Маленький Скаррон
Маленький Скаррон, прозвавший себя сам безногим калекою, — это сын Поля Скаррона, советника Главной палаты, которого все звали Скаррон-Апостол, ибо на каждом шагу он цитировал св. Павла [328]. Этот старикан был завзятым чудаком, как это явствует из шутливого памфлета, написанного маленьким Скарроном на свою тещу; памфлет сей, быть может, самое лучшее, что он сделал в прозе.
Маленький Скаррон всегда питал склонность к поэзии, танцевал в балетах и отличался прекраснейшим нравом до той поры, пока некий шарлатан, взявшись излечить его от какой-то детской болезни, не дал ему снадобья, от которого у него отнялись все члены, кроме языка и еще кое-чего, что вам, должно быть, понятно; по крайней мере, из дальнейшего ясно, что этому вполне можно верить. С тех пор он сидит на стуле, укрытый сверху, и может двигать только пальцами, в которых держит палочку, чтобы иметь возможность почесываться; видом своим он на волокиту отнюдь не похож. Это не мешает ему то и дело отпускать шутки, хотя боли почти никогда его не покидают; следует, пожалуй, считать чудом нашего века, чтобы человек в подобном состоянии, к тому же еще и бедняк, мог так смеяться, как он.
Более того, этот человек еще и женился. Он говорил Жиро, которому передал свою пребенду [329] в Мансе: «Найдите мне женщину, которая бы дурно вела себя, дабы я мог называть ее шлюхой и она бы на это не обижалась». Жиро однажды ему указал на компаньонку матери г-жи де Лафайетт. У этой девицы был ребенок, и она так и не стала возбуждать дело против конюшего, который был его отцом; но Скаррон только рассмеялся в ответ. Впоследствии он составил договор о передаче Жиро своей пребенды и, собираясь поехать в Америку, где он надеялся поправить свое здоровье, женился на тринадцатилетней девочке, дочери одного из сыновей историка д'Обиньи (Чтобы взглянуть на Скаррона, ей приходилось сильно наклоняться и даже вставать на колени.) (этот д'Обиньи младший, сьер дю Сюрино, убил свою жену за распутство. Женившись против воли отца, он был лишен наследства; отплыл в Индию, и, я полагаю, дочь его родилась именно там).
Потом Скаррон изменил свои намерения. Это обошлось в три тысячи ливров, которые он вложил в торговую компанию; видя, что дела там идут плохо, он в Америку не поехал.
Однажды он сказал жене: «Прежде чем стать тем, что мы сейчас собою представляем, а мы представляем собою не бог весть что, и т. д.». У нее за душою не было ничего: ее кузены д'Обиньи жили на ее счет. Впоследствии Генеральный прокурор Фуке, который занимает также должность Суперинтенданта финансов, назначил Скаррону пенсию; этому человеку нравятся шуточные стихи.
При всей своей нищете Скаррон из дружбы поддерживал Селесту де Палезо, девицу из знатной семьи, которая проиграла процесс против Роже, сделавшего ей ребенка; Скаррон приютил ее у себя, пока она не удалилась в монастырь.
Скаррон говорил, что женился, дабы видеть людей, иначе, мол, никто бы его не навещал. И в самом деле, жена его со временем сделалась весьма приятной женщиной. Он говорил также, что, вступая в брак, надеялся изменить дарственную на свое имущество, которую он составил в пользу родителей; но, мол, для этого надобно, чтобы кто-то сделал ребенка его жене. Впоследствии он нашел способ вернуть себе целиком или частично состояние, завещанное родителям; у него имелась ферма близ Амбуаза; он говорит о ней г-ну Нюбле, стряпчему, человеку умному и честному, о котором упоминает в послании к покойному президенту де Белльевру: «Я с вами не знаком, но г-н Нюбле, qua non Catonior alter [330], наговорил мне о вас столько хорошего». Скаррон сказал Нюбле, что оценивает это наследственное владение в четыре тысячи экю, но что родители хотят дать за него только три тысячи. Нюбле ответил, что согласен ему помочь, но должен взглянуть на ферму. Он отправляется туда; во время вакаций ему говорят, что эта ферма стоит вполне пяти тысяч экю; он вписывает в контракт пять тысяч экю вместо четырех тысяч. Родители, которые хотели дать за нее только три тысячи, отобрали у Нюбле это владение по праву изъятия наследственного имущества.
Г-жа Скаррон отвечала тем, кто спрашивал у нее, почему она вышла замуж за этого человека: «Я предпочла выйти за него, нежели уйти в монастырь».
Она жила до этого у г-жи де Нейян, матери г-жи де Навай, которая хотя и приходилась ей родственницей, обирала ее до нитки. Старуха эта была так скупа, что на всю комнату ставилась одна жаровня: грелись, стоя вокруг нее. Скаррон, живший в том же. доме, предложил вносить ей какую-то сумму, дабы маленькая д'Обиньи могла стать монахиней; в конце концов он решил на ней жениться. И вот однажды он ей сказал: «Мадемуазель, я не желаю больше давать деньги на то, чтобы упрятать вас в монастырь». Она громко вскрикнула. «Да погодите же, я просто хочу на вас жениться: мои слуги выводят меня из терпения!».
Порою Скаррон говорит презабавные вещи; но это случается нечасто. Ему хочется всегда быть занятным, а это верное средство им не быть. Он пишет комедии, рассказы, шутливые газетные заметки, словом — все, из чего можно извлечь деньги. В одной шутливой заметке он задумал вывести некоего безымянного человека, который приезжает в пятницу, одевается у старьевщика, а в субботу женится и который, стало быть, может сказать: Veni, vidi, vici [331], — но никто, мол, не знает, много ли крови стоила его победа. А надо сказать, что в тот день Лафайетт, поскольку все дела в Лиможе были улажены его дядей, тамошним епископом, приехал в Париж и женился на м-ль де Ла-Вернь. На следующий день кто-то в шутку сказал, что речь идет о Лафайетте и его возлюбленной. В следующей газете Скаррон извинился и написал длинное письмо Менажу, который опрометчиво прочел его м-ль де Ла-Вернь, причем оказалось, что она об этом ничего не слышала.
В его сочинениях встречаются забавные строки, как например:
Как жаль переводить сафьян На книги с посвященьем пышным.
В одном из посвящений Коадъютору он говорит: «Сидите спокойно, сейчас я буду вас хвалить».( Существует поговорка: «Сидите спокойно, сейчас я буду вас рисовать».)
мирился с тем, что многие приносили ей что-нибудь съестное, чтобы было из чего приготовить хороший обед; однажды граф де Люд несколько неделикатно позволил себе сделать то же. Он вкусно пообедал с мужем, но жена так и не вышла из своей комнаты. Вилларсо к ней очень привязан, а муж потешается над теми, кто хотел бы исподтишка заронить в его душу подозрение на ее счет. Скаррон умер ранней осенью 1660 г. Перед этим жена уговорила его исповедаться; д'Эльбен и маршал д'Альбре сказали ей, что он сделал это ради насмешки; ему стало лучше. Но потом болезнь взяла свое, и приличия были соблюдены.
Его жена удалилась в монастырь, чтобы не быть никому в тягость, хотя добросердечная Франкето, ее подруга, хотела, чтобы она переселилась к ней; г-жа Скаррон сочла это для себя не вполне удобным.
Она поселилась в Доме призрения для женщин старанием вдовы маршала д'Омона; у последней была там обставленная светелка, которую она ей и предоставила; вначале эта дама посылала ей все, в чем та нуждалась, даже одежду; но она разболтала об этом такому множеству людей, что в конце концов г-же Скаррон это надоело, и однажды она отправила обратно тележку с дровами, которую та велела разгрузить во дворе обители. Вскоре ей назначили пенсию, и она стала платить за все услуги. О том, кто давал ей на это деньги, речь еще впереди. Монахини говорят, что ее посещает ужас как много людей, и смотрят на это косо.
Я забыл сказать, что г-жа Скаррон нынешней весною ездила с Вилларсо и Нинон в Вексен, расположенный в одном лье от дома г-жи де Вилларсо, супруги их кавалера. Со стороны г-жи Скаррон это было похоже на вызов.
Впоследствии изыскали способ назначить ей пенсию от имени Королевы-матери в размере 2500—3000 ливров. На нее она живет в небольшом домике и скромно одевается. Вилларсо ее по-прежнему навещает, но она строит из себя недотрогу. В нынешнем, 1663 году, когда все ходили в масках, даже сама Королева-мать, г-жа Скаррон не преминула сказать, что ей просто непонятно, как порядочная женщина может надеть маску.
предлог, чтобы остаться переночевать с нею; и вот недавно, когда г-жа Скаррон с небольшим приступом колик лежала на полу возле своей постели, эта особа входит, ложится рядом с нею и, обнимая ее, хочет всунуть ей в руку большой кошелек, набитый луидорами. Г-жа Скаррон встает и выгоняет ее.
Комментарии
329 Пребенда — определенная плата духовным лицам, а также земельные владения и дома церквей и монастырей.
330 которого никто не перекатонит (лат.). — Здесь шутливый глагол «перекатонить» произведен от имени римского государственного деятеля, писателя и оратора Марка Порция Катона Старшего (234—149 до н. э.) и означает «превзойти Катона в красноречии».