Дополнительный материал к занятию 6
ПРЕДРОМАНТИЗМ
Отдельные романтические тенденции существовали на протяжении веков. Не случайно романтики часто ссылались на средневековое искусство, на искусство барокко как на своего рода прообраз романтизма. Непосредственным предшественником романтического искусства, уже во многом с ним сходным, был предромантизм. Он возникает почти одновременно с Просвещением как оппозиция просветительскому рационалистическому духу. Предромантики не создали законченной художественной системы, поэтому предромантизм не стал направлением в художественной культуре Европы и Америки. Это переходное явление, в котором все черты раскрываются в динамике и становлении. Отсутствие законченности, завершенности в предромантизме объясняет, почему исследователи так настороженно относятся к термину «предромантизм» или вовсе его отвергают. Существует и противоположная тенденция, представленная, например, в трудах известного французского исследователя Поля Ван Тигема, в которых предромантизм рассматривается не как определенное художественное течение, а как целая эпоха между классицизмом и романтизмом.
Предромантизм получил особенно яркое выражение в Англии XVIII века, где раньше, чем в других странах, обозначились противоречия постреволюционного уклада жизни. В 1756 г. здесь появляется первая «трагедия рока» — «Дуглас» Д. Хоума, в 1765 г. — первый «готический роман» — «Замок Отранто» X. Уолпола, за которым последовали романы Бекфорда, Льюиса. Во Франции предромантизм проявился в произведениях Ж. Казота, также написавшего «готический роман» — «Влюбленный дьявол» (1772), в деятельности Г. Пиксерекура, Л. Ш. Кенье, Ж. Г. А. Кювелье де Три — авторов многочисленных мелодрам.
Для предромантиков очень характерно обращение к мистификациям, самая известная из них — «Поэмы Оссиана» Д. Макферсона. В мистификациях предромантиков не было какого-то озорства, напротив, новые идеи они хотели представить уже давно существовавшими; вместе с тем ими руководило пробуждающееся историческое самосознание, в мистификациях воплотился интерес к народному творчеству, и здесь предромантики особенно близко подходят к романтизму.
Выдающуюся роль в становлении нового литературного течения — предромантизма сыграл Жан-Жак Руссо. Особенно ярко предромантические мотивы звучат в его автобиографической книге «Исповедь». Предромантизм в целом носит антипросветительский характер. Но ни Руссо, ни его последователь Мерсье не порывают с Просвещением, хотя отдаляются от энциклопедистов и спорят с ними по ряду принципиальных вопросов. Сентиментализм особенно близок к предромантизму, но их не следует смешивать. Сентименталисты остаются просветителями. Заменяя культ Разума культом Чувства, они говорят о просвещенном чувстве. Это чувство гармонично, облагорожено высшими мотивами.
Руссоизация ярко проявилась как во французской литературе (например, в творчестве Мерсье), так и в литературе других стран (особенно показательно в этом отношении творчество немецких штюрмеров — представителей «Бури и натиска»).
Еще одна предромантическая тенденция, получившая очень широкое распространение, — «шекспиризация», которая понимается не только как формирование культа Шекспира, но и как стремление к свободе художника от нормативной эстетики классицизма. Культ Шекспира наиболее полно воплощал предромантическую теорию «гения» как творца литературных шедевров.
В 1770-е годы происходит переоценка творчества Шекспира в Германии под влиянием статьи И.-В. Гёте «Ко дню Шекспира» (1771) и трактата И.-Г. Гердера «Шекспир» (1771, опубл. в 1773 г.), которые знаменовали утверждение культа Шекспира. «Шекспиризация» приобретает все более широкий масштаб воздействия на литературный процесс, она отражается в выборе сюжетов (из средневековой истории, легендарный, фантастический — «готический»), его героической трактовке, в раскрытии истории через образ всесильного времени, роковой судьбы (дидактическое понимание истории отходит на второй план), в стремлении от единства к многообразию (прежде всего в изображении характера), от гармоничности и статики к дисгармонии, контрастам, движению, развитию, от приоритета логического высказывания к эмоциональной непоследовательности, к живописности, к возрождению композиционных и жанровых принципов шекспировской драматургии. В более широком смысле «шекспиризация» выражалась в новой концепции поэта как «гения», а также в стремлении к художественному синтезу в противоположность аналитизму картезианского рационализма.
в Германии. Его название взято из драмы «Буря и натиск» видного представителя этого движения Ф. М. Клингера. От немецкого названия («Sturm und Drang») происходит термин «штюрмеры», обозначающий сторонников движения. Другое традиционное их наименование — «бурные гении». Штюрмеры предпочитали драматургические жанры драматургии (молодые Гёте и Шиллер, Ф. М. Клингер, Я. М. Р. Ленц, Г. Л. Вагнер и др.). К штюрмерам примыкали некоторые поэты, в частности объединение «Союз рощи» (или «Геттингенская роща», «Геттингенское объединение поэтов»), куда входили И. Г. Фосс, братья К. и Л. Штольберги и др. Самый выдающийся памятник прозы штюрмеров — «Страдания юного Вертера» Гёте (1774), лирический роман в письмах, принесший молодому автору всеевропейскую известность. Штюрмеры признают Гёте своим вождем.
где он подробно описывает не столько события, сколько свои чувства, и дополнение «От издателя к читателю».
Вертер, тонкий и нервный юноша, болезненно переносит свое одиночество и обывательский уклад жизни. Его любовь к Шарлотте приносит ему на некоторое время ощущение счастья, но потом самые тяжелые переживания. Лотта хорошо относится к Вертеру, но у нее есть жених Альберт, человек благородный, разумный и деликатный, с которым она решила соединить свою жизнь. Страсть Вертера приобретает болезненный характер, он то безудержно веселится, то впадает в меланхолию, то полон ревности, то раскаяния. Из раздела «От издателя к читателю» мы узнаем, что в минуту отчаяния Вертер застрелился. Шарлотта и Альберт тяжело пережили эту смерть. Вертера похоронили в том месте, которое он сам указал, недалеко от города.
Гете делает в романе важное открытие, имевшее существенные последствия для дальнейшего развития литературы, прежде всего для романтизма и реализма. Его герой Вертер предстает одновременно и как определенный социотип (юноша, который из-за низкого происхождения не может занять место, достойное его талантов), и как психотип (человек с маниакально-депрессивными расстройствами, свойственными и самому Гёте, поэтому необычайно точно воспроизведенными). Второе оказывается важнее первого, поэтому реакция Вертера на внешние события неадекватна, неприятности превращаются в его сознании в катастрофы. Герой не может адаптироваться в своей жизненной среде, становится несносным. Если безумие шекспировских героев носит временный характер и порождено открытием ими истинного лица мира, безумие Дон Кихота — скорее литературный прием, то болезнь Вертера — нечто совершенно иное: литературе стал интересен больной герой, неврастеник, психопат, параноик. Не случайно после публикации романа по Европе прокатилась волна самоубийств, которая унесла не меньше жизней, чем настоящая война. «Болезнь ума» станет модной, ей отдадут дань романтики, немецкий романтик Новалис воскликнет: «Поэт должен быть болен». Реалисты будут исследовать не только социотипы, но и психотипы. Болезненность психики героев станет, по существу, обязательной в литературе декаданса. Больной герой и больной писатель характерны и для ХХ века вплоть до наших дней.
Очевидно, это одно из следствий отхода от эстетики нормативности, развития принципов самовыражения и психологизма, разработки рецептивной эстетики, ориентирующейся на читательское восприятие: ведь социотипы устаревают, когда меняется историческая эпоха, в то время как психотипы интересны читателям всегда.