ШЕКСПИР И ТУРГЕНЕВ
По словам Генри Джеймса, И. С. Тургенев "знал Шекспира в совершенстве". О том же и теми же словами свидетельствовали Д. Мур, Л. Пич, В. Рольстон, П. Лавров. "Он проник в него до последних глубин". Из всех русских писателей Иван Сергеевич Тургенев испытал наиболее сильное воздействие на его творчество "величайшего поэта нового мира".
В 1869 г., отвечая на анкету одного французского журнала, он назвал Шекспира в числе своих любимых поэтов, короля Лира - среди любимых литературных героев и Джульетту - в качестве единственной любимой героини. "Гигант, полубог", "колосс поэзии", чье имя стало "одним из самых лучезарных, самых великих человеческих имен", - так определяет Тургенев Шекспира. "...Если бы дверь отворилась и... вошел бы Шекспир... - шутя говорит он Фету, - я... упал бы ничком да так бы на полу и лежал".
Имя Шекспира и шекспировские образы постоянно присутствуют в творениях и письмах Тургенева. Больше всего ценил он шекспировского Кориолана, а в самом поэте - грандиозность, многогранность, природность, силу, редкостное умение видеть одновременно все стороны жизни. Для него Шекспир - "могучий гений", которому "все человеческое кажется подвластным".
"Шекспир берет свои образы отовсюду - с неба, с земли - нет ему запрету, ничто не может избегнуть его всепроникающего взора", он "потрясает... титанической силой победоносного вдохновения", "подавляет... богатством и мощью своей фантазии, блеском высочайшей поэзии, глубиной и обширностью громадного ума".
"Как он и прост и многосложен - весь, как говорится, на ладони - и бездонно глубок, свободен до разрушения всяких оков и постоянно исполнен внутренней гармонии и той неуклонной законности, логической необходимости, которая лежит в основании всего живого". Главный секрет Шекспира Тургенев обнаруживает в его собственных словах:
Природа могла бы встать и промолвить,
Указывая на него: это был человек.
Человечность - вот разгадка гения: человечность как духовная свобода, как "дух северного человека, не закругленный в изящные, часто мелкие формы, но глубокий, сильный, разнообразный, самостоятельный, руководящий".
В знаменитой статье "Гамлет и Дон Кихот", противопоставляя двух главных героев мировой литературы, Тургенев обратил внимание на ускользнувшее из поля зрения читателей отличие утопического и мыслительного типов: в противоположность энтузиастам Дон Кихотам, увлекающим за собой людей, интеллигенты-скептики Гамлеты "бесполезны массе; они ей ничего не дают, они ее никуда вести не могут, потому что сами никуда не идут", "они одиноки, а потому бесплодны", масса презирает их за "коренную бесполезность". Хотя, судя по всему, Тургенев принял сторону Дон Кихота, самого себя он относил к гамлетовскому типу:
всему миру.
Впервые к образу Гамлета Тургенев обратился при написании "Каратаева". В "Гамлете Щигровского уезда" уже вполне оформилась концепция Гамлета - "лишнего человека".
Дальнейшее развитие образ получил в "Дневнике лишнего человека" (1850), герой которого Чулкатурин вполне определяется словами статьи о Гамлете: "...постоянно наблюдая за собою, вечно глядя внутрь себя, он знает до тонкости все свои недостатки, презирает их, презирает самого себя - и в то же время, можно сказать, живет, питается этим презреньем". Тургенев недаром высказывал в статье предположение: "Гамлет, вероятно, вел дневник"; такой "дневник" он написал за десять лет до этого. Гамлетовские черты обнаруживаются и в образах "лишних людей" последующих произведений Тургенева: герое повести "Ася" (1857), Литвинове в романе "Дым" (1867), Санине в "Вешних водах" (1871) и др.
Теснее всего со статьей "Гамлет и Дон Кихот" связан роман "Накануне" (1859), писавшийся одновременно с нею.
"Новь" (1876). Гамлетизм Нежданова прямо подчеркивается в романе: "Российский Гамлет", - дважды именует его Паклин.
"Степной король Лир" был навеян Тургеневу "Леди Макбет Мценского уезда" Лескова, который, в свою очередь, ориентировался на "Гамлета Щигровского уезда". Повести Тургенева с шекспировскими названиями имеют наименьшее отношение к Шекспиру. Это типично русские вещи, отражающие "сомнения и тягостные раздумья" писателя-западника, противостоящего всей русской литературе: от реакционеров-охранителей и славянофилов до революционных демократов.
"Что же делать?" - спрашивал он и отвечал: "...возьмите науку, цивилизацию - и лечите этой гомеопатией мало-помалу" (Письма, VII, 13-14). И эта мысль о необходимости цивилизовать русскую жизнь, а не восторгаться тем, что является в ней наследием крепостничества и политической отсталости, стоит за многими произведениями Тургенева конца 60-х годов, в том числе и за "Степным королем Лиром".