Поиск по материалам сайта
Cлово "KIND"
Входимость: 1. Размер: 1кб.
Входимость: 1. Размер: 36кб.
Входимость: 1. Размер: 23кб.
Входимость: 1. Размер: 34кб.
Входимость: 1. Размер: 35кб.
Входимость: 1. Размер: 14кб.
Примерный текст на первых найденных страницах
Входимость: 1. Размер: 1кб.
Входимость: 1. Размер: 36кб.
Часть текста: переживет XX в.), не разочарование в нем, а разочарование в воплотимости идеала. Идеальное окончательно осознается как утопическое, что не отменяет для человека потребности осуществить желаемое и нравственно необходимое, окрашивая деяние в тона самоотверженного героизма. Из этого ощущения развился мир шекспировской трагедии. Трагедия мести и медлящий герой Трагедия «Гамлет» написана около 1600 г. Опубликована: «пиратское издание» в 1603 г.; авторский текст в 1604 г. Вот уже четыреста лет зрители, читатели, исследователи разгадывают ее загадку. Первые зрители трагедии в театре «Глобус» едва ли подозревали, сколько труда будет положено на разгадывание гамлетовской тайны. Заметили ли они ее? Чем их мог заинтересовать «Гамлет»? Не преувеличивая, можно сказать, что «Гамлет» должен был восприниматься как едва ли не боевик тогдашней эпохи. Во всяком случае, он был написан в самом «крутом» и любимом жанре — «трагедии мести». Крови лилось не менее, чем на петушиных боях. Трупы падали направо и налево... Как легко этот сюжет переделать в современную историю о мафиозных разборках! Так иногда и делают. Существует фильм по другой трагедии — «Ромео и Джульетта», помещенный в декорации современного города с небоскребами, лимузинами. Монтекки и Капулетти — две итальянские семьи, причем слово «семья» приобретает уже современный смысл — клан вроде мафиозных Корлеоне, в котором старейшины выступают в качестве крестных отцов. Большинство первых зрителей наверняка были увлечены интригой. Но ведь кто-то, вероятно, смог оценить небывалое по новизне качество человеческой личности. Завершая свое знаменитое эссе о трагедии, влиятельнейший английский поэт и критик нашего века Т.-С. Элиот скажет о том, что таинственность трагедии обусловлена не проблемой, оказавшейся не по силам герою, как многие полагают, а проблемой, оказавшейся...
Входимость: 1. Размер: 23кб.
Часть текста: Часть первая. Восьмая глава. «Явился молодой поэт с книжечкой сказок и песен и произвел ужасный соблазн» Восьмая глава. «ЯВИЛСЯ МОЛОДОЙ ПОЭТ С КНИЖЕЧКОЙ СКАЗОК И ПЕСЕН И ПРОИЗВЕЛ УЖАСНЫЙ СОБЛАЗН» («Итальянские и испанские сказки» Альфреда де Мюссе) В современной французской литературе самыми близкими Пушкину по духу были писатели яркого игрового поведения: Мериме, Альфред де Мюссе, Стендаль. Что касается Мериме, то Пушкин одним из первых в Европе «разгадал» его мистификацию в Гюзле, однако сделал вид, что «попался», запросил через С. А. Соболевского «на чем основано изобретение странных сих песен» (III, 40) и получил признание Мериме в розыгрыше. Как пишет комментатор, в этой истории «...изощренная литературная игра блестящих мастеров <...> и доля лукавства искусных мистификаторов»[378]. Альфред де Мюссе, как и Мериме, пленил русского поэта мастерским владением пародией, духом озорства и игры. С середины 20-х гг. Пушкина влечет к себе пародия. Историзм как общий ключ к познанию жизни приводит Пушкина к высмеиванию «высоких» идеалов, модных исторических легенд, шаблонных мотивов, образов и сюжетов. Пародия, действенное средство в борьбе с устаревающими формами, несет в себе и созидательное начало, расчищая путь новому. В творчестве Пушкина пародия - одна из форм становления реализма, она органически связана с его исканиями новых методов изображения действительности. В этом отношении развитие поэта идет в русле магистрального движения европейской литературы: от Беппо к Дон Жуану, от поэм Мардош и Намуна к Исповеди сына века, от Графа Нулина и Домика в Коломне к Повестям Белкина, от Сашки и Сказки для детей к Герою нашего времени - общий путь крупнейших русских и европейских писателей. Пародийная поэма была и одним из путей к прозе. Пушкин, создавая такие глубоко русские поэмы, как Граф Нулин...
Входимость: 1. Размер: 34кб.
Часть текста: столько теоретически общо, сколько абстрактно, и не столько метафорически глубоко, сколько расплывчато и туманно. Помня, что литературоведческая «теория все время имеет дело с самой историей»[1], следует для уточнения понятий обратиться к конкретному историко-литературному материалу. В данном случае попытка выяснить особенности взаимодействия мифа, пасторали и утопии в их специфическом, дифференцированном значении сделана на материале французского пасторального романа XVII – XVIII вв., конкретно – в процессе анализа преимущественно двух романных сочинений: «Астреи» О. д’Юрфе (1607 – 1625) и «Поля и Виржини» Бернандена де Сен-Пьера (1789). При этом если понятие пасторали используется здесь в его жанровом обозначении – пасторальный роман, то миф и утопия берутся в данном случае как некие умонастроения[2], в свою очередь формирующие нарративные «модальности»[3], способные войти в структуру тех или иных жанров. Всегда ли эти модальности обнаруживаются в пасторалистике рассматриваемых периодов с равно очевидностью и всегда ли их соотношение постоянно – главный аспект предпринимаемого здесь исследования названных произведений. Как кажется, это особенно важно для анализа проблемы взаимодействия пасторального романа XVII – XVIII вв. с утопической модальностью – проблемы, не только не решенной, но по существу и не поставленной в отечественном литературоведении: так, при совершенно различной оценке роли пасторального романа в эволюции жанра и Е. М. Мелетинский («Пасторальный роман не органическое звено в эволюционном процессе, ведущем от эпоса к роману нового времени, а побочная форма»[4]) и Н. Т. Рымарь («…большую роль в формировании романного мышления сыграл пасторальный роман»[5]) сходятся в убеждении, что этот жанр прямо связан с так...
Входимость: 1. Размер: 35кб.
Часть текста: (лат. „argutia“) восходят к античной риторике, в которой различались два вида – остроумие, основанное на предмете (res), и остроумие, основанное на словах (verba). Согласно трактату Цицерона «Об ораторе» („De oratore“), «шутки бывают двух родов: в одних обыгрывается дело, в других – слово» („Duo enim sunt genera facetiarum, quorum alterum re tractatur, alterum dicto“) [Cicero: 1959, 376]. В теоретических трудах литераторов Нового времени античное понимание остроумия стало догмой: в частности, у немецких теоретиков эпохи барокко и Просвещения можно встретить почти дословное повторение дефиниции Цицерона. Так, Кристиан Вейзе (1642–1708) в сочинении «Галантный оратор» („Politischer Redner“, 1677) замечает: «Если необходимо определить, что такое остроумие, то состоит оно частью в игре слов, частью в оригинальных и остроумных предметах» [Weise: 1677, 62]. Филандер фон дер Линде (1674–1732) в поэтике «Разговор о немецкой поэзии» („Unterredung von der Deutschen Poesie“, 1727) также говорит о различии между «остроумием… в отдельных словах… и на деле» [Linde: 1727, 270]. Иоганн Христоф Готшед (1700–1766) в «Опыте критической поэтики» („Versuch einer kritischen Dichtkunst“, 1742) отмечает: «Помимо истинно остроумных образцов, в которых остроумие состоит в предметах, есть также много других, где оно заключается в простой игре слов» [Gottsched: 1742, 607]. С другой стороны, ряд авторов, отходя от дихотомизма этой формулы, акцентирует ценность содержательного критерия. Так, Фридрих Андреас Хальбауэр (1692–1750) в своем труде «Введение к наиполезнейшим упражнениям в латинском стиле» („Einleitung in Die nützlichsten Ubungen des...
Входимость: 1. Размер: 14кб.
Часть текста: рекомендации В американском романтизме особое место занимает Эдгар Алан По (1809–1849). Он стал классиком жанра новеллы (преимущественно трагической, «страшной», «двойнической», фантастической или юмористической; сборник «Гротески и арабески», 1840), родоначальником детективной литературы («Убийство на улице Морг», 1841; «Золотой жук», 1843). Для зрелой лирики («Ворон и другие стихотворения», 1845) характерна тема трагических поисков красоты и ее смысла. На практическом занятии анализируются черты романтизма в стихотворении Э. А. По «Ворон». Ворон Как-то в полночь, в час угрюмый, утомившись от раздумий, Задремал я над странице фолианта одного, И очнулся вдруг от звука, будто кто-то вдруг застукал, Будто глухо так застукал в двери дома моего. «Гость,— сказал я,— там стучится в двери дома моего, Гость — и больше ничего». Ах, я вспоминаю ясно, был тогда декабрь ненастный, И от каждой вспышки красной тень скользила на ковер, Ждал я дня из мрачной дали, тщетно ждал, чтоб книги дали Облегченье от печали по утраченной Линор, По святой, что там, в Эдеме, ангелы зовут Линор,— Безыменной здесь с тех пор. Шелковый тревожный шорох в пурпурных портьерах, шторах Полонил, наполнил смутным ужасом меня всего, И, чтоб сердцу легче стало, встав, я повторил устало: «Это гость лишь запоздалый у порога моего, Гость какой-то ...