***
Книга Геррика «Геспериды» - одна из самых интересных и необычных стихотворных сборников в истории английской поэзии. Геррик как будто бы набросал в шкатулку (как ювелир) камни различной огранки, формы, стоимости. И все они лежат там перемешанные. Начиная читать книгу, мы как бы достаём по одному каждый их этих 1400 камней, среди которых есть бриллианты чистейшей воды и прекрасно обработанные рубины, изумруды, топазы, больших и малых каратов, сверкающие всеми своими гранями, в которых отражается созданный поэтом удивительный и разнообразный мир. В его шкатулке также найдутся аквамарины и нефриты, опалы и ониксы, хризолиты и бериллы. Но среди этого богатства можно встретить и простые кварциты, обычный хрусталь или даже бисер и стеклярус. В течение веков критики не считали «Геспериды» единым целом, а просто хаотичным сборником различных по характеру и темам стихотворений. Даже основоположник современной английской поэзии Томас Элиот, называя Геррика «малым поэтом», писал: "если говорить о поэзии Геррика, то в его стихах не существует какого-либо непрерывно осознаваемого замысла". ( T. S. Eliot, "What Is Minor Poetry?", in On Poetry and Poets (New York: Farrar, Straus, and Cudahy, 1957, pp. 34-51).
Однако современные исследователи творчества Геррика всё больше приходят к выводу, что «Геспериды» следует рассматривать во всей их полноте", поскольку Геррик сознательно придаёт им форму "традиционной книги эпиграмм", и считают, что поэзию Геррика «следует читать в тех границах, которые он сам очерчивает". (Ann Baynes Coiro, Robert Herrick's "Hesperides" and the Epigram Book Tradition (Baltimore: Johns Hopkins Univ. Press, 1988), pp. 3-4).
Внимательно изучая «Геспериды», мы можем увидеть, что Геррик серьёзный и значительный поэт, и характеризовать его творчество как «малое» совершенно неверно. «Геспериды» - это небольшая «энциклопедия» той эпохи, последовательно написанная и составленная книга, а не просто набор банальных и легкомысленных стихотворений. Очень многие из них наполнены тонкими рассуждениями, остроумными взглядами на мир и эмоционально окрашены. Немного есть поэтов, которые нуждаются в комментариях меньше, чем Геррик. Поэт сам является лучшим своим комментатором, прекрасно выразив свои мысли в своих стихах. Однако хочется несколько более подробно остановиться на его поэзии, чтобы понять место и значение Геррика в литературе Англии.
Геррика можно с полным правом назвать наследником ренессансных традиций в английской поэзии. У него много как прямых обращений к стихам его старших собратьев по перу, так и просто литературных аллюзий или использование похожих тем, но уже в другой аранжировке. Геррик никогда не был «петраркианцем», как многие поэты конца «елизаветинской» эпохи. Платонические чувства, чрезмерное восхваление своей возлюбленной, чересчур изощрённые метафоры были также чужды ему, как чужды они были и Джону Донну. Но в стихотворении Геррика «К Филлис, люби меня и будь со мной» мы всё же видим повторение сюжета и образов сладкозвучных строк «Страстно влюблённого пастушка к своей возлюбленной» Кристофера Марло, чьи пасторальные описания чувств и природы, лёгкость и изящество стиха перешли в прелестный герриковский стих, передающий непосредственность и обаяние оригинала. Вот одно из самых известных стихотворений Геррика - «Спелые вишни», которое входит почти во все хрестоматии.
Вишни спелы, вишни спелы! Покупай, приятель, смело. Если спросишь, где растёт Этот сочный, сладкий плод, Я отвечу, там, где зыбки Губы Юлии в улыбке. Чудо-остров, вишни тут Круглый год в садах цветут. (Перевод А. Лукьянова)
В этой классической миниатюре поэта, однако, можно услышать отзвуки шедевра Томаса Кэмпиона «Лицо любимой – дивный сад».
Лицо любимой – дивный Сад В благоуханье Роз и Лилий, Где Вишни Спелые горят На райском древе изобилья. Сорвать их - страшная беда. Пока не скажут сами - да! (Перевод А. Лукьянова)
«Елизаветинская» идилличность, ярко проявившаяся и в «Аркадии» Сидни, и «Пастушеском календаре» Спенсера, и у того же Марло, затронула поэтические струны Геррика, но не нашла отзвука у поэтов-кавалеров. Их изящные стихи были чужды восхвалению «майского дерева», подготовке «рождественского полена» и описанию народных верований в колдуний и ведьм. В тоже время Геррик считается самым классическим из всех английских лириков, и этим он обязан замечательному драматургу и поэту Бену Джонсону, которого называет в стихах своим покровителем и самым лучшим другом. Среди поэтов конца века Елизаветы и начала века Стюартов, Джонсон был лучшим знатоком античности, и многие его стихотворения представляют собой вариации на темы древнегреческих и римских авторов. Знаменитые сборники Джонсона: «Эпиграммы», «Лес» (1616) и посмертные «Подлески» (1641) представляют собой образцы, замечательные в отношении мастерства, и содержащие основные поэтические формы, на которые мы можем разделить «Геспериды»: изящная любовная песня, прославление пиров и остроумия, восхваление друзей и эпиграмма, как она понималась в то время.
«катулловы» песни к Лесбии, иногда с достаточно прозрачными аллюзиями к страстным и ярким строфам «веронского лирика». Зато в своих посланиях, одах, описаниях сельской жизни, стихах о поэтическом бессмертии – «сын Бена» следует своему любимому Горацию, чья поэзия стала источником многих стихотворений Геррика. В них мы видим не только тематическую близость, но и встречаем прямые цитаты из од и посланий выдающегося поэта эпохи Августа. А одна из самых ярких и высокохудожественных од Геррика - «Его Возраст», обращённая к «его близкому другу» Джону Уиксу, является самой «горацианской» во всей английской литературе. (The Cambridge History of English and American Literature, Vol. 7. Cavalier and Puritan, Chapter I. Cavalier Lyrists, § 6. Hesperides).
Большое влияние на Геррика своими песнями, прославляющими любовь, вино и радость, оказал Анакреонт. Геррик делал переводы или переложения анакреонтических од о Купидоне, очень популярных в ту эпоху, увенчанный венком из роз, читал на дружеских пирушках другим «сыновьям Бена» свои «Песни к Вакху» и писал в подражание певцу прекрасной лесбосски,
Чтобы чувствовать вольно - Пью пьянящее вино; Чтоб влюбиться заодно – Пью игристое вино; Дев желаю я грешно – Пью горячее вино; На столе еды полно – Пью искристое вино; Чахну, коль вдали оно – Ароматное вино. (Пер. А. Лукьянова)
«Его хозяйство, или богатая собственность», «Его жизнь в деревне» Геррик наслаждается своим уединением, тихой сельской жизнью, доволен тем немногим, что послала ему судьба, хотя в других строках, как мы уже говорили, он жалуется на своё полное скуки утомительное пребывание в Дэвоншире.
Но где бы ни вдохновлялся Геррик, то ли в лондонской таверне «Собака», то ли в скромном домике Дин Прайора, он вносит в свои творения могущественных богов-олимпийцев, прелестных нимф и похотливых сатиров, знаменитостей Греции и Рима, поёт гимны Венере и Юноне, поклоняется домашним божествам – Ларам и Пенатам. Можно сказать, что в Геррике больше чувствуется римский жрец, чем христианский священник. И, несмотря на своё обращение к Господу о прощении за свой «некрещёный стих», Геррик в то же время - самый языческий английский поэт той эпохи. Единственный из лириков эпохи Стюартов, Геррик не выказывал пиетета метафизической сложности поэзии Донна, его барочному, подчас вычурному стилю и «непричёсанной» технике. Ясность, точность, чёткую структуру своих стихотворений Геррик воспринял исключительно у Джонсона, однако наполнил их юношеской непосредственностью, остроумием, тонким обаянием игры слов, намёков и необычностью метафор.
«джонсоновскую» стройность письма Геррик разбавляет новыми поэтическими средствами, несколько иными художественными принципами, в которых мы можем увидеть и элементы нарождающегося барокко, и стилевые решения эстетики маньеризма. Если классику можно назвать стандартом, то маньеризм - это то, что этот стандарт сознательно нарушает. Манерна «метафизическая поэзия» Воэна и Крэшо, несколько выспренние и заумные стихи которых наполнены разными «философскими тонкостями», сближающими самые отдалённые понятия. Как и в живописи Аньоло Бронзино, с его скрупулёзным изображений черт лица и мелочей одежды, или в картинах Якопо Понтормо, отходящего от классических форм Возрождения в сторону удлинённости фигур, иррациональной цветовой гаммы и трагизма переживаний.