Поиск по материалам сайта
Cлово "HABIT"
Входимость: 1. Размер: 21кб.
Входимость: 1. Размер: 17кб.
Входимость: 1. Размер: 67кб.
Примерный текст на первых найденных страницах
Входимость: 1. Размер: 21кб.
Часть текста: Богдановича встречаются стихи и целые страницы, достойные Лафонтена“ („О причинах, замедливших ход нашей словесности“, Одесса, 1824). Каково же взаимоотношение „Душеньки“ Богдановича и лафонтеновского повествования? „Душенька“ относится к жанру гиперболического сказа, характерному для русского XVIII века. Сущность этого жанра легко уловить, если сличить, например, грекуровский оригинал „Le Solitaire et la Fortune“ с николевской обработкой или, среди поздних образцов, уже цитированной переделкой Панкратия Сумарокова — лафонтеновскую басню. Этот гиперболизм рассказывания выражается в гипертрофии сказовых деталей, имеющих характер гротеска. На ряду с гиперболизмом внешних образов и сказовых деталей этот жанр избегал психологических мотивов, весьма характерных для сказовой манеры Лафонтена, особенно в „Psyché“, где этим психологическим моментам, особенно в обрисовке героини, уделялось много места. Напоминаю, что общее направление „салонной лирики“ было в разработке этих „тонких“, неуловимых чувствований и изощренных переживаний, переходивших иногда в идиллическую слащавость. В „Руслане и Людмиле“, являющемся по фабуле компилятивным произведением, широко использовавшим „общие места“ фантастической поэмы в качестве эпических эпизодов, одним из таких общих мест является эпизод волшебного сада Черномора и чудесного перенесения туда Людмилы. Волшебные сады по традиции фигурировали в фантастических поэмах. Встречаются они и у Ариосто и у Tacco.[11] Имеется подобный эпизод у Апулея, а через него — у Лафонтена и Богдановича. Пушкину все эти источники были знакомы. Как...
Входимость: 1. Размер: 17кб.
Часть текста: признаваясь Тесею в своей вине и невиновности Ипполита. Разрабатывая характер Федры, Расин опирался на трагедии Еврипида «Ипполит увенчанный» (428 г. до н. э.) и Сенеки «Федра» (I в. н. э.). Сенека сделал Федру главной героиней, что принял Расин, но его версия этого характера (Федра с самого начала обуреваема безумной страстью и готова на любое преступление) противоречила стремлению французского драматурга выбрать героиню, которая бы, в соответствии с «Поэтикой» Аристотеля, могла бы вызвать сострадание и ужас. Поэтому в предисловии к трагедии Расин указывает, что именно Еврипиду он обязан «общей идеей характера Федры», замечая: «В самом деле, Федра ни вполне преступна, ни вполне невиновна. Судьба и гнев богов возбудили в ней греховную страсть, которая ужасает прежде всего ее самое. Она прилагает все усилия, чтобы превозмочь эту страсть. Она предпочитает умереть, нежели открыть свою тайну. И когда она вынуждена открыться, она испытывает при этом замешательство, достаточно ясно показывающее, что ее грех есть скорее божественная кара, чем акт собственной воли». Расин отходит от первоисточников, стремясь смягчить вину героини: «Я даже позаботился о том, — пишет он в предисловии, — чтобы Федра менее вызывала неприязнь, чем в трагедиях древних авторов, где она сама отваживается обвинить Ипполита. Я полагал, что в клевете есть нечто слишком низкое и слишком отвратительное, чтобы ее можно было вложить в уста царицы, чувства которой к тому же столь благородны и столь возвышенны. Мне казалось, что эта низость более в характере кормилицы, у которой скорее могли быть подлые наклонности и которая, впрочем, решилась на клевету лишь во имя спасения жизни и чести своей госпожи. Федра же оказывается замешанной в этом только по причине своего душевного смятения, в силу которого она не владеет собой. Вскоре она возвращается, чтобы...
Входимость: 1. Размер: 67кб.
Часть текста: массой России[163]. В широком разливе французской беллетристики их произведения занимают немаловажное место, и хотя они преподносят просветительские идеи в несколько измельченном виде, все же в чем-то они формируют вкусы и взгляды эпохи, «истины общеполезные, служащие к научению ума или образованию нашего сердца»[164]. Однако бурные события второго десятилетия: наполеоновские войны, победа в Отечественной войне - приводят к изменению литературных вкусов. В глазах нового поколения эти писатели по-прежнему символизируют определенную эпоху, но теперь они воспринимаются как устаревшие, становится очевидным их мелкий масштаб, их имена нередко упоминаются в ироническом контексте[165]. К числу этих писателей можно отнести и активного деятеля французской революции, убежденного последователя просветительских идей Луве де Кувре, автора знаменитого романа Любовные похождения кавалера Фобласа (Louvet de Couvray. Les aventures du chevalier de Faublas, 1790). В традиции массовой французской литературы Луве де Кувре представляет особую линию, ориентирующуюся не столько на Руссо, как это характерно для вышеназванных писателей, сколько на Гельвеция, с его теорией «оправдывания страстей» и антиаскетическим культом наслаждения. Этический пафос Просвещения порождал поэтику нормативности, включающую элементы отвлеченного морализаторства, однолинейность характеров и четкую фиксированность авторской точки зрения. Создав тип нового героя, чувствительного и чувственного одновременно, Луве де Кувре в чем-то опередил свое время и приблизился к новой концепции личности, как сложной и противоречивой, что в какой-то мере определило и...