Классицистическая трагедия: “Сид” П. Корнеля.
Пьер Корнель (1606–1684 гг.) — создатель классицистической трагедии во Франции. В конце двадцатых годов молодой провинциал, готовившийся стать адвокатом, страстно увлекся театром и последовал за гастролировавшей в его родном Руане труппой в Париж. Здесь он познакомился с доктриной классицизма и понемногу перешел от ранних комедий и трагикомедий к тому жанру, который теоретики классицизма утвердили как высший. Всенародную славу Корнелю принесла его первая оригинальная пьеса “Сид”, поставленная в январе 1637 года. У публики она имела оглушительный успех, с тех пор во французский язык вошла поговорка «Прекрасно, как “Сид”». Однако можно ли рассматривать “Сида” как образцовую классицистическую трагедию? Верно ли утверждение, что с “Сида” начинается история французской классицистической трагедии? Ответы на эти вопросы не могут быть однозначными.
На титульном листе пьесы стоит авторское обозначение жанра — “трагикомедия”. Трагикомедия — жанр барочный, смешанный, резко критиковавшийся классицистами. Ставя в подзаголовок “трагикомедия”, Корнель указывает на то, что у его пьесы счастливый финал, не мыслимый для трагедии, которая должна заканчиваться смертью главных героев. “Сид” не может закончиться трагически, потому что его сюжетные источники восходят к средневековым испанским романсам о юности Сида. Сид в трагедии — тот же реально существовавший герой Реконкисты Родриго Диас, который выведен в испанском героическом эпосе “Песнь о моем Сиде”. Только взят другой эпизод из его жизни — история его женитьбы на Химене, дочери убитого им на поединке графа Гормаса. Непосредственным источником для Корнеля, помимо испанских романсов, была пьеса “Юность Сида” (1618 г.) испанского драматурга Гильена де Кастро.
Пьеса на испанском материале вызвала неудовольствие кардинала Ришелье. Главным внешним противником Франции в тот момент была Испания, с Испанией французы вели длительные войны за положение господствующей европейской державы, и в этой обстановке Корнель ставит пьесу, в которой испанцы показаны доблестными и благородными людьми. К тому же главный герой выступает спасителем своего короля, в нем есть нечто непокорное, анархическое, без чего не может быть истинного героизма — все это заставило Ришелье отнестись к “Сиду” с опаской и инспирировать «Мнение Французской Академии по поводу трагикомедии “Сид”» (1638 г.), в котором содержались очень серьезные упреки относительно идейного и формального плана пьесы.
Значит, сюжет Корнель заимствует не из античности, но он имеет под собой прочную историческую и литературную традицию; сюжет имеет благополучную развязку, невозможную в трагедии. Корнель отступает от александрийского стиха, местами обращаясь к более сложным строфическим формам, заимствованным из испанской поэзии. Что же тогда в “Сиде” трагедийного? Это первая в истории французской литературы пьеса, воплотившая главную философско-моральную проблему классицизма — конфликт долга и чувства.
Родриго, страстно влюбленный в Химену, вынужден вызвать на поединок отца своей возлюбленной, графа Гормаса, который нанес оскорбление его отцу дону Диего. Родриго колеблется между любовью и долгом родовой чести, ему больно терять Химену, но в конце концов он выполняет свой сыновний долг. После смерти отца Химена не может в одночасье разлюбить Родриго и оказывается точно в такой же ситуации: ей предстоит сделать столь же мучительный выбор между любовью и дочерним долгом мести убийце отца, и, столь же идеальная героиня, как ее возлюбленный, Химена требует у короля смерти Родриго. Однако ночью Родриго возглавляет отряд, отражающий внезапное нападение мавров. Его патриотический подвиг и верная служба королю служат толчком к благополучной развязке. Король принимает решение о поединке между Родриго и защитником Химены доном Санчо: кто одержит верх в этом поединке, тот и получит руку Химены. Когда перед трепещущей в ожидании Хименой появляется дон Санчо — он послан к ней победившим его Родриго, — она, полагая, что Родриго убит, обнаруживает свои истинные чувства. После этого Химена вынуждена отказаться от мести за отца, и король назначает время их с Родриго свадьбы.
С поразительной симметрией в пьесе развертывается конфликт между чувством — горячей и взаимной любовью — и высшими требованиями надличной чести. Внешне герои неукоснительно следуют долгу чести, но величие Корнеля в том, что он показывает муки выполнения этого долга. Первым тяжкий выбор осуществляет Родриго:
Я предан внутренней войне; Любовь моя и честь в борьбе непримиримой: Вступиться за отца, отречься от любимой! Тот к мужеству зовет, та держит руку мне. Но что б я ни избрал — сменить любовь на горе Иль прозябать в позоре, — И там, и здесь терзаньям нет конца. О, злых судеб измены! Забыть ли мне о казни наглеца? Казнить ли мне отца моей Химены?
И далее в знаменитых стансах Родриго в конце первого акта приводит все аргументы спора с самим собой, и на глазах у зрителя приходит к должному решению. Позже столь же сильные и такие же разумные слова находит для описания своих мук Химена:
Увы! Моей души одна из половин Другою сражена, и страшен долг, велевший, Чтоб за погибшую я мстила уцелевшей.
В каждый из моментов трагедии корнелевские герои точно знают, как следует поступить в их ситуации, и самоанализ помогает им в борьбе с личным чувством. Они жертвуют надеждой на личное счастье ради долга.
Фамильный долг мести — архаичный пережиток в системе ценностей становящегося буржуазного мира. С родовой местью медлил Гамлет, а герои Корнеля, полностью сознающие свой долг, решаются на месть, отказываясь от любви. Такое развитие конфликта воистину трагично и исключает возможность личного счастья. Однако Корнель находит сюжетное и психологическое разрешение конфликта, введя в пьесу еще одну, высшую градацию долга, перед которой равно умолкают и долг индивидуальной любви, и феодальный долг родовой чести. Этот высший долг — долг перед своим монархом, перед своей страной, который оценивается в пьесе как единственно истинный. Соблюдение этого высшего долга выводит Родриго из поля действия обычных норм, отныне он национальный герой, спаситель трона и отечества, король благодарен и обязан ему, поэтому все требования долга, действующие для простых людей, отменяются по отношению к нему государственной необходимостью. И этот моральный урок делает “Сида” показательным произведением ранней поры классицизма.
величии и благородстве. Он пробуждает в зрителе и читателе восторженное удивление (admiracion) своей мощью, цельностью, неколебимостью. Подмечено, что герои Корнеля неизменны: положительные — в своей верности, отрицательные — в своем коварстве. Они как бы сопротивляются внешним воздействиям, в своей верности себе они в каждой сцене “бьют в одну точку”. Их внутренний мир представлен пространственно, что соответствует традиционным представлениям о сути героического. Конечно, Испания у Корнеля — чистая условность, вряд ли кто-то примет героев “Сида” за испанских идальго, они французы эпохи Людовика XIII.
Корнелевская трагедия своим обилием движения, частыми изменениями положения героев относительно друг друга как бы иллюстрирует атомистическую философию XVII века: ее персонажи точно так же, как частицы материи у Декарта, первоначально двигаются по всем направлениям, постепенно сбивают свои острые углы друг об друга, располагаются в “хорошем порядке” и, наконец, принимают “весьма совершенную форму Мира”.
Химены, которая ни под каким видом не может стать женой убийцы своего отца; неправдоподобное нагромождение событий в сюжете). Эта критика с самого верха имела парализующее действие на Корнеля — он уехал в Руан и вернулся в Париж два года спустя с новыми пьесами, написанными уже в полном соответствии не только с духом, но и с буквой классицизма, — “Гораций” и “Цинна”.
Высшая слава Корнеля пришлась на тридцатые-сороковые годы, и хотя он еще очень долго работал для театра, во второй половине века ему на смену приходят новые великие драматурги. Расин поднимает классицистическую трагедию на новую ступень, а Мольер создает классицистическую комедию.