Скупой (комедия Ж. Б. Мольера)
«Скупой» («L'Avare») — комедия Ж. Б. Мольера (пост. 1668, изд. 1669).
Историю, рассказанную Плавтом, Мольер переносит в современный ему Париж. Герой комедии Гарпагон живет в собственном доме, он богат, но скуп. Скупость, дойдя до высшего предела, вытесняет все другие качества личности персонажа, становится его характером.
Гарпагона раздражительным, подозрительным. Первое же его появление на сцене это демонстрирует в полной мере. Гарпагон кричит на Лафлеша, слугу Клеанта: «Вон отсюда! Без разговоров! Чтоб духу твоего тут не было! Ну, убирайся! Плут, мошенник, висельник! (...) Торчишь, как пень, и все глазами шаришь, выглядываешь, чем бы поживиться! Не хочу, чтоб в мои дела совали нос, выслеживали, где и что лежит. Вон как глаза-то бегают, по всем углам шныряют, нельзя ли чего стянуть!» (Акт I, явл. 3; пер. Н. Немчиновой). Гарпагон обрушивает потоки слов на других персонажей, но, по существу, говорит разными словами одно и то же, пользуясь все более крепкими выражениями (прием импровизационной техники, подмеченный Мольером у актеров итальянской commedia dell'arte и достигающий наиболее последовательного и яркого воплощения в речи Гарпагона).
на юной Мариане: «Скромный вид и кроткий нрав этой девицы мне пришлись по сердцу, и я решил на ней жениться, лишь бы нашлось у ней хоть малое приданое» (Акт I, явл. 5). И это при том, что ему, как он позже признается, шестьдесят лет (Акт II, явл. 6). Влюбленному в Мариану Клеанту приходится промолчать о своих чувствах, а влюбленному в Элизу Валеру приходится скрывать свою любовь, переодевшись слугой, нанявшись к Гарпагону и играя роль его сторонника: «Да, да, важнее денег нет ничего на свете! Благодарите бога, что у вас такой отец! Он-то знает жизнь! И коль скоро нашелся жених, готовый взять невесту без приданого, значит нечего разбирать. Без приданого! В этих двух словах заключено все: красота, молодость, честь, благородство, благоразумье и любая добродетель», — иронически формулирует Валер кредо Гарпагона (Акт I, явл. 10).
Во II действии Клеант, решивший занять пятнадцать тысяч ливров для устройства брака с Марианой у ростовщика и сообщивший посреднику Симону, что его богатый отец «недолго заживется, — больше года не протянет», узнает, что ростовщик, с которым связан Симон, — его отец Гарпагон. Посредница в сердечных делах Фрозина, похоже, давно это знает. Ее характеристика Гарпагона убийственна: «Из всего человечества человек самый бесчеловечный, из всех смертных самый негодный смертный, скупущий, злющий, загребущий. Нет такой услуги, чтобы господин Гарпагон за нее раскошелился. Похвалить, посулить, словами поманить — на это он мастер. Но денег! Ни шиша не даст. У него на языке мед, а в сердце лед. В обращении ласкательство, искательство, а на деле — сухарь, хапуга и к слову “дать” питает такое отвращение, что сроду не говаривал: “Я дам”, непременно скажет: “Ссужу”» ( Акт II, явл. 5). Но той же Фрозине, как только входит Гарпагон, приходится высказываться совсем по-другому: «Ах, боже мой! Какое у вас личико! Так и пышет здоровьем!» и т. д. (Акт II, явл. 6). Между прочим, из ее слов о стариках, которые якобы нравятся Мариане (Фрозина хочет извлечь выгоду из брака Гарпагона и Марианы), вытекает, что Гарпагон выглядит старым (56-летний на его фоне слишком молод), у него борода, очки, одышка, кашель, стародавний сборчатый воротник, а камзол по давнишней моде завязан шнурочками («Муж со шнурочками! Она от радости с ума сойдет!» — Акт II, явл. 6).
В III действии Гарпагон готовится к визиту Марианы, давая распоряжения домашним и слугам, как поэкономнее провести званый ужин. Клеант и Валер ни в чем ему не перечат. Гарпагон в восторге от цитирования Валером древней мудрости «Есть надо для того, чтобы жить, а жить не для того, чтобы есть», но бьет повара Жака, осмелившегося честно ответить на вопрос, что о нем говорят: «А как честят-то вас — скаред, жмот, сквалыга, жадина и лихоимец!» (Акт III, явл. 5). Жак делает вывод: «Вот и говори тут правду! Ну ее ко всем чертям! Невыгодное дело» (Акт III, явл. 6). Появившаяся Мариана признается Фрозине, что хотя и согласна на брак с Гарпагоном, но ей по душе некий молодой человек, о котором она ничего не знает. Расчет на то, что Гарпагон вовремя умрет, хотя эта мысль и неприятна Мариане: «Как же это! Ждать и желать чьей-нибудь кончины, чтобы стать счастливой! А еще смерть возьмет да и обманет!», на что Фрозина отвечает: «Полно! Вы идете замуж только с тем условием, чтобы старик поскорее оставил вас молодой вдовой. Так и надо записать в брачном договоре. Если не помрет через три месяца, это с его стороны просто нахальство будет!» (Акт III, явл. 8). Вся следующая сцена, в которой Мариана узнает в Клеанте полюбившегося ей молодого человека, построена на эзоповом языке, и Гарпагон, слыша диалог Клеанта и Марианы, не подозревает, что они объясняются в любви. Но существенней то, что для этого объяснения молодым героям приходится прибегать к всевозможным уловкам.
В IV действии Гарпагон, демонстрируя наблюдательность и хитрость, быстро узнает от Клеанта о его любви к Мариане и изгоняет из дому, проклиная и лишая наследства («Какие щедрые отцовские дары!» — с горечью восклицает Клеант — Акт IV, явл. 5). IV действие обычно кульминационное, и зритель настраивается на то, что в центре произведения — соперничество отца и сына в любви к Мариане. Но буквально под занавес Лафлеш сообщает Клеанту, только что проклятому отцом, что похитил кубышку с деньгами Гарпагона. Действие заканчивается обращенным к зрителям знаменитым монологом Гарпагона, обнаружившим пропажу: «Воры! Воры! Держите вора! Грабителя! Убийцу! Гром небесный, порази преступника! Все погибло! Убили, зарезали, деньги у меня украли! Кто украл? Куда он делся? Где спрятался? Как его найти? Куда бежать? Или не надо бежать? Не там ли он? Не здесь ли? Кто это? Стой! (Хватает себя за руку.) Отдай мою казну, мерзавец! Ах, да это я сам! В голове мутится. (...) Помилосердствуйте! Если что слыхали, знаете о воре, умоляю — не таите, скажите мне. Может быть, он меж вами прячется? Что это они так смотрят на меня? И все смеются. А-а, вот вы как! Сообщники! Вместе с ним воровали! Скорее за полицией, за комиссаром, за приставами, судьями! Всех пытать, на виселицу вздернуть! Эй, палача сюда! Всех перевешаю, а если денег не найду, повешусь сам!» (Акт IV, явл. 7).
Скупость возобладала над всеми другими чувствами. Мольер показывает, как опасен порок Гарпагона, как страшна власть денег. Ведь нравственные устои молодых героев комедии тоже расшатались. Валер, чтобы добиться руки Элизы, пристраивается к Гарпагону в управляющие и дурачит его изо всех сил, прекрасно понимая, что это безнравственно, но оправдывая себя: «Хочешь или не хочешь, а приноравливайся к нужным людям. И если невозможно без лести войти к ним в милость, виноват не тот, кто льстит, а тот, кто любит лесть» (Акт I, явл. 1). Мариана готова стать женой Гарпагона, потому что рассчитывает на скорую смерть старика. Клеант ждет смерти отца и участвует в похищении у него шкатулки с деньгами. Власть денег столь велика, что распутать возникший клубок противоречий могут только деньги. Мольер вводит мотив тайны рождения героев, который получит в XVIII веке очень широкое распространение в драматургии. Оказывается, что Валер и Мариана — дети Ансельма, настоящее имя которого — Томазо д'Альбурчи. Этот неаполитанский аристократ потерял свою семью во время кораблекрушения и вот через много лет он находит сына и дочь, которые и не подозревали о том, что они родственники. Теперь Мариане не надо искать богатого жениха, а Валер может взять Элизу и без приданого. Клеант обещает Гарпагону вернуть шкатулку с деньгами, если тот согласится на его брак с Марианой. Гарпагон соглашается, ставя только одно дополнительное условие: к свадьбе ему должны пошить новый кафтан. Все рады, рад и Гарпагон: «А я пойду полюбуюсь на мою милую шкатулку!» (Акт V, явл. 6) — это последние слова комедии.
Комическое в «Скупом» все менее носит карнавальный характер, все более сатирический (отмечено М. М. Бахтиным), что делает комедию вершиной мольеровской сатиры (наряду с «Тартюфом»). В образе Гарпагона с особой ясностью сказался классицистический подход к характеру, в котором многообразие уступает единству, индивидуальное — обобщенно-типичному. Сравнивая героев Шекспира и Мольера, А. С. Пушкин писал: «Лица, созданные Шекспиром, не суть, как у Мольера, типы такой-то страсти, такого-то порока, но существа живые, исполненные многих страстей, многих пороков; обстоятельства развивают перед зрителем их разнообразные и многосторонние характеры. У Мольера скупой скуп, и только...» («Table-Talk»). Однако мольеровский подход к изображению характера дает очень большой художественный эффект. Его характеры столь значительны, что их имена становятся нарицательными. Нарицательным стало и имя Гарпагона для обозначения страсти к накопительству и предельной скупости (первый известный случай такого употребления относится к 1721 г.).
Ср., например, монолог Евклиона с приведенным выше монологом Гарпагона: «Я пропал! Я погиб! Я убит. Ой, куда / Мне бежать и куда не бежать? Стой, держи! / Кто? Кого? Я не знаю, не вижу, я слеп! / Но куда мне идти? Где же я? Кто же я? / Не могу я понять! Помогите, молю. / Укажите того, кто ее утащил! (...) Это что? Вы смеетесь? Всех вас знаю я. / Большинство из вас — воры, сомнения нет» (Акт IV, сц. 9; пер. А. В. Артюшкова). Однако сюжет во многом трансформирован, при этом Мольер использует сюжетные ходы итальянской комедии масок, опыт своих ранних произведений. Есть в «Скупом» отсылки к Рабле и другим источникам. Очевидно значительное влияние на образ итальянской маски Панталоне, старика- купца, у которого скупость сочетается с желанием поволочиться за женщинами несмотря на постоянные неудачи на любовном фронте.
Образ скупого популярен в мировой литературе (Евклион Плавта, Шейлок Шекспира и т.д.), но особую значимость он приобрел после комедии Мольера. На этот сюжет были написаны комические оперы «Скупой» Джузеппе Сарти (Венеция, 1777), Джованни Симоне Маира (Венеция, 1799), Фернанда Орланди (Болонья, 1801), Эдмона Малерба (Париж, 1907), известна музыка к произведению, созданная Гайдном (1802).
Текст: Мольер Ж. Б. Собр. соч.: В 2 т. М., 1957. Т. 2.