“Улисс” Дж. Джойса
Джеймс Джойс, покинувший Ирландию в 1902 году и живший изгнанником в Париже, человек гениальный и амбициозный, ставил перед собой задачи более крупные и трудные, чем большинство его современников. Получивший католическое воспитание Джойс с особой силой ощущал фальшь современной жизни, гуманистических норм, которые в ХХ веке пытаются приспособить под освящение насилия и убийства. Его первые публикации свидетельствуют о великолепном мастерстве рассказчика, ставят его в один ряд с А. П. Чеховым и Г. де Мопассаном. Он рисует столицу Ирландии Дублин как город, охваченный духовным параличом, город мертвых, где люди только притворяются живыми. Джойс показывает себя тонким мастером, нашедшим абсолютно адекватные художественные средства для передачи уродства современной жизни. Но если в раннем творчестве Джойс выступил как завершитель реалистическо-натуралистической традиции, в зрелые годы он стал ее главным ниспровергателем.
Работа над его главным романом “Улисс” шла с 1914 по 1921 год, когда Джойс жил в Триесте и Цюрихе. Опубликован роман был в 1922 году. “Улисс” — вариант имени “Одиссей”, и само заглавие романа указывает на замысел Джойса. Он предпринял редчайшую в современной литературе попытку создания эпоса, подобного гомеровской “Одиссее”. Гомер, Данте, Шекспир — вот его образцы, вот с кем он вступает в творческое соревнование, но, разумеется, современным эпосом может быть только жанр, доминирующий в современной литературе, — роман.
Аллюзия на “Одиссею” имеет еще один смысл: свой почти семисотстраничный роман Джойс строит, беря за основу гомеровский миф о приключениях Одиссея. Каждая глава романа соотносится с тем или иным эпизодом странствий Одиссея, и, хотя роман вполне понятен, даже если читатель не знает об этом намерении автора, восприятие его текста существенно обогащается, если учитывать это обстоятельство.
Все три главных героя романа имеют прототипами персонажей мифа об Одиссее. Архетип Одиссея Джойс считал самым “закругленным” образом всей мировой литературы. В самом деле, Одиссей — первый из античных героев, чьим оружием была не только физическая сила, но ум, хитрость, разнообразные умения; Одиссей у Гомера показан во всех жизненных ролях, которые могут выпасть на долю мужчине, — он сын, муж, возлюбленный, отец, вождь и нищий, дипломат и хвастун. То есть в Одиссее сконцентрирована вся полнота жизненного опыта, и такого “универсального человека” Джойс создает в образе главного героя романа — ирландского еврея Леопольда Блума. Жена Блума Мэрион, или Молли, — это современная Пенелопа, а самый близкий автору молодой герой романа Стивен Дедалус — соответственно, параллель сыну Одиссея Телемаку.
Действие романа занимает один день — 16 июня 1904 года (таким образом Джойс увековечил день знакомства со своей будущей женой). Подробнейшим образом рассказывается о каждом поступке, каждой мысли и чувстве всех трех главных героев с момента пробуждения до их отхода ко сну. Повседневной суетой наполнен день рекламного агента Леопольда Блума; у его жены Молли, концертной певицы, в этот день свидание с любовником-импресарио; Стивен Дедалус, ученый и поэт, восстающий против своего иезуитского воспитания, но сохранивший склонность к метафизике, с утра дает уроки в школе, потом наведывается в библиотеку и заканчивает день в трактире, где знакомится с Блумом. Тот приводит его домой, где они продолжают свой разговор, а в спальне на втором этаже спит Молли. Блум — центральная фигура в книге, Молли и Стивен — боковые; книга начинается со Стивена и заканчивается на Мэрион. За этой простой поверхностью повествования понемногу проступают другие его планы.
Замысел Джойса в “Улиссе” — “увидеть все во всем”. Один обычный день превращается в эпическое повествование об истории древнейшей из европейских столиц — Дублина, о двух расах, ирландской и иудейской, и одновременно в изображение всей истории человечества, в своего рода энциклопедию человеческого знания и в конспект истории английской литературы. Реалистическую определенность времени и пространства Джойс сохраняет лишь на поверхности повествования. Поскольку основное действие разыгрывается в сознании героев, время и пространство в романе приобретают универсальный характер: все происходит одновременно и все проницает друг друга. Для этого и нужен миф Джойсу — в мифе модернисты находят точку опоры, способ противостоять разорванной, фрагментарной современности. Миф как вместилище универсальных свойств человеческой природы придает целостность роману, и мифологизирование становится характерной приметой литературы модернизма.
Когда Джойс писал по поводу “Улисса”: “Я хочу транспонировать миф при свете современности”, — он вовсе не имел в виду один конкретный миф об Одиссее. Это структурообразующий миф в романе, но в нем присутствует еще целый ряд античных и христиан- ских мифов, культурных мифов европейской истории. В отдельных эпизодах романа в Блуме начинает проглядывать то Вергилий, то Христос, то Шекспир; в Стивене — Фома Аквинский, Гамлет. Высочайшая степень насыщенности культурными аллюзиями предполагает читателя, свободно ориентирующегося в истории мировой культуры. Теперь понятно, почему “Улисс” называют романом-мифом: Джойс не только использует здесь многочисленные мифы разных стадий культурного развития, но и создает свой собственный миф — миф о Дублине как модели современной европейской столицы, миф о его обитателях как типичных современных европейцах.
Кроме того, “Улисс” — это и роман-шифр. Имеется в виду крайний рационализм романной структуры, жесткая выверенность каждого слова. В 1930 году Джойс принял участие в создании книги С. Гилберта “Улисс Джеймса Джойса. Путеводитель по роману”, где раскрыл некоторые из имевшихся им в виду смыслов в перекличках отдельных образов, эпизодов, фрагментов романа, и все-таки далеко не все смыслы романа разгаданы комментаторами, и одним из удовольствий для читателя-интеллектуала при чтении “Улисса” остается его намеренная таинственность, взгляд на него как на некий шифр, как на роман-ребус, не подлежащий окончательной разгадке.
Для большинства читателей имя Джойса навсегда связано с приемом “потока сознания”, с первым последовательным использованием принципа внутреннего монолога. Нельзя сказать, чтобы это было открытие Джойса. В реалистической литературе XIX века этот прием уже использовался, например, у Л. Н. Толстого в сцене поездки Анны Карениной накануне самоубийства, да и у некоторых модернистских предшественников Джойса. Но заслуга ирландского писателя в том, что он придал этому приему новый масштаб, сделав его основой повествования в своем романе, и тем самым вскрыл все заложенные во внутреннем монологе возможности и с блеском их использовал.
не только осознанные, артикулированные в слове мысли персонажа; Джойс достигает новой ступени психологической достоверности, когда показывает перебивы в работе человеческой мысли, ее ассоциативность, роль внешних впечатлений. Утром, пока сознание его героев еще не загружено копящимися в течение дня впечатлениями, они мыслят достаточно ясно, законченными предложениями, относительно логично. По мере того как разворачивается их день, сознание все больше утомляется, в нем все меньше формальной логики и все больше индивидуальных, причудливых ходов.
Стиль Джойса очень прост — простые, не слишком длинные предложения, достаточно простая лексика, но при этом в “потоке сознания” происходит отказ от принципа логического развертывания текста. Причинно-следственные связи в нем могут быть намеренно оборваны либо перепутаны так, что восприятие текста максимально затрудняется. Наиболее полно продемонстрированы возможности “потока сознания” в знаменитом сорокапятистраничном внутреннем монологе Молли в финале романа. Женщина погружается в сон; в ее сознании мелькают обрывки впечатлений и забот прошедшего дня, воспоминания о поре ее девичества, о ее разных любовниках. Это очень откровенные страницы, ставшие главной причиной запрета книги в Англии в 1922 году, но столь же раздражающе действовала на критиков форма внутреннего моно- лога — в нем нет ни единого знака препинания, это именно поток, но уже не сознания (сознание Молли отключено), а вырвавшегося наружу подсознания.
Весьма распространенный упрек Джойсу состоит в том, что при таком укрупненном масштабе изображения выясняется, что любая человеческая жизнь состоит из весьма сходных элементарных кирпичиков — личность атомизируется, и индивидуальные различия стираются. Этот упрек всего лишь констатирует, что Джойсу в “Улиссе” удалось поставить точку в истории реалистического романа: все его тенденции, в том числе к психологизму, доведены в “Улиссе” до логического конца, и после Джойса наступает новая эра в развитии жанра романа.
модернизма выбрали иные способы отказа от традиции.