Поиск по материалам сайта
Cлово "CIEL"
Входимость: 3. Размер: 28кб.
Входимость: 1. Размер: 7кб.
Входимость: 1. Размер: 25кб.
Примерный текст на первых найденных страницах
Входимость: 3. Размер: 28кб.
Часть текста: искусства. 4. Трудности перевода стихов Бодлера на русский язык. Методические рекомендации Мы предлагаем студенту проделать непростую читательскую и исследовательскую работу, познакомившись в полном объеме со знаменитым сборником стихов Шарля Бодлера (1821–1867) «Цветы зла». В основу опубликованного в серии «Литературные памятники» текста сборника, который мы рекомендуем студентам, положен авторский проект третьего издания, восстановленный Н. И. Балашовым и И. С. Поступальским[61]. В разделе примечаний, озаглавленном «Обоснование текста», составители дали глубокий анализ развития замысла поэтического сборника и выдвинули убедительную концепцию итогового авторского текста. В целом это издание стало выдающимся событием в освоении Бодлера нашим читателем. Однако, к сожалению, составители не воспользовались возможностью заказать полный перевод «Цветов зла» выдающемуся переводчику Вильгельму Левику, наиболее точно, на наш взгляд, овладевшему стилистикой Бодлера и нашедшему адекватные средства современного русского поэтического языка для передачи мысли и слова великого французского поэта. В издание 1970 г. были включены переводы замечательных русских поэтов Вячеслава Иванова и Валерия Брюсова, Иннокентия Анненского и Марины Цветаевой, Константина Бальмонта и Дмитрия Мережковского, но столько же оказалось и Бодлеров, ибо каждый крупный поэт выражал скорее себя, чем первоисточник. С другой стороны, на русском языке...
Входимость: 1. Размер: 7кб.
Часть текста: объясняется и его замечание на полях „опытов“ Батюшкова, против переведенной Батюшковым басни „Сон Могольца“: „Монгольская басня, как называет ее сам Батюшков“ (Майков, „Пушкин“, стр. 298).[17] Редкий случай использования басенных мотивов Лафонтена встречается в стихотворении „Аквилон“. Стихотворение это в некоторых отношениях представляется загадочным. Не совсем ясна его дата. Оно появилось с пометой „1824“ в „Литературных Прибавлениях к Русскому Инвалиду“ 1837 г. Принимая во внимание, что мотив бури был обычен в поэзии как аллегория политических потрясений, можно было понять помету Пушкина как желание оградить себя от интерпретации этого стихотворения как трактующего обстоятельства восстания декабристов; то, что оно отнесено к году, предшествующему данным событиям, может даже вызвать подозрение: не было ли тут мистификации. Но повидимому дело обстояло иначе и данная дата верна, хотя мы не имеем окончательной уверенности в этом. Сохранился беловой автограф „Аквилона“, писанный 7 сентября 1830 г. в Болдине. На нем помета: „1824. Мих.“ Указание места „Михайловское“ как будто исключает вероятность мистификации. Пушкина вероятно удержала от печатания стихотворения до 1837 г. возможность политического истолкования. Итак, если допустить правильность даты 1824 г., Михайловское (т. е. после 9 августа), возникают новые трудности интерпретации: это явствует из предложенных толкований. Все исходят из аллегорического смысла стихотворения. Стоюнин разумеет под аквилоном политические потрясения, а под дубом...
Входимость: 1. Размер: 25кб.
Часть текста: лицей, т. е. всего вероятнее в 1811 г. летом. В глазах Ольги Сергеевны басни Лафонтена были специфически детской книгой, и непонятно дарение этой книги брату после окончания им лицея. Кстати, заголовок „Fables choisies mises en vers par M. De La Fontaine“ не свидетельствует о том, что в издание вошли только избранные басни: так называется сборник Лафонтена в его оригинальных изданиях. 3. Мнение Пушкина о том, что Богданович в „Душеньке“ превзошел Лафонтена, не является оригинальным: в этом отразились взгляды Карамзина в известной статье его о Богдановиче (1803 г.), впоследствии прилагавшейся к бекетовским изданиям сочинений Богдановича (1809—1818 гг.). Митрополит Евгений („Словарь светских писателей“, 1805) так резюмировал статью Карамзина: „Г. Карамзин в 10 нумере «Вестника Европы», 1803 г., сделал сравнение сей поэмы с лафонтеновою и почти во всех местах показал преимущество русской“. Вот собственные слова Карамзина: повесть Лафонтена „служила образцом для русской «Душеньки», но Богданович, не выпуская из глаз...