II
15. Watt, op. cit., главы 78 и Заключение. Я опираюсь в этих данных в значительной мере на работу дра Уотт. Ее датировка публикаций основана на выходных данных в регистрах торговцев писчебумажными товарами и, может быть, недостаточно основательна для репринтных изданий наиболее популярных библейских баллад. Одним из преимуществ Библии является то, что она, как и история, связывает все со всем — иногда с дерзким влиянием метафизической поэзии. Сравнение Царствия небесного с горчичным зерном, приказ ленивцу идти к муравью, предпочтение лилий долин одежде Соломона во всей его славе, приветствие блудного сына закланием тучного тельца, утверждение, что только тот спасет свою жизнь, кто потеряет ее; что на небесах будет больше радости об одном грешнике, который покаялся, чем о девяносто девяти праведниках; что бедные наследуют землю, что мудрость безрассудна, а безрассудство мудро, — все эти парадоксы восхищали тех, кто охотно читал Донна и его последователей:
Не в вечном целомудрии, но, если ты обольстишь меня, Здесь, в пыли и грязи, о, здесь Расцветут лилии любви. Христос пришел, прыгая по холмам, чтобы стать смиренным царем для тебя и для меня[16].
Фалк Гревилл и Генри Воуган подытожили несколько библейских тем, которые мы рассматривали.
Человеку,созданному больным, велено стать здоровым. Мы не найдем ни ковчега, ни знаков отделения Египта от Израиля; все теперь покоится в глубине сердца. Небеса имеют меньше красы, чем пыль,которую он разглядывает, И деньги издают лучшую музыку, чем сферы. И в пустыне растет роза[17].
Иов предвосхищает Донна:
“Вот, он убивает меня; но я буду надеяться” (13. 15).
“собственная душа в разладе сама с собой”, как и Троил находил, что “внутри моей души ведется битва” (V. ii).
Когда мы пытаемся объяснить популярность псалмов в этот период, мы не должны забывать о “двойном сердце” псалмопевца (пс. 12. 2: “нечестивый говорит с двойным сердцем”) (русский канонический перевод: пс. 11. 3: “уста льстивы, говорят от сердца притворного”. — Прим. перев.)[18]. Я обсуждал важность этой концепции в литературе в другом месте[19]. К авторам, которых я там цитировал, можно было бы добавить “Трагедию мстителя”[20] и Джона Престона, который прямо ссылался на другой источник, Послание Иакова (1. 8): “когда сердце разделено, оно несовершенно”; “человек с двоящимися мыслями не тверд во всех путях своих”[21]. Оливер Кромвель в трудные дни принятия решения непосредственно перед судом и казнью короля писал своему двоюродному брату Роберту Хэммонду: “Наши сердца обманчивы, и справа, и слева”. Но “что думаешь ты о Провидении, расположившем сердца столь многих Божиих людей таким образом, особенно в этой бедной армии?”[22]
Было бы трудно ответить на вопрос: Библия ли на родном языке подготовила и оказала влияние на метафизическую поэзию или настроение, которое создало эту поэзию, открыло человеческие души данному аспекту содержания Библии? Библейские парадоксы, теперь доступные для неученых читателей, переплетались с конфликтами и противоречиями общества переходного периода, каким была Англия в XVI и начале XVII столетия. Читая Библию на родном языке, англичане обнаружили, что некоторые части ее представляли собой фактически поэзию, песни. Переводы книги Псалмов и Песни песней открыли новый жанр в лирике, который предвосхищал сонеты и поэтические медитации. Такая лирика была популярной, потому что ее можно было петь, часто на популярные мелодии. Но жанр этот вскоре был исчерпан. Торжество переводов псалмов Стернхолда и Хопкинса вскоре свело на нет все усилия конкурентов.
— знаменитый псалом 23/22 — но составил несколько размышлений на текст и два сонета на Библию как на источник медитативной поэзии. Перевод того же псалма, сделанный Крэшоу, представляет собою скорее размышление, чем переложение. Куорлес прилагал “монологи” к каждой главе своего переложения Екклесиаста; они казались одному читателю более поэтичными, чем сами переложения. Подражатель Герберта Кристофер Харви в 1647 г. опубликовал книгу, полностью составленную из медитаций на библейские тексты. “Переводы” и переложения имели дело главным образом с ветхозаветными сюжетами; размышления касались более свободно Нового Завета. Редактор “Бицепса Парнаса” заявлял в 1656 г., что библейские медитативные стихи были специальностью роялистских поэтов-священников. Элдрид Ревитт, который размышлял над книгой Бытия и шестым псалмом, может быть, и был роялистом; Джозеф Бомонт был выселен из своего жилья за роялизм; некоторые из его лучших стихотворений являются размышлениями на библейские темы[23].