Внутренняя драма «Мыслящего Тростника».
В свое время во главе янсенистов стоял великий французский ученый Блез Паскаль. Из всех обитателей монастыря Пор-Рояль он был самой мощной по духу личностью, беспощадно обнажавший суть иезуитизма и притом так, как никто ни до, ни после него. Им же безоговорочно отрицалась папская непогрешимость. Противоречивая натура Паскаля отразила всю половинчатость янсенистов, которые не хотели признавать власти римской церкви, но все-таки не отважились отвергнуть ее.
Паскаль был человеком большого ума и, что не всегда свойственно интеллектуалам, доброго сердца. Так отзывался о нем Ш. -О. Сент-Бев, известный французский литератор XIX века, автор шеститомного исследования истории Пор-Рояля.
По словам Льва Толстого, Паскаль умел «писать кровью своего сердца».
Блез Паскаль, чье имя овеяно легендами, родился 19 июня 1623 года в городе Клермон-Ферране, расположенном в Овернье, одной из самых гористых провинций Франции. Этот город был основан еще римлянами.
На одной из клермонских улиц находился дом семейства Паскалей, вполне соответствующий средневековым городским строениям, архитектурный стиль которых сохранялся во Франции примерно до XVIII века. Он имел несколько этажей, соединенных винтовой лестницей. К дому примыкал небольшой дворик.
Паскали принадлежали к судейскому дворянству. Члены этого старинного овернского рода считались людьми честными и справедливыми.
По традиции Паскали служили в клермонском парламенте. Чиновники парламента являли собой касту «дворянской мантии», в противовес старой дворянской знати, которую именовали «дворянством шпаги».
Отец Блеза, Этьен Паскаль, был человеком образованным и талантливым, служившим выборным королевским советником финансово-податного округа Овернь, а в 1626 году купил еще должность второго президента палаты сборов в соседнем городе Монферране.
Мать Блеза, в девичестве Антуанетта Бегон, была моложе своего мужа на восемь лет. Они родила четырех детей, но первый ребенок не дожил даже до крещения. Вскоре после рождения четвертого ребенка Антуанетта Паскаль умерла, оставив на руках тридцативосьмилетнего мужа троих малолетних детей – двух девочек, Жильберту и Жаклину, и слабенького Блеза.
Этьен Паскаль после смерти жены большую часть своего времени стал посвящать детям, решив вторично не жениться. Отдавая предпочтение домашнему обучению и не слишком доверяя учителям, он без устали придумывал игры и развлечения, которые помогали детям заучивать учебный материал. Своих дочерей он учил латыни и начаткам математики, а хрупкого и легко возбудимого Блеза занятиями не только не переутомлял, но даже прятал от него книги по математике. Тем не менее уже в возрасте четырех лет мальчик читал и писал, легко производил в уме сложные вычисления, чем поражал и восхищал своих близких.
Когда дети подросли, Этьен Паскаль начал подумывать о переезде в Париж. Являясь незаурядным математиком и стремясь дать детям хорошее образование, он тяготился провинциальным Клермоном, служебными делами, которые отвлекали его от занятий математикой и воспитания детей.
Осенью 1631 года Этьен Паскаль осуществляет задуманный переезд в столицу.
Если кто-то наивно полагает, что Париж тех времен выгодно отличался своей бытовой стороной жизни от провинциальных городов, тот, смею вас заверить, изрядно заблуждается. Париж д’Артаньяна и кардинала Ришелье имел облик довольно грязного средневекового города. Старые крепостные рвы служили местом свалки отбросов. Узкие и кривые улицы, сохранявшие название средневековых цехов, тротуаров не имели, а во время дождей по ним устремлялись зловонные потоки грязи. Кстати, древнее название Парижа – Лютеция (от лат. luteus – грязный).
Чистоплотность французов, включая парижан, долгое время оставляла желать лучшего. Бани, наследие Рима, становятся в XV–XVII веках редкостью. Церковники всех мастей обличали бани как рассадник бесстыдства. При дворе Людовика XIV к бане прибегали лишь в порядке исключения, в случае заболевания, а не для поддержания чистоты тела. Только в Восточной Европе практика пользования общественными банями оставалась в силе вплоть до небольших деревушек.
Скверно обстояли дела и с уходом дам за своим телом. Кокетки предпочитали пользоваться не мылом, которое было тогда большой редкостью, а косметической «штукатуркой». Особое внимание дамы уделяли внешнему виду, в частности прическам. Чтобы сложные и причудливые прически сохраняли форму, их заливали топленым бараньим салом, служившим отменной пищей для насекомых. Для борьбы с этой кишащей мерзостью применялись «блохоловки» – небольшие коробочки с клеем, которые носили под платьем.
В правилах хорошего тона того времени говорилось, что кавалеры не должны облизывать руки во время еды, плевать в тарелку и сморкаться в скатерть.
От Клермон-Феррана до Парижа 420 километров нелегкого пути по отвратительным дорогам.
На чем могли добираться до Парижа наши путешественники?
Вполне возможно, что это был экипаж с поворотной передней тележкой, ведущей свою родословную от артиллерийских повозок, которые стали использоваться во второй половине XV века. А может быть, они тряслись в дилижансе, появление которого на европейских дорогах датируется XVII веком. Что касается кареты, то она появилась в конце XVI века и представляла собой неудобное и некомфортабельное средство передвижения. В первой половине XVII века карета в виде тяжелого деревянного ящика, подвешенного на ремнях к специальным выступам, укрепленным на осях колес, была еще новшеством. В карету попарно впрягали шесть или восемь лошадей, на одной из которых сидел кучер, так как козел еще не было. Рессор также не было. Поэтому езда в карете становилась сущей мукой. Наконец, карета не имела поворотного круга, в результате чего при повороте она вынуждена была описывать огромную дугу. На каретах можно было ездить королям и вельможам на бал, но не путешествовать по жалкому подобию французских дорог XVII века.
были в плачевном состоянии вплоть до начала XIX века.
Население Парижа, куда направлялись Паскали, составляло около полумиллиона человек. Город давал приют пастухам, хлебопашцам и виноградарям, о чем свидетельствовало мычание и блеянье на его улицах, а также сады и огороды внутри крепостных стен с их громадами обветшавших башен. Городские жители той поры зачастую лишь наполовину были горожанами.
Посреди ночи в Париж начинали стекаться крестьянские повозки, груженные овощами и фруктами. На рассвете город наполняли булочники из Гонеса и бродячие торговцы с корзинками макрели, устриц, рыбы.
Во время «ярмарки окороков» толпы крестьян из окрестностей столицы с раннего утра собирались на улице Нев-Нотр-Дам с огромным количеством окороков, сосисок и кровяных колбас. Такой «праздник живота» доставался дорогой ценой, ибо крестьяне продавали больше чем излишки. Сами же они питались просом, а раз в неделю ели солонину. Парное мясо в меню крестьян и ремесленников было слишком дорогой роскошью. Соленая свинина являлась обычным мясным рационом европейской бедноты.
Когда наши путешественники достигли городских предместий, их захлестнула волна малоприятных запахов, исходивших от свалок и канав с отбросами.
После проверки документов и оплаты городской ввозной пошлины они въехали в город, на гербе которого красовался серебряный корабль, плывущий по лазурной волне.
Многие парижане, не говоря уже о приезжих, не имели собственных домов, а снимали жилье на определенный контрактом срок. Этьен Паскаль также не стал приобретать недвижимую собственность в столице. Это было слишком накладно и невыгодно. Первоначально он поселился на улице Жюиф, недалеко от центра, а потом несколько раз в течение восьми лет менял местожительство. За самую дорогую квартиру на улице Нев-Сент-Ламбер он платил 600 ливров.
В Париже Этьен Паскаль завязал отношения с известными математиками. О незаурядности его научных способностей свидетельствует открытие знаменитой алгебраической кривой четвертого порядка – так называемой «улитки Паскаля».
Он оказался не только глубоким ученым, но и незаурядным педагогом, учившим своих детей самостоятельно и критически мыслить. При этом во главу угла ставилось правило, согласно которому трудности изучаемого предмета не должны превышать умственных сил ребенка.
Слыша и видя, кто и как беседует с отцом о математике и ее проблемах, Блез все чаще приставал к нему с просьбами обучить этой интригующей его науке, но тот не спешил, щадя здоровье мальчика.
Однажды Этьен Паскаль, уступая настойчивым просьбам сына, кратко разъяснил ему, что собой представляет наука геометрия. Но при этом запретил любознательному малышу думать о математике и читать математические трактаты.
Запретный плод сладок. Разыгравшееся воображение Блеза заставляло его уединяться в комнате для игр и там чертить углем на полу и на стенах геометрические фигуры, отыскивая затем пропорции между элементами этих фигур. В своих занятиях он настолько продвинулся, что дошел до 32-й теоремы первой книги Евклида. За этими занятиями и застал его как-то раз отец. Этьен Паскаль был ошеломлен увиденными геометрическими фигурами и еще больше потрясен объяснениями сына. Он молча вышел из комнаты и поспешил к своему другу – математику Ле Пайеру. Когда тот увидел чертежи Блеза и поговорил с мальчиком, Этьен Паскаль услышал от своего друга:
– Это несправедливо и жестоко – сковывать такой ум и прятать от мальчика книги по математике.
После случившегося Этьен Паскаль решил изменить свой план занятий с сыном. Он дал ребенку «Начала геометрии» Евклида, которые Блез одолел быстро и без посторонней помощи. С тех пор пытливый искатель истины приступил к систематическому изучению математики под руководством отца и вскоре превзошел его. В тринадцать лет он был допущен на заседания математического кружка францисканского монаха Мерсенна, который регулярно посещал его отец.
Вновь Мерсенн, тот самый Марен Мерсенн, который вместе с Декартом учился в коллегии Ла-Флеш. Благодаря своему вкладу в становление научного сообщества Нового времени этот монах заслуживает более подробной характеристики.
После завершения учебы в коллегии Мерсенн решил посвятить себя религиозной жизни и обосновался в монастыре миноритов, «меньших братьев» францисканцев. Выбор монастыря, где монахам предписывалось непрестанное покаяние и строжайший пост, свидетельствует о склонности Мерсенна к нравственному аскетизму. Может быть, подобная склонность и предопределила бескорыстный характер его служения научной Истине. Начав с богословских сочинений, этот сухощавый человек с добрыми глазами и мягкими чертами лица постепенно углубился в изучение научных проблем. В итоге, как отмечают его биографы, Мерсенн начал трактовать Евангелие в качестве своеобразного сборника физических проблем.
Мерсенн познакомил французов с трудами Галилея, отважившись издать их на французском языке, несмотря на осуждение книг римской курией. Как ученый, он первым дал определение скорости звука. Его перу принадлежат сочинения о конических сечениях и квадратных корнях, о реках Франции и движении жидкостей, о законах качания маятника и музыке. Но все же Мерсенн в первую очередь известен не своими научными заслугами, а заслугами в деле объединения европейских ученых в одно сообщество.
В 1636 году начал функционировать знаменитый кружок Мерсенна, членами которого были многие парижские ученые. Современные историки науки скажут, что подлинным центром французской науки в первой половине XVII века была келья францисканского монаха Мерсенна, который неустанно вел переписку практически со всеми известными европейскими учеными. Поскольку тогда еще не существовало научных журналов, Мерсенн служил важным посредником в общении ученых Европы между собой. К нему стекались сведения о всех научных новинках. Сообщить ему эти сведения – значило сделать новинку известной всей Европе. Совершенно правильно замечено, что Мерсенн как бы дирижировал ходом европейского научного процесса, не только сообщая другим ученым имеющиеся у него сведения, но и нацеливая их на решение тех или иных познавательных задач. В числе его корреспондентов были такие выдающиеся умы науки, как Галилей, Торричелли, Кавальери, Декарт, Ферма, Гюйгенс, Роберваль. Немало он сделал и как популяризатор науки.
В келье Мерсенна обсуждались результаты научных опытов и наблюдений, сложные математические задачи и теоремы, а также научные новости, поступавшие из других стран Европы. На этих ассамблеях царила атмосфера высокой научности.
Юный Блез Паскаль вначале только слушал разговоры взрослых, впитывая, как губка, новые математические знания. В пятнадцать лет он уже на равных принимает участие в научных беседах, обнаруживая при этом способность находить незаметные ошибки в доказательствах.
Блезу исполнилось шестнадцать лет, когда он написал и опубликовал свое замечательное исследование о конических сечениях, вызвавшее большой резонанс в кружке Мерсенна.
«авторефератом», Декарт написал Мерсенну письмо с просьбой выслать сочинение Паскаля. К сожалению, при ознакомлении с этим сочинением у Декарта возобладали эмоции над рассудком: ему не хотелось верить, что автору всего лишь шестнадцать лет. К тому же в памяти свежа была ссора между ним и Робервалем, который вместе с Этьеном Паскалем выступил в поддержку раскритикованной Декартом работы Ферма «О наибольших и наименьших величинах». По-видимому, боязнь церковных рогаток, приводившая к некоторой недосказанности его научных текстов, сделала Декарта болезненно ревнивым к новаторским суждениям его научных коллег. Еще Лейбниц заметил у него странную привычку искажать взгляды своих соперников. Что же касается Блеза Паскаля, то, по мнению Сент-Бева, Декарт относился к нему с беспокойной бдительностью охранителя собственных прав, считая его опасным конкурентом. Вероятно, по причине пренебрежительного Декартова отзыва о его работе Паскаль охладел к ней и не довел до конца начатое.
В 1633 году Этьен Паскаль продает свой дом в Клермон-Ферране, а через год продает своему брату и должность. Затем, сделав два займа на сумму в несколько тысяч ливров, начинает заниматься финансовыми операциями, которые принесли ему значительную прибыль. В этот период на его жизненном пути возникает фигура кардинала Ришелье.
Идеалом Ришелье было сильное, централизованное государство под абсолютистской властью монарха. Он не терпел своеволия дворян, угрожающего этому идеалу. Но все же кардинал не мог не учитывать силу французского дворянства. Освобождая дворян и духовенство от налогов, Ришелье должен был пополнить казну какими-то другими способами. В связи с этим он обращает свой взор на держателей государственных рент и решает за их счет поправить финансовые дела королевства. Отныне все чаще практикуется неуплата, отсрочка и сокращение размеров гарантированных платежей, а затем выплата рент вовсе отменяется. Для многих рантье это было разорением.
Незадолго до этого в парижской магистратуре рантье устроили собрание протеста, участником которого был и Этьен Паскаль. На него и еще трех рантьеров пало подозрение в подстрекательстве. Разгневанный Ришелье, который не прощал никому даже малейшего неповиновения своей воле, приказал упрятать всех четырех строптивцев в Бастилию. Трое были схвачены и посажены в эту мрачную королевскую тюрьму, а Этьен Паскаль, предупрежденный друзьями, успел вовремя скрыться.
Прячась от шпионов кардинала, Этьен Паскаль все же не покинул Париж, где оставались его дети. Когда неожиданно заболела оспой Жаклина, опальный отец, презрев опасность и забыв о страхе, вернулся в свой дом и начал ухаживать за дочерью. Только после ее выздоровления он бежал в родную Овернь. Дети остались на попечении друзей. Роль хозяйки взяла на себя энергичная и волевая Жильберта. Но главную роль в судьбе Паскалей суждено было сыграть Жаклине, которая была способным литератором и талантливой актрисой.
Незадолго до описываемых событий забеременела жена Людовика XIII Анна Австрийская. Этого ожидали давно и с большим нетерпением, ибо оставался открытым вопрос о наследнике королевского престола.
В ознаменование столь важного для двора события Жаклина написала сонет, который волею случая оказался в руках королевы. Сонет ей понравился, и она изъявили желание познакомиться с юной поэтессой.
В назначенный день Жаклина явилась в королевские покои. Ее обступили придворные дамы, прося почитать стихи. Девушка тут же сочинила несколько заказанных ей эпиграмм. Затем она была приглашена в кабинет королевы.
Королева удивилась способностями маленькой поэтессы и решила приблизить ее к себе. С тех пор Жаклина, осыпанная королевскими ласками, стала часто бывать в придворном обществе и даже удостоилась чести обслуживать королеву, когда та уединенно обедала в своих покоях.
Слабость к поэзии и театру проявлялась не только у королевы, но и у кардинала Ришелье. Кардинал даже пытался что-то писать для театра. За ним числится несколько трагедий, на постановку которых было истрачено около ста тысяч экю.
Однажды кардинал спросил литератора Демарре де Сен-Сорлена:
– Как вы думаете, что доставляет мне наибольшее удовольствие?
– Заботиться о благе Франции, – бодро отрапортовал литератор.
– А вот и не угадали, – захихикал кардинал. – Наибольшее удовольствие я испытываю, когда пишу стихи.
Придворный литератор подобострастно улыбнулся, а сам подумал: «Еще, ваше высокопреосвященство, вы любите бросать непокорных вам поэтов в Бастилию. И не дай Бог вызвать у вас подозрение в нелояльности».
От этих грустных мыслей члену Литературной Академии стало не по себе, и он постарался тут же забыть о своей мимолетной крамоле.
Как-то раз в феврале 1639 года в голову кардинала пришла фантазия, чтобы молоденькие девушки разыграли для него любовную комедию мадемуазель де Скюдери «Переодетый принц». Постановку пьесы и подбор актеров он поручил своей племяннице, герцогине д’Эгийон. Герцогиня была расположена к семейству Паскалей и, учитывая, что Жаклина обласкана королевой, предложила ей роль. Вначале Жаклина отвергла это предложение, сказав, что ей сейчас не до развлечений, но умная герцогиня намекнула, что участие девушки в спектакле может оказаться на пользу ее отцу. Тогда Жаклина согласилась. И действительно, замысел герцогини удался.
Игра актеров очаровала присутствующих. Не остался равнодушным и кардинал Ришелье.
Улучив момент, Жаклина подбежала к кардиналу и начала декламировать посвященный ему мадригал. Сентиментальный деспот был растроган. Воспользовавшись этим, Жаклина обратилась к нему с просьбой простить отца. В ответ на просьбу милого создания кардинал во всеуслышание заявил, что Этьен Паскаль может возвращаться домой, ничего не опасаясь. Более того, по подсказке ловкой герцогине д’Эгийон, кардинал изъявил желание встретиться с Этьеном Паскалем.
Так благодаря талантам дочери и доброжелательству герцогини закончилась опала Этьена Паскаля. Вернувшись в Париж, он посетил кардинала, который предложил ему пост интенданта в Верхней Нормандии для обложения и взимания налогов, а также для выполнения других дел, касающихся королевской службы.
Должность интенданта была учреждена после разгрома в 1632 году мятежа феодальной аристократии. Интенданты назначались из мелкого дворянства. Что же касается Этьена Паскаля, то Ришелье стремился подчинить своей воле мятежный дух провинившегося рантьера.
Этьен Паскаль занимал интендантский пост почти восемь лет. Это были тяжелые годы. В 1639 году в Нижней Нормандии вспыхнуло крупное восстание, вызванное непомерными налогами. «Босоногие», так именовали участников жакерии (фр. Jacquerie от Jacques Bonhomme – Жак-простак, в средневековой Франции – презрительная кличка, данная дворянами крестьянам; слово «жакерия» стало нарицательным во Франции для обозначения крестьянских восстаний), беспощадно преследовали откупщиков и сборщиков податей, разжиревших церковников и алчных буржуа. Для подавления восстания были брошены наемные иностранные войска под командованием генерала Гасьона и во главе с канцлером Сегье, облеченным чрезвычайными полномочиями.
2 января 1640 года королевские войска вошли в мятежный Руан. В свите канцлера прибыл в Руан и новый интендант по финансовым вопросам Этьен Паскаль. В городе была учинена жестокая расправа над зачинщиками бунта.
Дети Этьена Паскаля прибыли в город позднее, когда там воцарился тягостный мир. Жильберте уже минуло двадцать лет. Отец начал подумывать о ее замужестве. Его выбор падает на Флорена Перье, сына кузины. Во Флорене Перье ему нравились здравость ума, независимость суждений и любовь к науке. Свадьба состоялась летом 1641 года, а весной следующего года счастливая Жильберта родила своего первенца.
Финансовые дела, которыми надлежало заниматься новому интенданту, находились в крайне запущенном состоянии. Поэтому приходилось выполнять много счетной работы. Помогая отцу, Блез углубился в вопросы теории чисел и одновременно задумал построить арифметическую машину. Это была небезопасная затея, ибо создатель такой машины легко мог попасть в число еретиков по причине замены мысли, вложенной в человека Богом, механическим инструментом, созданным руками греховного и несовершенного человеческого существа. Этот «грех» осознавал и сам Блез, когда писал, что «арифметическая машина производит действия, которые ближе к действиям мысли, чем все то, что могут произвести животные…».
В созданном Паскалем «арифмометре» современные ученые усматривают прообраз кибернетических машин. По их мнению, Паскаль был фактически первым изобретателем арифметической машины, хотя у него и существовали предшественники механизации счета.
Друзья Блеза Паскаля рассказали о создаваемой им машине канцлеру Сегье, который был страстным ревнителем науки. Вместе с Ришелье канцлер принимал живое участие в создании Французской Академии. Даже во время подавления восстания «босоногих» Сегье не забывал наведываться в лавки букинистов. Именно этот любитель науки и книг, осмотрев чертежи и модель Паскаля, порекомендовал молодому ученому продолжать начатое дело.
В 1645 году арифметическая машина была готова. Первую ее модель Паскаль преподнес канцлеру Сегье с посвящением, в котором благодарил канцлера за поддержку и просил покровительствовать ему и впредь.
Спустя четыре года Паскаль получает на свое изобретение королевскую привилегию, в которой отмечается большой успех ученого и описывается созданная им арифметическая машина. Этот патент-привилегия позволял Паскалю наладить производство и продажу счетного механизма, одновременно запрещалось изготовление подделок и любых видов счетных машин без разрешения Паскаля. Нарушители должны были караться большим штрафом.
Январь 1646 года – дата первого серьезного духовного кризиса Паскаля. Причиной кризиса явилось знакомство с идеями янсенистов. Знакомство это произошло вот при каких обстоятельствах.
Этьен Паскаль узнал о готовящейся дуэли двух горожан и решил предотвратить ее. На улице был сильный гололед. Направляясь к месту дуэли, он поскользнулся и вывихнул бедро. Лечить его пригласили двух известных в округе хирургов и костроправов. Ими были братья Ла Бутельер и Деланд, жившие вдали от города. Так как лечение растягивалось, им предложили временно поселиться в доме больного.
В доме Паскалей врачи вели беседы не столько на медицинские темы, сколько на религиозные. При этом оказалось, что братья исповедуют янсенизм. Из бесед с ними Блез почерпнул для себя много неожиданного, глубоко поразившего его.
Учение Корнелия Янсения, опиравшееся на авторитет Августина Блаженного, призывало человека смирить собственную гордыню и обуздать чрезмерное самомнение разума. Книга Янсения «О преобразовании внутреннего человека», подаренная Паскалям врачами, затронула какие-то скрытые душевные струны Блеза. Это смятение усугубила болезнь. У Блеза не на шутку разболелись зубы, разыгрались сильные головные боли, горло сводили судороги, появились признаки паралича, который быстро начал распространяться от пояса вниз. Стоически преодолевая свои физические недуги, Паскаль ищет спасения в религии и пишет, обращаясь к Богу: «Ты даровал мне здоровье на служение Тебе, а я истратил его для суетных целей. Теперь Ты посылаешь болезнь, чтобы исправить меня…».
Этот период острых религиозных переживаний Паскаль называл потом «первым своим обращением», подразумевая под ним «соединение с Богом внутри души». В то время он на несколько месяцев забрасывает науку и сосредоточивается на религиозно-нравственных рассуждениях о своей жизни. И все же наш «грешник», заявлявший о бессмысленности человеческого существования, о бессилии и ничтожности разума, не устоял перед «искушением» наукой, прознав об опытах Торричелли. Но прежде чем снова отдаться научным занятиям, он действительно изрядно согрешил.
Во время своего религиозного рвения Паскаль сделал донос на старого аббата Жака Фортона (де Сент-Анжа), который утверждал, что сильный ум способен путем рассуждений познать сокровенные тайны религии. Поэтому назначение веры аббат усматривал в том, чтобы не ослаблять, а усиливать человеческий разум.
Паскаль и несколько его друзей пытались «образумить» аббата, но, убедившись, что тот пренебрегает их увещеваниями, они донесли на него вначале руанскому епископу, а затем и руанскому архиепископу. В результате бедняга аббат вынужден был униженно отречься от своих опасных для церкви взглядов.
«Дело Сент-Анжа» легло черным пятном на биографию Паскаля, хотя кое-кто из историков пытался оправдать этот низкий поступок. Но правильно сказано: «Низкий поступок остается низким, хотя бы его совершил даже святой».
Время лечит. Прошло несколько месяцев, и Паскаль пошел на поправку. Врачи и родственники настаивали на отдыхе. Следуя их советам, он посещает театр и светские салоны. Однако довольно быстро светская жизнь начала его тяготить, и он все чаще обращает свой взор к науке.
В октябре 1646 года Паскаль узнал от своих парижских друзей об эксперименте Торричелли и Вивиани, учеников великого Галилея. Этот эксперимент ставил под сомнение схоластическую трактовку Аристотеля, согласно которой утверждалось, что природа боится пустоты, то есть в природе нет и не может быть пространства, которое не было бы заполнено каким-либо веществом. В соответствии с такими взглядами на природу считалось «незыблемым фактом», что вода может подниматься за поршнем на какую угодно высоту. Однако опытные данные опровергали этот натурфилософский постулат.
Паскалю повезло: он не только повторил опыты итальянских ученых, но и придумал новые эксперименты, опровергающие «боязнь пустоты».
Летом 1647 года здоровье Паскаля ухудшается, и он в сопровождении Жаклины уезжает в Париж, чтобы показаться столичным врачам. Здесь у него происходит встреча с Декартом, который проявил желание навестить молодого ученого.
«боязни пустоты». Декарт утверждал, что над ртутью в стеклянной трубке находится «тончайшая материя». Хотя Паскаль был уверен в обратном, но в дискуссию вступать не стал, так как чувствовал себя плохо.
Свои взгляды на пустоту Паскаль изложил осенью 1647 года в сочинении «Новые опыты, касающиеся пустоты», в котором попытался дать пантеистическую трактовку Бога, тем самым вступив в конфликт с католическими ортодоксами. У него есть такая запись: «Удивительно, что ни один автор канонических книг не воспользовался природой для доказательства существования Бога. Все они: Давид, Соломон и другие – стремятся заставить верить в него, но ни разу не выражаются, например, так: в природе нет пустоты – значит есть Бог».
Любопытное заключение, не правда ли? Впрочем, все объясняется довольно просто. Паскаль, понимающий Бога как всенаполняющую сущность и отрицающий Декартову «тонкую материю», не может допустить, чтобы на пустоту не распространялась власть Бога. Но в таком случае получается, что «боязнь пустоты» порождает Бога.
В конце 1648 года Паскаль публикует небольшую брошюру об эксперименте с жидкостями, где пишет о «боязни пустоты» как о никчемной выдумке. Это сочинение ознаменовало полный крах старой доктрины и открыло путь новым экспериментам в науках о природе.
Примерно в эти же годы Паскаль изобрел тачку и роспуски. Да, столь привычная всем нам тачка с удлиненными ручками на одном колесе была изобретена именно Паскалем, а не рабами Рима. Роспуски – это дроги или сани без кузова, которые можно по мере надобности удлинять, перевозя, например, бревна.
24 сентября 1651 года умирает Этьен Паскаль. Жаклина и Блез начинают искать утешения в молитвах и благочестивых размышлениях. Жаклина все настойчивее заявляет о своем желании «отречься от мира». Несмотря на уговоры родственников, она вскоре уходит в монастырь, откуда присылает брату письмо, умоляя его не огорчаться и благословить ее на монашеский постриг.
у сестры и ее мужа до конца весна следующего года. Тогда-то он впервые обратил внимание на начало болезни своей шестилетней племянницы Маргариты, у которой в углу левого глаза появилась небольшая фистула.
К тому периоду жизни Паскаля относится его дружба с герцогом Артюсом Гуфье де Роанне. Их сближает общность взглядов на науку. Паскаль несколько раз гостил в доме у герцога, где у него начался роман с сестрой герцога Шарлоттой, которому не суждено было развиться в нечто большее.
В доме герцога Паскаль познакомился с некоторыми представителями аристократического общества, наиболее ярким из которых был кавалер де Мере. Кавалер имел неплохое образование, знал древние языки, философию, много путешествовал по свету, побывал даже в Америке. Авторитет его в великосветском обществе был достаточно велик.
Однажды кавалер де Мере, любитель азартных игр, познакомил Паскаля с трудностями, возникавшими в различных игровых ситуациях, и тем самым подтолкнул Паскаля к решению вопросов грядущей теории вероятностей.
Во времена Людовика XIII азартные игры, особенно игра в кости, были популярным способом времяпрепровождения. Существовали даже подпольные игорные дома, несмотря на королевские указы и большие штрафы.
году в своей переписке с Пьером де Ферма, жившем в Тулузе.
Первую задачу решили одновременно Паскаль, Ферма и Роберваль. Вторая задача, с которой Блез познакомил Ферма и Роберваля, была гораздо сложнее и требовала глубокого понимания вероятностных событий.
Ведя переписку, Паскаль и Ферма пришли к одинаковым результатам относительно первой задачи. Суть этих результатов такова:
При четырех бросаниях одной игральной кости вероятность того, что по крайней мере один раз выпадет цифра 1, больше 0,5. В то же время при 24 бросаниях двух костей вероятность выпадения двух цифр 1 одновременно меньше 0,5.
Если правильную игральную кость бросать n раз, то число возможных (и равновероятных) исходов равно 6n. В 5n случаях из этих 6n кость не ляжет на шестерку, и, следовательно, вероятность выпадения по крайней мере один раз единицы при n бросаниях равна
– 5n) : 6n = 1 – (5 : 6)n,
что больше 0,5, если n = 4, но, с другой стороны, величина 1 – (35 : 36)n, которая получается аналогичным образом, все еще меньше 0,5, начиная с n = 25. Поэтому критическое значение для одной кости равно 4, а для пары костей равно 25. Это правильное решение не удовлетворило шевалье де Мере, поскольку ответ он уже знал по опыту, но из предложенного решения так и не понял, почему ответ не согласуется с так называемым правилом пропорциональности критических значений, утверждающим, что если вероятность уменьшается в шесть раз, то критическое значение возрастает в шесть раз (4 : 6 = 24 : 36).
Спустя несколько десятилетий было доказано, что правило пропорциональности критических значений недалеко от истины, поскольку если Р – вероятность некоторого события (допустим, вероятность выбросить единицу есть Р = 1 : 6), то критическое значение n можно найти, решая уравнение
(1 – Р)x = 0,5.
Это уравнение имеет решение, если Р заключено строго между 0 и 1.
Решение приведенного выше уравнения дается формулой
х = – log 2 : log (1 – P) = log 2 : (P + P2 : 2 + …),
где log означает натуральный логарифм (по основанию e = 2,71... , где e – трансцендентное число). Из представленного решения ясно, что если P2 пренебрежимо мало, то P убывает почти пропорционально возрастанию критического значения, как шевалье де Мере и предполагал, опираясь на собственный опыт.
Итак, история свидетельствует, что первоначально теория вероятностей развивалась для описания очень ограниченного круга явлений, связанных с азартными играми, и, соответственно, основные усилия были направлены на вычисление вполне определенных вероятностей. Однако полезно иметь в виду, что вовсе не отыскание этих численных значений вероятностей является главной целью теории вероятностей. Ее целью является раскрытие общих законов и зависимостей, а также построение абстрактных моделей, которые могут в удовлетворительной степени описывать объективные процессы и явления. Должно было пройти несколько веков для превращения эмбриона теории вероятностей в собственно теорию. Произошло это только в ХХ столетии.
года совершила обряд пострижения и получила имя Сент-Ефимии.
Заканчивался 1653 год. Паскаля вновь начали одолевать болезни. Он терял аппетит, худел, росло чувство угнетенности и какой-то вины. Этим воспользовалась Жаклина, которая взялась за обработку брата в духе идей янсенизма. Хмурым октябрьским днем 1654 года Паскаль переехал на свою последнюю парижскую квартиру. Спустя несколько недель он отправился с друзьями в коляске на прогулку.
У деревни Нейи находился мост через Сену, который в то время ремонтировался и не имел перил в средней своей части. По каким-то непонятным причинам лошади вдруг испугались и бросились в пролом, оборвав постромки. Коляска чудом не свалилась в бурлящую осеннюю воду. Паскаль успел увидеть, как глубоко внизу взметнулись брызги, и потерял сознание.
Случившееся на мосту настолько потрясло чувствительного Паскаля, что он заболел, у него началась непроходящая головная боль, бессонница, появилась боязнь пространства. Блез резко обрывает почти все свои светские контакты и 7 января 1655 года уезжает с герцогом де Люинем в его замок Вомюрье, но, не находя там достаточного уединения, переезжает в загородный монастырь Пор-Рояль.
В переводе «Пор-Рояль» – «пристанище короля». В этом «королевском пристанище» для некоролевских лиц, многие из которых были противниками абсолютизма, начинается новый период жизни Паскаля.
представителя древней овернской фамилии. Арно был дружен с Этьеном Паскалем.
Являясь приверженцем Генриха IV, который своей политикой веротерпимости раздражал иезуитов, Арно не побоялся публично выступить от имени Парижского университета с речью против иезуитов и богословов Сорбонны. Эта речь была вызвана покушением на Генриха IV. Талантливый адвокат беспощадно заклеймил иезуитов и тем самым сыграл определенную роль в их изгнании за пределы Франции. Естественно, своими выступлениями против ордена он навлек на себя ненависть иезуитов, которые преследовали его до самой смерти в 1619 году.
У парижского адвоката было многочисленное потомство. Многие из его детей и внуков приобрели большую известность в науке и религии.
В 1608 году аббатисой Пор-Рояля стала шестнадцатилетняя Мария-Жаклина Арно, чье имя в монашестве было Анжелика. Благодаря ее стараниям число монахинь стало быстро увеличиваться, и когда теснота монастырской обители стала ощутимой, мать-настоятельница купила в Париже большое здание и подарила его монастырю.
Так в предместье Сен-Жак, возле Латинского квартала, возник парижский Пор-Рояль. В 1627 году монастырь перешел в ведение парижского архиепископа.
«отшельников» аббату Антуану Сенглену, который сыграл значительную роль в привлечении Паскаля на сторону янсенистов. Не менее важную роль в этом деле сыграл и Антуан Арно, который был самым младшим сыном в семье адвоката Антуана Арно. Сын адвоката свою жизнь всецело посвятил богословию, и под влиянием Сен-Сирано он стал непреклонным защитником янсенизма. У Арно, слывшего одним из самых образованных людей своего времени, добивался встречи и расположения великий Лейбниц. Будучи приверженцем рационалистической философии Декарта, Арно вместе со своим близким и талантливым другом Пьером Николем написали всемирно известную «Логику Пор-Рояля», а вместе с теоретиком педагогики и организатором янсенистских школ Клодом Лансло была написана не менее известная «Общая и систематическая грамматика».
Янсенисты Пор-Рояля считали, что католическая церковь опасно больна и во многом виной тому являются иезуиты. Поэтому они хотели превратить Пор-Рояль в оплот борьбы против иезуитизма. Главным фронтом этой борьбы была школа, с помощью которой иезуиты стремились взять под жесткий и неусыпный контроль души молодых католиков. Располагая большими денежными средствами, они во времена Паскаля создали во Франции около восьмидесяти иезуитских коллегий. В ответ на это свои школы начали открывать и янсенисты.
Педагогики-янсенисты в воспитательной и учебной деятельности стремились реализовать педагогические принципы чешского мыслителя-гуманиста XVII века Яна Амоса Коменского, который первым обосновал идею всеобщего обучения на родном языке и разработал единую школьную систему.
Залог нравственного воспитания янсенисты видели в развитии разума. Поэтому дети приучались ими к самостоятельному мышлению. Особое значение придавалось индивидуальному подходу к ребенку с целью развития его нравственных качеств и умственных способностей.
Янсенистские школы пользовались большой популярностью, и даже аристократы нередко отдавали в них своих детей.
в монастыре оказала на его здоровье благотворное влияние. Он начинает покидать свою келью и проявлять интерес к янсенистским школам, внимательно вникая в их деятельность. Им даже был предложен метод обучения чтению, который впоследствии Арно и Лансло изложили в «Общей и систематической грамматике».
парижские врачи безнадежно опускали руки, а опухоль тем временем росла и так гноилась, что от девочки исходил тяжелый запах. Малышку пришлось изолировать от других воспитанниц Пор-Рояля. Паскаль, будучи крестным отцом Маргариты, болезненно переживал происходящее с ней. Он срочно вызывает зятя в Париж, чтобы тот присутствовал при операции, но операция не состоялась, так как произошло «чудо».
Что же это было за «чудо» и какую роль оно сыграло в жизни монастыря?
В качестве священной реликвии в Пор-Рояле хранилась металлическая колючка, якобы снятая с тернового венца Иисуса Христа. Кому-то из монахов пришла в голову мысль приложить эту колючку к опухоли. И произошло невероятное: больная исцелилась!
Современные ученые выдвинули на этот счет версию, согласно которой в глаз девочки попал кончик иглы или какая-то металлическая крошка, а колючка оказалась магнитной. Прочие объяснения не кажутся убедительными.
осуждение поддержали французские епископы. Иезуиты же сочинили специальный формуляр осуждения. Почувствовав серьезную опасность, янсенисты перешли в контрнаступление. Первым их ответным ударом по иезуитам был памфлет Арно «Письмо к знатной особе». Вскоре к янсенистам подключился и Паскаль, ставший автором серии коротких эпистолярных сочинений под названием «Письмо к провинциалу одного из его друзей по поводу прений, происходящих теперь в Сорбонне».
Эти «Письма» взволновали Париж и всю Францию. Иезуиты бесновались, королевский двор гневался. Над Пор-Роялем начали сгущаться мрачные предгрозовые тучи. Стараниями иезуитов были закрыты мужская и женская школы янсенистов. Арно исключили из состава факультета Сорбонны.
А Паскаль не сдается, усиливая критический напор своих «Писем». Это заставляет его погрузиться в богословские вопросы и детальнее ознакомиться с сочинением Эскобара, которому принадлежит чудовищное в морально-политическом плане изречение «цель оправдывает средства», ставшее девизом иезуитов.
В поиски автора «Писем» включилась полиция. Монахам было приказано покинуть Пор-Рояль. И вот тут-то произошло «чудо», спасшее жизнь племяннице приунывшего Паскаля. Известие о чудесном исцелении ребенка быстро распространилось по всему Парижу и на некоторое время развеяло сгустившиеся над Пор-Роялем тучи.
В сентябре 1657 года «Письма» были осуждены Римом и внесены в «Индекс запрещенных книг».
«Письмами», разоблачающими лживую мораль иезуитов, позволил Паскалю перейти к работе над сочинением «Апология христианства». Наброски этой незавершенной книги янсенисты опубликовали уже после смерти Паскаля под названием «Мысли г-на Паскаля о религии и некоторых других вопросах, найденные после его смерти в его бумагах». Позже эту книгу стали называть «Мысли о религии», или просто «Мысли».
В «Мыслях» Паскаля можно прочитать: «Человек – всего лишь тростник, слабейший из творений природы, но он – тростник мыслящий. Чтобы его уничтожить, вовсе не надо всей Вселенной: достаточно дуновения ветра, капли воды. Но пусть даже его уничтожит Вселенная, человек все равно возвышеннее, чем она, ибо сознает, что расстается с жизнью и что слабее Вселенной, а она ничего не сознает».
В начале 1659 года Паскаль стал жаловаться на упадок сил, потерю аппетита и вялость. Осенью ему стало еще хуже. Он уже не мог заниматься всем тем, что требовало напряжения ума. В свои тридцать шесть лет он выглядел больным, дряхлым стариком.
Прошло еще два мучительных года. По временам Паскаль не мог ни читать, ни писать; его великолепная память слабела, мысли ускользали. Но он, не желая обременять своей болезнью окружающих, усилием воли подавлял слабость и боль.
4 октября 1661 года умерла Жаклина. Смерть сестры ухудшила душевное состояние Паскаля, что сказалось отрицательно и не его физическом здоровье.
19 августа 1662 года Блез Паскаль скончался.
Хотя Паскаль не оставил после себя ни одного философского трактата, тем не менее в истории философии он занимает вполне определенное и заслуженное место. Нельзя не присоединиться к той оценке философских заслуг Паскаля, которую когда-то дал русский философ М. М. Филиппов, писавший, что Паскаль «поставил вопросы прямее, искреннее и талантливее, чем большинство писавших в том же духе; что у него слово не расходилось с делом, и вся его жизнь была точным воплощением его идей. Если у него были слабости и заблуждения, то он искупил их годами тяжелых нравственных и физических страданий. Беспощадный обличитель иезуитского лицемерия и фарисейства, он одним этим заслужил место в истории человеческого развития, не говоря уже о его гениальных научных трудах».
«Я мыслю, следовательно, существую», – говорил Декарт.
«Я сочувствую ближним, следовательно, существую и не только материально, но и духовно», – говорил Паскаль.
Когда Паскаль умер в возрасте тридцати девяти лет, Спинозе было тридцать лет, а Лейбницу – шестнадцать. Это был период стремительного распространения идей рационалистической философии, которая из Франции и Голландии проникла в Германию, Англию и Италию.
Не погрузится мир без нас
В былое, как в потемки.
Пока живут потомки.
Память потомков – показатель их духовного здоровья, хотя, увы, не всегда эта память несет в себе зерна благодарности по отношению к тем, кто в той или иной мере определил пути духовного развития людей. Попытаюсь взрастить одно из этих зерен, в очередной раз обратившись к испанскому культурному наследию.