: «Я, как догматам веры, послушен предписаниям наших великих, знавших более нас, но по своему разумению работаю над стилем. Я хочу, чтобы стиль был – только мой». Однако эта подчеркнутая индивидуалистическая установка в творчестве как самого Баттисты, так и его современников, могла осуществиться чем далее, тем менее: кодификация поэтики «кончеттизма» на всех уровнях – тематическом, образном, собственно стилистическом и т. д. – все более ограничивала возможности индивидуального «первооткрывательства», канонизирован был уже самый выбор уподоблений – «кончетти», и легко предугадуемым становился исход каждого отдельного творческого усилия, разрешавшегося в перебор поэтических штампов. Как пример превращения барочной поэзии в холодную риторику и приводят обычно творчество Баттисты, с его выверенным стилистическим блеском и лирически не пережитой философичностью.
– Современники равно высоко ценили его перо и шпагу. Высшие солдатские почести Артале стяжал при защите Кандии от турок. Литературную известность обоспечили ему роман «Кордимарте» (1660), музыкальная драма «Пасифая, или Невозможное, ставшее возможным» (1661), трагедия «Влйна живых с мертвыми» (1679). Лирика Артале собрана в его «Поэтической энциклопедии» (полное издание – 1679 г.). Его творчество, как и творчество помещенных далее в итальянском разделе Лубрано, Менинни, Гаудьози, представляет собою поздний расцвет маринизма в Неаполе.
– Иезуит, знаменитый в свое время церковный оратор, издавший несколько томов своих проповедей. Его итальянские ( он писал стихи и на латыни) лирические опыты собраны в книге «Поэтические искры и стихотворения на священные и моральные темы» (1690). Редкостная прихотливость уподоблений-«кончетти» создала поэту репутацию «самого безумного стихотворца века, который назвали безумным». Исходный принцип барочной поэтики – сопряжение понятий по возможности «далековатых» (в предельном выражении – бесконечно большого с бесконечно малым, телесно-конкретного с абстрактным, прекрасного с безобразным, частного с общим и т. п.) – остается у Лубрано в силе; см, например, его характерное стихотворение «Моль». Но у поздних маринистов крайняя экстравагантность смысловых уподоблений все чаще обнаруживает не только своеобразную ущербность поэтического слуха и зрения, воспитанных на вслушивании и вглядывании в мировые противоречия и находящих в них болезненное удовлетворение, сменившие столь частую у поэтов начала века радость увлеченных первооткрывателей; на исходе поэтического века перенапряжение словесной и образной ткани стихов оказывается по преимуществу самодовлеющим творческим заданием, удачное выполнение которого должно доказать профессиональную умелость и виртуозность стихотворца. Поэзия обращается в особую отрасль риторики; платоновская поэтика Возрождения, влияние которой все еще сказывалось в творчестве Мариино и его первых соратников, теряет всякий кредит, место поэта-творца заступает поэт-исполнитель. Этот этап развития-изживания маринизма и засвидетельствован творчеством Артале, Лубрано, Менинни, Гаудьози, Дотти.
– Неаполитанский врач и литератор, поздний маринист. Его «Стихотворения» вышли отдельной книгой в 1669 г. В 1677 г. издал теоретический «Очерк сонета и канцоны».
– Биографических данных и об этом неаполитанском стихотворце нет. Известны его сочинения на историко-политические темы, трагедия «София, или Уязвленная Невинность» (1640). Собрание его лирики – «Поэтическая арфа», в шести частях – издано в 1671 г. Критики отмечают в его стихах особую напряженность религиозно-этических размышлений.
– В предисловии в своим «Стихотворениям» (1689) поэт писал, что природа вложили в него склонность к поэзии, но даровала ему жизнь, «достойную романа». Безжалостная и неуемная язвительность сатирических выпадов Дотти доставила ему многочисленных врагов; он был брошен в тюрьму, откуда бежал в 1692 г. ( см включенное в наст. Том стихотворение «Не намереваясь возвращаться на родину»). Найдя пристанище в Венеции, поэт стал солдатом на службе у этой республики, беспрестанно воевавшей с турками, и участвовал во многих походах. Но погиб Дотти от руки убийц, мстивших ему за стихотворные поношения. Собрание его «Сатира» было издано только посмертно, в 1790 г. Двадцатый век признал в нем и интересного лирика, одного из последних, но оригинальных представителей маринизма.
– Многообразно одаренный художник: прежде всего живописец, но и знаменитый в свое время актер импровизационного театра масок, а также музыкант и поэт. Известен как автор шести сатир, писанных терцинами, над которыми он работал с 1640 г.; они напечатаны посмертно, в 1695 г. (седьмая, неоконченная сатира опубликована только в 1876 г.). Романтическая критика прошлого века представляла С. Розу одиноким и гордым обличителем пороков эпохи. Исследования XX в. на обширном документальном материале показали, что такое представление о моральном облике художника и о его произведениях – преувеличение и односторонняя предвзятость: все сатирические выпады и упреки (в самом деле острые и безжалостные ) сатир Розы можно с полным основанием переадресовать и ему самому, человеку и артисту… В своих сатирах Роза бичевал распущенность придворной жизни (прежде всего – папского двора,, что привело его к столкновению с инквизицией), тщеславие бездарных художников, их беззастенчивую погоню за доходными заказами; в сатире «Поэзия» с убийственным сарказмом Роза говорит о вырождении маринизма в литературное штукарство – отдавая, однако, тут же и сам щедрую дань модным риторическим исхищрениям времени.
– Служил нескольким кардиналам – виднейшим князьям церкви его времени, а также Карло-Эммануэле I, герцогу Савойскому, и Франческо I, герцогу Моденскому. Обширное литературное наследие Тассони прекрасно отразило его противоречивый, неуемно-воинственный нрав; все произведения поэта представляют собою бесконечную полемику с авторитетами древности, давнего и недавнего прошлого и его собственной эпохи по разнообразным политическим, эстетическим, естественно-научным вопросам; они переполнены острыми личными выпадами, литературными и нелитературными счетами. Таковы по преимуществу «Мысли» Тассони (1612), в которых он выступает страстным ниспровергателем схоластического аристотелизма, но заодно разносит учение Г. Галилея, развенчивает Гомера. В «Рассуждениях о стихах Петрарки» (1602, изданы в 1609 г.) Тассони ополчается против поздних петраркистов, «сушеных тыкв», но одновременно нападает и на самого Петрарку. К 1614-1615 гг. относятся его «Филиппики против испанцев», блестящие образцы барочной ораторской прозы, патриотический пафос которых был восторженно встречен современниками, тогда как сам Тассони публично отказывался от авторства (во времена тяжкого испанского господства признаваться в нем было достаточно опасно). Неоконченной осталась героическая эпопея Тассони «Океан», прославлявшая подвиги Колумба.
– ирои-комическая поэма «Похищенное ведро» (написана в 1615-1618 гг; мгновенно разошедшаяся в списках, напечатана впервые в 1622 г.; окончательный текст, пересмотренный поэтом и папой Урбаном VIII, издан в 11630 г.). Своей поэмой Тассони продолжает традицию Л. Пульчи, Ф. Берни, Т. Фоленго. В основу сюжета поэт положил тщательно продуманное во всех анахронизмах переплетение эпизодов из средневековых итальянских междоусобиц. Заглавный эпизод – похищение во время одного из набегов моденцами «грошового ведра» у болонцев – имел место в 1325 г. (и это ведро по сю пору хранится в Модене!). «Автор «Ведра», - писал Тассони в одном из предисловий к своему творению, - создал поэму смешанную, новую и согласную с законом художества; описав… единое событие, отчасти героическое, отчасти гражданское, основанное на истории, известной по преданию,… в котором от его первоначала было более чудесного, нежели в самой Троянской войне». По поэме Тассони, болонцы вознамериваются вернуть себе бадью; в борьбу втянут император Фридрих II, его сын, другие государи и итальянские городские коммуны, даже олимпийские боги – как того требовала эпическая поэтика. Рядом с персонажами историческими упомянуты десятки современников поэта, врагов и друзей. История и злоба дня, веселый анекдот и безжалостная сатира, личная вражда и политическая страсть – все неразложимо сплавлено Тассони. Именно в этой гротескной органичности мгновенных переходов от героического к комическому и обратно и как бы сосуществования одного в другом, - секрет успеха Тассони, оказавшего громадное влияние на развитие ирои-комического жанра в Европе. Сам поэт прекрасно и тонко сознавал основной принцип своей поэтики и писал в другом обращении к читателям : «Это сочинение… соткано так, что в нем налицо все части, которые потребны, с точки зрения содержания и стиля, совершенной высокой и бурлескной поэме. Это не ткань… в полоску…это материя переливчатая, в которой чудесно светятся оба цвета – и бурлеска, и возвышенного».
– Крупный естествоиспытатель, один из основоположников современной биологии, прославившийся безукоризненными с методологической точки зрения наблюдениями и экспериментами. Блестящий врач, теоретик и практик. Филолог, знаток древних и восточных языков, лесикограф, текстолог. Преподаватель «тосканского языка» ( то есть языка отечественных классиков – Данте, Петрарки, Боккаччо) во Флоренции, у которого учились такие поэты, как Мендзини и Филикайя (см. ниже). Мастер научной прозы, и здесь, как и в философских и методологических предпосылках естественнонаучных изысканий, следовавший за Г. Галилеем. Один из первых членов аркадской академии. Поэт-лирик; автор интересных воспоминаний, опубликованных, однако, только в XX в.
– дифирамб «Вакх а Тоскане», первый вариант которого относится к 1666 г., а полный и окончательный опубликован в 1685 г. Древнегреческий дифирамб был хоровой песнью в честь Диониса (Вакха), бога вина. В новой поэзии (у Лоренцо Медичи, Полициано, Кьябреры и Мариино, которым следует Реди) дифирамб становится шутливой песнью во славу винопития и вина. По единодушному приговору, Реди превзошел всех своих предшественников и много численных подражателей. Сюжет дифирамба очень прост: Вакх, возвращаясь из покоренной Индии, останавливается с молодой женой Ариадной (к которой он постоянно обращается в приводимых отрывках) в Тоскане и учиняет дегустацию местным винам; постепенно бог пьянеет и свою песнь, превозносящую вино и проклинающую воду, завершает славой великим поэтам всех времен.
– Проведя молодые годы в путешествиях по Италии, блестящий знаток древних языков и литератур, Маджи в 1664 г. занял профессорскую кафедру в Милане, а позже был профессором и долгие годы ректором Павийского университета. В его зрелом поэтическом творчестве явственно проступают уже черты торжествующего классицизма аркадии (от ранних своих произведений поэт, в котором с течением времени восторжествовал морализм, заложенный воспитанием в иезуитской школе, - отказался). Стихи Маджи отличаются строгой чистотой языка, выверенной простотой формы и возвышенно-риторической интонацией. В его обширном наследии есть пасторальные и мифологические идиллии; значительная часть его произведений – религиозная лирика Особое место в творчестве Маджи занимает патриотическая тема, образец разработки которой – публикуемый в настоящем томе сонет «Беспечно предается забытью…». Маджи – плодовитый драматург, автор музыкальных мелодрам и религиозно-дидактических пьес. В последние годы жизни Маджи создал несколько комедий на миланском диалекте.
– Характерная фигура в итальянской поэзии переходного периода – от XVII в. к XVIII в. Развивая музыкально-мелодические устремления Кьябреры и Мариино (которому де Лемене обязан своим основным представлением о поэзии: она должна услаждать и удивлять читателя), он прославился многочисленными стихотворениями-ариями, послужившими образцом для подражателей и продолжателей. Два раздела его канцоньере («Разные стихотворения», 1699) носят красноречивые названия: «Ариетты» и «Кантаты для одного голоса». В них поэт достигает необычайной музыкальности словесной фактуры, но содержание этих стихотворений принципиально малозначительно: мимолетное переживание, несложное чувство, взятые в ракурсе аркадско-пастушеской темы. Произведения высокой тематики (поэма «Бог» в семи песнях, высокопарно и скучно излагающая доктрину св. Фомы Аквинского, и «Четки Девы Марии», собрание стихотворений в расхожих формах светской любовной лирики, посвященных богородице) – за гранью художественного. В истории итальянской диалектальной литературы определенная ценность приписывается немногочисленным произведениям де Лемене на диалекте провинции Лоди.
– Знаменитейший в свое время представитель поэзии «высокого стиля», некоторые произведения которого ценил еще в XIX в. Леопарди; слава Филикайи, поэта-оратора, закатилась с торжеством романтизма. Одический строй его лирики полнее всего выразился в канцонах на осаду турками Вены (1683) и на снятие этой осады (1685) Яном Собесским, в цикле патриотических сонетов «К Италии» (один из которых публикуется в настоящем томе) и в ставших хрестоматийными стихотворениях на религиозные темы. Чистота стиля и стройность стиха, возвышенность интонации делают Филикайю образцовым поэтом-классицистом, одним из основоположников итальянского классицизма.
– Рожденный в крайней бедности, Мендзини, став священником, долгие годы бедствовал, перебиваясь уроками красноречия, пока на склоне жизни милость пап Иннокентия XII и Климента XI не доставила ему обеспеченности и почестей. «Лирические стихотворения» (1680), сделавшие широко известным имя Мендзини, принадлежат перу поэта, вполне и сознательно преодолевшего маринизм. Приговором вкусам и нормам предшествовавшей эпохи было и «Поэтическое искусство» Мендзини, стихотворный трактат в пяти книгах, излагавший теоретические предписания поэтики классицизма, согласно которым главная задача художника – «выражать глубокие истины в ясных и возвышенных формах». Мендзини выступает блюстителем наследия итальянских классиков. Образцами ему служат Т. Тассо и Г. Кьябрера, которым сам поэт неуклонно подражал и в лирике, и в эпике. Особое место в наследии Мендзини занимают сатиры, вопреки собственным требованиям, высказанным в «Поэтическом искусстве», насквозь пронизанные личными выпадами.