7
Если передовые слои интеллигенции проникались социалистическими идеями, то консервативная часть ее оставалась верна либеральному католицизму Мандзони, которого не удалось убить ни Кардуччи, ни веристам. Глава этой романтической реакции на грани XIX—XX в. — Антонио Фогаццаро [1842—1911] (см.), основоположник идеалистического психологического романа в стиле Поля Бурже (см.). Но Фогаццаро сложнее своего французского собрата. Ученик Дзанелла, он стремится согласовать религию с передовыми научными, философскими и социальными теориями; религия для него — высшая надстройка над позитивным знанием. В концепции романов Фогаццаро есть дидактизм, утилитаризм, доктринерство в стиле рисорджименто, преобладающие подчас над искусством («Святой», 1905); чаще побеждает мастерство романиста-бытописателя буржуазных нравов. Так «Даниэле Кортис» [1885] и «Отживший мирок» [1896] имели успех не как католические, а как любовные романы. Несмотря на субъективизм стиля, Фогаццаро испытал воздействие веристов. Отсюда — его режионализм, склонность к пользованию диалектом, точность описаний, обилие аксессуаров и эпизодических персонажей. Но эти натуралистические приемы подчинены основной идеалистической концепции; они оттеняют внутреннюю жизнь героев, придают рельефность их фигурам. Фогаццаро — художник уходящего поместного дворянства, пытающегося примирить свою идеологию с буржуазной действительностью. Иная позиция — у Альфредо Ориани [р. 1852]. Этот оригинальный писатель прошел путь от социализма и атеизма к национализму и спиритуализму. Начав с веристских романов и очерков, изображавших ничтожество буржуазной Италии, он развернул в позднейших книгах («Политическая борьба в Италии», «Идеальное восстание») доктрину возрождения Италии на основе воинствующего национализма и империализма. В лице Ориони дворянская интеллигенция вступает в союз с капиталистической буржуазией и разрабатывает ее идеологию. Однако при жизни Ориони остался непонятым, и только фашисты вознесли его на пьедестал как своего предшественника. Сходный путь проделал также (но с большей художественной продуктивностью) крупнейший итальянский писатель эпохи господства буржуазии Габриэле д’Аннунцио [р. 1863] (см.). В своих ранних книгах стихов (дебютировал в 1879) и романах он — ненавистник буржуазного общества, демократии и социализма, ученик Ницше (см.), верящий в конечное торжество «благородной касты» над «грубым стадом». Его любимый образ — аристократ-индивидуалист, эгоист и аморалист, эпикуреец и эстет, носитель идеи красоты, любви и наслаждения, антипод прозаической трезвости, деловитости и погони за наживой, характерных для буржуа эпохи первоначального накопления. Однако итальянская буржуазия уже вышла в 90-х гг. XIX в. из этой стадии; потому при внешней антибуржуазности Аннунцио индивидуализм и гедонизм его отвечали потребностям капиталистической буржуазии. Антитрадиционность Аннунцио при всей его любви к прошлому, его блуждания от одной стилистической манеры к другой отражают отсутствие у нового класса закрепленного стиля. Аннунцио начинает с подражания Кардуччи (в стихах) и веристам (в прозе), переходит к увлечению Толстым и Достоевским, Гюго и Бодлером, Бурже, Гюисмансом, Уитменом. Но все эти влияния не уменьшают значения Аннунцио, которое — в его всеобъемлющем диллетантизме, стремлении отразить все разнообразие мыслей и чувствований своего времени. Стилистически Аннунцио — яркий представитель субъективного импрессионизма, он деформирует заимствованные мотивы и приемы, амплифицируя их, доводя до пароксизма, граничащего с безвкусием. Все это характерно для молодой итальянской буржуазии, проникнутой стремлением догнать и перегнать буржуазию более передовых капиталистических стран, подчинив ее своему влиянию. Эта задача удалась Аннунцио, к-рый действительно стал общеевропейским писателем. Но завоевав интернациональную славу, он стал добиваться славы национального поэта «Третьей Италии». По мере роста капиталистической экспансии итальянской буржуазии индивидуализм Аннунцио проникается общественными нотками, постепенно теряя свой эстетский покров. Аннунцио превращается в пророка итальянского империализма, проповедника идеи колониальной империи, певца морского могущества Италии, технического завоевания воздуха. Отсюда — прямой путь к его милитаристической пропаганде, военной авантюре в Фиуме и конечной солидаризации с фашизмом. Аннунцио перевел И. л. на подлинно современную платформу, способствовал изжитию академизма школы Кардуччи и подготовил почву футуризму (см.). Но эта новая тематика не сочеталась с адэкватной поэтической формой. Формальный пассеизм Аннунцио и был причиной вражды к нему футуристов. В последнее время он вернулся к мистицизму. Полная противоположность Аннунцио — Пасколи [1855—1912] (см.). Любимый ученик Кардуччи, виртуоз поэтической формы, писавший стихи на 4 иностранных языках, Пасколи ненавидит город и культуру, воспевает деревню, природу, домашнюю и трудовую жизнь, все незаметное, случайное, ускользающее от глаз торопливого наблюдателя. Все это, равно как и его концепция поэта-ребенка, готового всем восхищаться, характеризует его как поэта доиндустриального стиля, идеолога провинциальной мелкой буржуазии, продолжателя веристов и режионалистов. Хотя Пасколи пытался конкурировать с Кардуччи и Аннунцио, но слава его основана на интимной лирике, пропитанной гуманитарными, евангельски-«социалистическими» идеями. Та же мелкобуржуазная стихия — в романах и новеллах Пандзини [р. 1863], типичного представителя «Маленькой Италии», врага империализма, индустриализма и европеизма, бытописателя семейного очага и провинции. Лейтмотив Пандзини — неприятие буржуазной действительности, в которой царят право сильного и грубый расчет. Его любимый образ — беспомощный в практической жизни интеллигент-идеалист, к-рого ждут горькие разочарования. Грустная ирония, лежащая в основе его стиля, — антитеза объективной манере веристов. Этот субъективизм приводит к разработке особых жанров — «сентиментального путешествия», очерков, прерываемых описаниями и критическими размышлениями.
Начало XX в. отмечено в И. л. подъемом критической мысли. Во главе движения — выдающийся философ, историк и критик Бенедетто Кроче [р. 1866] (см.), сменивший Кардуччи в роли «властителя дум» итальянской интеллигенции. Сначала марксист, затем гегельянец, Кроче восстановил права эстетической критики, основанной на признании автономности искусства. Протестуя против пассивного историзма в критике, против сенсуализма, риторики и эгоцентризма в лит-ре, он с догматической прямолинейностью применял к оценке лит-ых произведений критерий интуитивизма и лиризма. Из учеников Кроче выделяются Борджезе [р. 1881], отстаивающий права интеллекта в лит-ре, и Тильгер [р. 1887], борющийся за современность, оригинальность и актуальность лит-ры. В тесной связи с Кроче находился журнал «La Voce» [1909—1915], разбивший узкие рамки национальной лит-ры, познакомивший Италию с рядом видных иностранных писателей, поставивший множество проблем политики, философии, эстетики и морали, боровшийся с бессодержательностью, эстетизмом, риторичностью. Погоня за искренностью и непосредственностью порождает вкус к автобиографизму, к жанру лит-ой исповеди, изложенной в отрывочной, фрагментарной форме. Здесь корни нового стиля — «фрагментизма», укрепившегося в И. л. после 1910. Сотрудниками «Voce» были Преццолини, Соффичи, Слатапер, Жайер; писал здесь и Муссолини. Но самая большая фигура, выдвинутая журналом, — Папини [р. 1881] (см.), воинствующий индивидуалист, непостоянный и колеблющийся, кидающийся от буддизма к атеизму, от анархизма к католицизму и фашизму. Между 1910 и 1920 он — кумир итальянской молодежи, обожавшей его за вечную неудовлетворенность и искания, за ненависть к буржуазной ограниченности, за любовь к парадоксам и крайнюю резкость в отрицаниях и инвективах. Все произведения Папини — автобиографичны. Его шедевр — «Конченый человек» [1912] — интеллектуальная автобиография, «драматическая история одного мозга», излагающая погоню за абсолютом, надежды и разочарования, бессилие достигнуть духовной цельности. Папини — выразитель настроений левого крыла мелкобуржуазной интеллигенции с ее повышенным интересом к духовной жизни и протестом против иссушающего капитализма. Социальная неустойчивость этой группы — причина ее идеологических шатаний. В поисках новых форм Папини вместе с Соффичи [р. 1879] бросается к футуризму, основывает журнал «Lacerba», но затем отходит от него и обращается к религии, воспринимая христианство как революционное учение («История Христа»). На этой стадии он — толстовец, непротивленец, пацифист, антинационалист. Последнее превращение его в фашиста лишний раз характеризует неустойчивость его общественного сознания; именно из таких интеллигентов рекрутирует свои «эскадроны» Муссолини.
«Voce» испытали почти все итальянские поэты XX в. Между 1905 и 1914 главная роль принадлежит группе так наз. «сумеречников» (crepuscolari), не имевшей единой платформы. Критика объединила этим названием поэтов разных дарований, сходившихся на презрении к риторике и классическим традициям, культе интимной, элегической лирики, на склонности к провинциализму и народной песне, освеженной приемами французского модернизма. Влияние миланской Scapigliatura, Стеккетти и Пасколи (в его семейных и деревенских стихах) сочетается у них с влиянием Лафорга и Жамма. «Сумеречники» склонны к автобиографизму, к-рый приводит к возрождению романтического индивидуализма, но без присущей последнему декоративной пышности и фразерства. Общий тон их поэзии минорный; болезненная тематика выражается в крайне утонченной форме. Крупнейший поэт группы Гвидо Гоццано [1883—1916] (см.) — типичный горожанин, играющий в любовь к деревне и провинции, эстетски смакующий вульгарные слова, хромающие ритмы, прозаические рифмы и вместе с тем культивирующий подобно Прусту игру ассоциаций и иллюзионизм восприятия. Подражатели Гоццано перенесли его манеру в прозу (Моретти) и в драму (Мартини). Вся эта поэзия, — продукт индивидуалистического распада мелкобуржуазной идеологии — находилась в разительном противоречии с ростом фабричной промышленности, с централистическими тенденциями крупного трестированного капитала, с возрастающим техницизмом капиталистического производства. Новый социально-экономический уклад властно требовал создания индустриального стиля, отображающего психоидеологию капиталистического общества высокой формации. Попытку оформления такого стиля впервые сделали футуристы, так как молодой итальянский капитализм был особенно преисполнен боевого задора, протестуя против характерного для Италии культа прошлого, традиционализма, пассеизма, музейщины. Глава итальянского футуризма — Маринетти [р. 1878] (см.) — колониальный итальянец, родом из Александрии, писавший одновременно на итальянском и французском яз. К нему примыкали Буцци [р. 1874], Фольгоре [р. 1888], Говони [р. 1884], Палаццески [р. 1885], Папини, Соффичи. Для большинства этих писателей футуризм был временной стадией; последовательный футурист — один Маринетти. Первый манифест футуризма появился в парижской газете «Фигаро» в 1909. Период его расцвета — 1913—1915 (журнал «Lacerba»). После войны орган футуристов — фашистский журнал «Impero» [с 1923]. Футуризм проявился почти исключительно в лирике. Он начал с обновления тематики на основе урбанизма, индустриализма, техницизма; прокламировал уничтожение «я» в литературе, то есть вытеснение человека и его психологии во имя утверждения вещей, динамических сил, движения. Новое содержание потребовало новой формы; начав с использования французского «свободного стиха», футуристы пришли к выработке динамического стиля, основанного на упразднении старого синтаксиса, отмене ряда грамматических категорий и знаков препинания, крайнем лаконизме, замене слов цифрами и т. п. Для Маринетти идеал поэтического стиля — стиль военных корреспондентов; таким стилем он написал «Zang-tumb-tumb» [1914]. И тематически и формально футуризм — поэзия развитого капитализма с присущей ему захватнической империалистической идеологией. Итальянские футуристы — поэты империалистической войны и хищнической политики фашистов (в 1919—1922 футуризм был официальной лит-рой боевого фашизма). Но носительница этого капиталистического стиля — мелкобуржуазная интеллигенция с ее анархо-индивидуалистической психологией. Отсюда — типичная для этой группы идеологическая неустойчивость, колебания между революцией и фашизмом. Отсюда же — идеалистическое, метафизическое миросозерцание, абстрагирующее категории капиталистического хозяйства, превращающее движение в эстетическое и этическое начало жизни, придавая культу скорости почти религиозный характер («божественная скорость»). Те же черты анархического индивидуализма — в языковой тактике футуристов, разрушающей веками сложившийся социально-практический опыт. Отсюда и быстрое банкротство итальянского футуризма, который сейчас уже почти не имеет приверженцев. На сцену футуризма пришел фрагментизм, представляющий разновидность импрессионизма. Глава направления — Соффичи, отколовшийся в 1915 от футуристов вместе с Папини, к-рый тоже оказал большое влияние на фрагментистов (Бернаскони, Аньолетти, Бойне, Кампана, Онофри, Саба, Линати и др.). Характерные черты стиля — отказ от сюжетности, фиксация мимолетных впечатлений и образов, мелькающих подобно кинокадрам. От импрессионизма Пандзини фрагментисты отличаются быстрым темпом монтажа фрагментов, на которых они не задерживаются для детального описания. Помимо стихотворений и лирической прозы фрагментисты разрабатывают также большие жанры (например плутовской роман Соффичи «Леммонио Борео», 1912), но тем же методом.