Вирджиния Вулф (Virginia Woolf, 1882-1941)
Вирджиния Вулф - писатель, литературный критик, теоретик модернизма, родилась в семье известного литературоведа, философа и историка Лесли Стивена, человека радикальных взглядов и блестящей эрудиции; его перу принадлежат фундаментальные труды «История английской мысли в восемнадцатом веке» и знаменитый «Словарь национальных биографий». В доме Стивенов бывали выдающиеся писатели, ученые, художники. Его первой женой была дочь У. Теккерея. После ее смерти Стивен женился на вдове известного адвоката Джулии Дакворс. Среди четверых детей от этого брака третьим ребенком была Вирджиния, отличавшаяся с детства повышенной чувствительностью, большой восприимчивостью и хрупким здоровьем. Она получила домашнее образование, проведя детство и юность среди книг богатейшей библиотеки отца, в атмосфере культурных интересов и литературных знакомств.
В 1904 г. после смерти отца его дети - Тоби, Адриан, Ванесса и Вирджиния - переселились в один из центральных районов Лондона - Блумсбери. Здесь, в доме на Гордон-Сквер, невдалеке от Британского музея, начинается новый период в их жизни, связанный с возникновением в 1906 г. группы «Блумсбери», объединявшей молодых людей, чьи интересы связаны с искусством. Сюда входили писатели Литтон Стрэчи и Э. М. Форстер, искусствовед Роджер Фрай, художник Клайв Белл, ставший вскоре мужем Ванессы, журналист Леонард Вулф - будущий муж Вирджинии, а также и некоторые другие выпускники и студенты Кембриджа. Центром группы была семья Стивенов, а ее душой -Вирджиния. Еженедельные встречи блумсберийцев выливались в продолжительные и горячие споры об искусстве, о путях его развития в современную эпоху. Все были единодушны в своем взгляде на искусство как самую важную сторону жизни общества и высшее проявление возможностей человека, приветствовали новые художественные открытия и свято верили в то, что искусство -необходимое условие существования цивилизации.
«Principia Ethica» («Основы этики», 1903), в которой проникновение в сущность прекрасного и установление гармоничных взаимоотношений между людьми провозглашаются важнейшими жизненными принципами, были восприняты ими как откровение.
«Блумсбери» решительно отвергали столь характерные для викторианской эпохи лицемерие, притворную стыдливость, многословие и напыщенность. Титулы и официальные знаки отличия были преданы в их среде осмеянию. В человеке ценились искренность, непосредственность, способность тонко реагировать на окружающее, непредвзятость суждений, умение понимать и ценить прекрасное, свободно и просто излагать свое мнение в беседе, обосновывать его в дискуссии. Блумсберийцы бросали вызов вульгарности, меркантилизму и ограниченности. Решительно осуждая утилитарный подход к жизни, они были склонны смотреть на себя как на избранных; служение искусству рассматривалось ими как своего рода священный ритуал, а упреки в элитарности не принимались ими во внимание, ибо в определении «высоколобые», как их нередко называли в критике и литературной среде, для них скрывался особый смысл: этим словом сами они обозначали человека, который, по словам Вулф, отличается высоким уровнем интеллекта и способностей, живет в постоянных творческих исканиях; для него идея важнее жизненного благополучия. К «высоколобым» Вулф относит Шекспира и Диккенса, Байрона и Шелли, Скотта и Китса, Флобера и Генри Джеймса.
В 1910 г. в среде блумсберийцев появился Р. Фрай, сыгравший важную роль в культурной жизни Англии тех лет. Он содействовал организации в Лондоне выставок картин французских импрессионистов и постимпрессионистов (1910 и 1912 гг.). Появление в выставочных залах британской столицы полотен Манэ и Матисса, Ван-Гога и Сезанна было воспринято как дерзкий вызов общепринятым вкусам. Лишь небольшая часть публики восприняла их искусство как явление значительное и принципиально новое. Среди тех, кто приветствовал импрессионистов, была и Вулф. Неслучайно именно 1910 год она назвала рубежом, обозначившим «изменения в английском характере». Картины Манэ и Сезанна она восприняла как откровения не только в живописи, но и в других видах искусства. Импрессионизм присущ прозе и самой Вулф.
В 1912 г. Вирджиния Стивен стала женой Леонарда Вулфа, хорошо известного в те годы своими статьями по вопросам колониальной политики Британской империи. Он был выпускником Кембриджа, провел семь лет на Цейлоне. Впечатления этих лет отразились в его книге «Деревня в джунглях». В доме супругов Вулф установилась творческая атмосфера, плодотворная для каждого из них. Круг друзей пополнился: в гостиной Вулф бывали поэты и писатели Т. Элиот, Д. Г. Лоуренс, Э. Бауэн, С. Спендер, знаток античности Г. Дикинсон. Остроумная, общительная, живо всем интересовавшаяся Вулф всегда была в центре, притягивала собеседников. В 1917 г. супруги Вулф основали издательство «Хогарт-Пресс». Большая доля обязанностей, связанных с его деятельностью, выполнялась самой Вулф.
«Гардиан» с рецензией; затем ее критические статьи стали появляться на страницах литературного приложения к газете «Тайме». Критиком и обозревателем этого издания она оставалась на протяжении тридцати лет. В 1915 г. вышел ее первый роман «Путешествие вовне» (The Voyage Out). Она работала над ним семь лет. Это было началом ее пути романиста, смело заявившего о своем стремлении к эксперименту, к поиску новых путей в художественной прозе. Весьма ощутимо воздействие на Вулф философии А. Бергсона и творчества М. Пруста.
Свои взгляды на литературу, задачи романиста и принципы художественной изобразительности Вулф изложила в статьях «Современная художественная проза» (Modern Fiction, 1919) и «Мистер Беннетт и миссис Браун» (Mr. Bennett and Mrs. Brown, 1924), ставших ее эстетическими манифестами. Вулф выступила убежденной противницей писателей старшего поколения - Уэллса, Голсуорси и Беннетта, которых она назвала «материалистами», поскольку их интересует «не душа, а плоть» и «они расходуют свое незаурядное мастерство и прилежание, пытаясь сделать тривиальное и преходящее истинным и вечным»; она противопоставила им «спиритуалистов» - Джойса, Лоуренса и Элиота, стремящихся «приблизиться к жизни и сохранить более искренне и точно то, что интересует их и движет ими».
«спиритуалистам» Вулф относила и себя. Для нее искусство - это мир эмоций, воображения, бесконечных ассоциаций, это умение передать мгновенное впечатление, бег времени, разнообразие ощущений; передать реальность - значит раскрыть мир чувств, заставить читателя проникнуться настроениями героев, автора, увидеть, как и они, игру света, услышать симфонию звуков, ощутить дуновение ветра. Каждое произведение Вулф - художественный эксперимент. В «текучей прозе» она передает движение времени, чувств, восприятие жизни в детстве, в юности, в старости; намечает контуры параллельно развивающихся судеб людей, в какой-то момент переплетающихся, а потом вновь расходящихся.
Запечатлеть в одном мгновении суть бытия - вот что особенно важно для Вулф. Психологизм ее прозы изящен и тонок, его рисунок прихотлив. Вулф интересует не развитие событий, а движение сознания, эмоций ц чувств. Фиксация динамики их виртуозна, увлекательна в своем многообразии. «Она грезит, делает предположения, вызывает видения, но она не создает фабулу и сюжет, и может ли она создавать характеры?» - спрашивает современник и почитатель таланта Вулф писатель Э. М. Форстер. В своей лекции о Вулф он отмечал: «Она любила вбирать в себя краски, звуки, запахи, пропускала их через свое сознание, где они переплетались с ее мыслями и воспоминаниями, а затем снова извлекала их на свет, водя пером по бумаге... Так самозабвенно, как она, умели или хотя бы стремились писать немногие... Она полностью владела своим сложным мастерством». Вулф умела писать серьезно и шутливо, она погружалась в творимую ею иллюзию, не выпуская ее структуру из-под своего контроля.
«Путешествие вовне», «Ночь и день» (Night and Day, 1919), рассказы, составляющие сборник «Понедельник и четверг» (Monday and Thursday, 1921) и роман «Комната Джейкоба» (Jacob's Room, 1922), во многом ставший итогом ранних исканий писательницы, синтезирующий особенности ее импрессионистического стиля и открывающий перспективы дальнейшего развития.
Второй период относится к середине 20-х годов и включает романы «Миссис Деллоуэй» (Mrs. Delloway, 1925) и «На маяк» (То the Lighthouse, 1927), являющийся вершиной творчества Вулф.
В третий (1928-1941) созданы «Орландо» (Orlando, 1928), «Волны» (The Waves, 1931), «Годы» (The Years, 1937) и «Между актами» (Between the Acts, 1941). На протяжении всей жизни Вулф писала рассказы, эссе, рецензии и статьи о литературе, живописи, выступала по проблемам женской эмансипации. Признанием пользовались ее сборники «Рядовой читатель» (The Common Reader, 1925; 1932), отстаивающая права женщин работа «Своя комната» (А Room of One's Own, 1928). В «Своей комнате» Вулф обращается к всегда глубоко волновавшим ее вопросам о месте женщины в семье и обществе, о ее роли в воспитании детей, о присущем ей своеобразии мировосприятия и о проблемах взаимоотношения современных мужчин и женщин.
Критическое наследие Вулф отмечено неповторимым обаянием ее утонченной личности, проникновенной силой таланта и широтой эрудиции, проявившихся в глубине и оригинальности суждений об искусстве предшественников и современников (статьи о Дефо, Остен, Скотте, Диккенсе, сестрах Бронте, Д. Г. Лоуренсе, Монтескье, Прусте), статья о многообразии романных форм «Разновидности романа» (Phases of Fiction, 1929) и многое другое.
«Самые элементарные замечания о современной художественной прозе, - писала Вулф в статье "Современная художественная проза", - вряд ли могут обойтись без упоминания о русском влиянии»; писать о литературе, «не учитывая русской, значит попусту тратить время. Если мы хотим понять человеческую душу и сердце, где еще мы найдем их изображенными с такой глубиной?»[8]. В каждом большом русском писателе Вулф находила черты святого. Она говорит об «извечной печали и тоске» как основных мотивах их творчества. Ее восхищает жизненность рассказов Чехова, его умение в обыденном и простом видеть большое и вечное. Романы Достоевского захватывают «стихией чувств». Вулф называет их «бурлящей пучиной», поглощающей всякого, кто погружается в них; это «со страшной силой несущиеся вихри, бушующий смерч, который увлекает вас... мы захвачены, увлечены этим вихрем, ослеплены, у нас перехватывает дыхание, нас наполняет головокружительный восторг. Со времен Шекспира не было ничего столь потрясающего». Величайшим романистом Вулф считает Л. Толстого. «Да и как же иначе мы можем назвать автора "Войны и мира"?», - спрашивает она в статье «Русская точка зрения» (The Russian Point of View).
Толстой, в отличие от Достоевского, идет «не от внутреннего к внешнему, а от внешнего к внутреннему»; в его произведениях «преобладает жизнь, в то время как у Достоевского над всем остальным преобладает душа». Герои Толстого, считает Вулф, живут в нашем сознании как некогда виденные нами люди; «мы знаем не только о том, как любят его герои, и не только об их взглядах на политику и бессмертие души, мы знаем, как они чихают и кашляют»[9]. В романах Толстого «все удивительно ясно и абсолютно точно». Вулф отмечает присущее героям Толстого нравственное беспокойство, постоянное стремление до конца разобраться в вопросах о смысле и назначении жизни.
Когда в печати появился роман Вулф «Путешествие вовне», Литтон Стрэчи назвал его «совершенно не викторианским». Блумсберийцы приветствовали его как смелый разрыв с традициями, что проявилось, по их мнению, в явном преобладании «духовного» начала над «материальным», в нетрадиционном использовании возможностей «воспитательного романа» (отсутствие развернутых описаний, отказ от панорамного изображения, внимание к передаче чувств, явно превосходящее интерес к динамике сюжета). История молодой героини Рэйчел Уинрейс, отправляющейся в свое первое путешествие, во время которого она знакомится с жизнью, переживает свою первую любовь, а затем внезапно умирает от тропической лихорадки, намечена в романе пунктирно. Окно в мир лишь приоткрывается перед героиней.
В «Комнате Джейкоба» реализован замысел передать бесконечный поток тех мельчайших частиц («атомов»), которые «бомбардируют» сознание человека, составляя круг его представлений о жизни. Жизнь Джейкоба Флендерса запечатлена в цепи эпизодов; сменяются кадры: детство, отрочество, юность. Морской берег, где играет маленький мальчик, тихая ласка матери, склонившейся над его кроваткой; студенческая пора в Кембридже; самостоятельная жизнь в Лондоне; любовь; путешествие по Франции и Греции. В финале - опустевшая комната, покрытые пылью вещи. Беглое упоминание о гибели Джейкоба на войне. А за окном продолжается жизнь. Движение времени бесконечно.
«Миссис Деллоуэй» Вулф создавала с ориентацией на Джойса, увлеченная замыслом воспроизведения жизни в духе «Улисса». Сквозь призму одного дня передана жизнь героини и тех, чьи судьбы связаны с ней. В тексте романа фиксируются «моменты бытия», ограниченные временем (июньский день 1923 года) и пространством (район Уэст-Энда). В романе нет экспозиции, он начинается словами: «Миссис Деллоуэй сказала, что сама купит цветы». С этого момента читателя увлекает поток времени, движение которого фиксируют удары часов Биг Бена, магазинных часов на Оксфорд-стрит, а затем вновь колокол на башне Биг Бен. Всплывают картины прошлого, возникая в воспоминаниях Клариссы. Они проносятся в потоке ее сознания, их контуры обозначаются в разговорах, репликах. Временные пласты пересекаются, наплывают один на другой, в едином мгновении прошлое смыкается с настоящим. «"А помнишь озеро?" - спрашивает Кларисса у друга своей юности Питера Уолша, и голос у нее пресекся от чувства, из-за которого вдруг невпопад стукнуло сердце, перехватило горло и свело губы, когда она сказала "озеро". Ибо - сразу - она, девчонкой, бросала уткам хлебные крошки, стоя рядом с родителями, и взрослой женщиной шла к ним по берегу, шла и шла и несла на руках свою жизнь, и чем ближе к ним, эта жизнь разрасталась в руках, разбухала, пока не стала всей жизнью, и тогда она ее сложила к их ногам и сказала: "Вот что я из нее сделала, вот!" А что она сделала? В самом деле, что? Сидит и шьет сегодня рядом с Питером».
Параллельно с линией Клариссы развертывается трагическая судьба травмированного войной Септимуса Смита, которого миссис Деллоуэй не знает, как и он ее, но жизни их протекают в одних пространственно-временных пределах, и в какое-то мгновение пути их пересекаются. В то самое время, когда Кларисса совершает свою утреннюю прогулку по Лондону, она проходит мимо спящего на скамье в парке Смита. Одно мгновение. Его роль и место в множестве других мгновений бытия постепенно выявляются. Септимус Смит воплощает в себе скрытую, никому неведомую сторону натуры Клариссы. Самоубийство Смита освобождает Клариссу от навязчивой мысли о смерти. Разрывается круг одиночества. В финале романа звучит надежда, рожденная встречей Клариссы и Питера после долгих лет разлуки.
Ни в одном из предшествующих произведений Вулф сила эмоционального восприятия «переливов реальности» и мастерство их передачи не достигали таких высот, как в «Миссис Деллоуэй», и нигде осуждение существующего не звучало столь определенно. В связи с этим романом Вулф писала в своем дневнике: «Я хочу показать жизнь и смерть, разум и безумие, я хочу подвергнуть критике социальную систему и показать ее в действии... Я думаю, что это наиболее удовлетворительный из моих романов»[10]. Подобная самооценка - большая редкость для Вулф. К своим созданиям она всегда была настроена критически, мучилась от неуверенности в своих силах, страдала от постоянно преследовавших ее мыслей о том, что желанные цели оказались недостигнутыми. Это не раз приводило к нервным срывам, а подчас и к глубокой депрессии.
Эстетическая целостность присуща роману «На маяк», в котором импрессионизм письма, утрачивая фрагментарность, переливается в широкие философские обобщения и символику. Жизнь в ее временном истечении, поиски путей реализации творческих возможностей, заложенных в человеке, преодоление эгоцентризма, обретение цели - все это присутствует в потоке сознания персонажей. Достигается одновременность звучания их «голосов».
«Орландо», герой которого, начав свою жизнь в эпоху правления королевы Елизаветы, пережив затем XVIII и XIX столетия, предстает перед нами в заключительных главах романа в 20-е годы XX в., перевоплотившись из мужчины в женщину. Вулф ставит увлекающий ее эксперимент: передать изменение человеческой сущности в движении исторического времени.
оппозициями - добро-зло, свет-мрак, жизнь-смерть. Работая над романом «Волны», Вулф записала в дневнике: «Это должна быть абстрактная мистическая книга: пьеса-поэма»[11]. Создана универсальная картина бытия, обобщенный образ человека; обозначены контуры вселенной, то освещаемой солнцем, то погруженной во тьму. Среди бушующих стихий природы подобно мотылькам трепещут человеческие жизни. Первоначально Вулф хотела озаглавить этот роман «Мотыльки».
«Волны» состоят из девяти частей (периодов), соответствующих основным этапам человеческой жизни. Каждый период (кроме последнего) - это цепь монологов шести героев; последний период -монолог одного из них - Бернарда. Всем периодам предшествуют описания берега моря и разные периоды суток - от раннего утра к ночи. И по мере того как рассвет сменяется полднем, а день вечером, происходит и смена времен года: детство героев связано с весной, их молодость - с летом, а затем -сумерки и тьма ночи. Эта смена передает движение времени - от утра жизни - к ее закату, от весны и цветения - к увяданию и смерти. Описания (картины природы, написанные поэтической прозой) чередуются с элементами драматизации (монологи героев). Это и дало основание Вулф назвать свое произведение «пьесой-поэмой». По мере движения времени меняются мироощущение героев, их восприятие окружающего. В пору детства их радует и удивляет все: игра солнечных лучей на поверхности воды, пение птиц, шум моря. Они с восхищением и интересом рассматривают жука. А затем наступают школьные годы, когда каждому приходится войти в прежде неведомый мир. Звучат имена Шекспира, Катулла, Драйдена. Дети приобщаются к знаниям. И вот: «Мы уже кончили. Мы нигде. Мы мчимся на поезде по Англии... Она проносится за окном вагона». Что ожидает каждого? Поезд движется навстречу жизни. Солнце поднимается все выше. Волны набегают на берег, их шум усиливается. День приближается к закату.
Приходит известие о смерти Персиваля, стареют, ощущают свое одиночество, острее чувствуют печаль и горечь утрат Сьюзен, Рода, Бернард, Невиль, Джинни и Льюис. Иным выглядит теперь Лондон, иной представляется жизнь. Как вопль тоски и отчаяния звучат слова Джинни о том, что жизнь проносится, оставляя человека обессиленным и одиноким. Джинни размышляет об этом, стоя на платформе подземной дороги в самом центре Лондона. Над ней проносятся машины, над ее головой перекрещиваются магистрали цивилизации, тысячи колес находятся в движении, спешат люди, а она стоит, ощущая себя старой и одинокой. «О, жизнь, как я боюсь тебя!» - восклицает Рода. Лишь некоторым удается утвердить себя в жизни, испытать ее полноту. Сьюзен достигает этого благодаря материнству, Бернард - благодаря творчеству. Солнце опускается к горизонту. Нивы сжаты. Море темнеет. Шесть человек встречаются вновь. Печалью овеяна эта встреча, и перед каждым вопрос: «Что сделал ты из своей жизни?» Заключительный период состоит из монолога Бернарда, завершающегося словами о единоборстве Жизни и Смерти. Бернард бросает вызов смерти: «Несдавшийся и непобедимый, я вступаю в бой с тобой, о Смерть!» Патетический монолог Бернарда сменяется заключительной фразой романа: «Волны ударяются о берег». Берег безлюден.
«в противоположность Джойсу, утверждает Жизнь и верит в победу над Смертью»[12.] . Однако содержание романа и общая тональность его звучания не дают оснований для столь оптимистического заключения.
Роман «Годы» воспринимается в литературном контексте как своего рода параллель «Саге о Форсайтах» Голсуорси, хотя сама Вулф подчеркивала, что она отнюдь не стремится соревноваться с создателем «Саги». В романе «Годы» рассказывается о жизни нескольких поколений семьи Парджитер, начиная с 1880 года и до окончания первой мировой войны. Куда движется поток жизни? Куда несет он людей? Так что же дальше? Эти ключевые вопросы остаются без ответа. В романе «Годы» Вулф использует приемы, к которым она обращалась ранее: объединяет воедино «поток сознания» и элементы детализации, передает «мгновения бытия», представляет один день в жизни героя как микрокосм мира, воспроизводит прошлое в мгновении настоящего, бросает взгляд на настоящее сквозь призму прошлого.
«Между актами», в котором прошлое, настоящее и будущее Англии переданы в одном дне из жизни семьи фермера Руперта Хейнса. Э. М. Форстер определил этот роман как «действо, показывающее историю Англии от самых ее истоков, а под конец вовлекающее в свое течение и зрителей, с тем чтобы они историю продолжили. "Занавес поднялся" -такова заключительная фраза. Замысел чисто поэтический, текст большей частью стихотворный»[13].
В августе 1940 г. написана статья Вулф «Мысли о мире во время воздушного налета» (Thoughts on Peace in an Air Raid). Это было выступление политического характера. Вулф звала покончить с войнами, с гитлеризмом, с агрессией, со «стремлением властвовать и порабощать».
любимого племянника Джулиана Белла, отправившегося в составе интербригады на борьбу с силами фашизма, подорвали силы Вулф. Ее всегда слабое здоровье резко ухудшилось. Во многом это было связано и с неудовлетворенностью писательницы ее последними произведениями. Все это содействовало углублению нервной депрессии. В один из мартовских дней 1941 года Вулф ушла из своего загородного дома в Сассексе на прогулку и не вернулась. Ее тело было найдено в реке, куда она бросилась, наполнив карманы своего платья камнями.
Художественные искания и открытия Вулф обогатили психологическую прозу новейшего времени. Литературно-критическое наследие Вулф - органическая часть английской классики XX столетия.