Поиск по материалам сайта
Cлово "METAPHYSICAL"
Входимость: 6. Размер: 66кб.
Входимость: 5. Размер: 9кб.
Входимость: 4. Размер: 52кб.
Входимость: 1. Размер: 54кб.
Входимость: 1. Размер: 15кб.
Входимость: 1. Размер: 15кб.
Входимость: 1. Размер: 12кб.
Входимость: 1. Размер: 19кб.
Входимость: 1. Размер: 13кб.
Примерный текст на первых найденных страницах
Входимость: 6. Размер: 66кб.
Часть текста: объектом поклонения? И можно ли сказать, что Донн занял место в некой “абсолютной поэтической иерархии”, установленной на все времена? Переоценка поэзии Донна была достаточно длительным процессом и заняла почти весь XIX век. В романтическую эпоху Донна вновь начинают читать, правда, немногие. С 1820-х годов о нем пишут большие литературные журналы. Затем статьи о его творчестве становятся почти обязательной составной частью популярных изданий, предназначенных для самообразования. Обвиняя Донна в причудливости, искусственности, враждебности красоте, викторианская критика тем не менее признает за ним глубину мысли. Для 1870-х Донн уже поэт, у которого “среди написанного в дурном вкусе есть и настоящая, высокая поэзия”[1] . Комментаторы единодушно указывают на 1890-е годы как на время, когда интерес к поэту резко возрастает[2] . Именно в этот период начинается формирование культа Донна, захватившего англоязычный литературный мир в 1920-х — начале 1930-х годов. 1890-м Донн виделся персонажем литературной истории, близким самой эпохе, “родственным Гюисмансу”, как однажды выразился о нем Т. С. Элиот[3] . Аналогия с Гюисмансом указывает на типологическое сходство культур, которое, по всей видимости, было причиной столь острого интереса и в то же время домысливалось, досоздавалось эпохой fin-de-siecle. Попробуем развернуть эту аналогию, чтобы ответить на два важных для разговора о литературной репутации Донна вопроса. Как именно это происходило, в какой мере Донн был понят, а в какой придуман не только критикой рубежа веков, но и модернистами во главе с Т. С. Элиотом? И второе: типологическая параллель с “концом века” как будто означает, что культ Донна связан с представлением о нем как о поэ-те, “последнем в ряду былой высокой культуры”, по слову Вяч. Иванова. В терминологии Т. С. Элиота (а Элиот создал язык, которым этот культ...
Входимость: 5. Размер: 9кб.
Часть текста: Эта версия того, как Бродский впервые услышал имя Донна, была рассказана автору статьи Евгением Рейном. 3 “Литературные памятники. Итоги и перспективы серии”, М., 1967, с. 48. 4 “Ренессанс. Барокко. Классицизм. Проблема стилей в западноевропейском искусстве XV—XVII вв.”, М., 1966, с. 226. 5 Юрий К у б л а н о в с к и й, Америкашка в русской поэзии. — Валентина П о л у х и н а, Бродский глазами современников, СПб., 1997, с. 192. 6 Р. М. С а м а р и н, Творчество Джона Мильтона, М., 1964, с. 446. 7 “Иностранная литература”, 1988, № 9. Там напечатано четыре перевода из Донна; полностью все семь плюс четыре из Эндрю Марвела войдут в сборник: Иосиф Б р о д с к и й, Бог сохраняет всё, М., 1992, — и затем в тома собрания сочинений. 7 “Иностранная литература”, 1988, № 9. Там напечатано четыре перевода из Донна; полностью все семь плюс четыре из Эндрю Марвела войдут в сборник: Иосиф Б р о д с к и й, Бог сохраняет всё, М., 1992, — и затем в тома собрания сочинений. 8 Р. М. С а м а р и н, Реализм Шекспира, М., 1964, с. 166. 9 Вяч. Вс. И в а н о в, Бродский и метафизическая поэзия, с. 195. 10 И. Ш а й т а н о в, Закон смежности. — “Литературная учеба”, 1984, № 4, с. 219. 11 Эту переводческую ошибку И. Бродского уже превращают в биографический аргумент, подтверждающий светскость и разгульность Донна: «... достаточно прочесть те строки из «Шторма, послания Кристоферу Бруку», где Донн с гордостью говорит о себе...» (А. Н е с т е- р о в, К последнему пределу. — «Литературное обозрение», 1997, №...
Входимость: 4. Размер: 52кб.
Часть текста: АННОТАЦИЯ: Именно Иосифу Бродскому мы обязаны тем, что Джон Донн, наиболее знаменитый среди т. н. «поэтов-метафизиков», стал известен и в России; именно Бродский – как своими переводами, так и своей личностью, своим авторитетом, - сыграл решающую роль в создании «русского Донна» (Игорь Шайтанов). Хотя в 60-е годы («Большую элегию Джону Донну» Бродский написал в 1963 году) каждый образованный человек знал эпиграф к роману Э. Хемингуэя «По ком звенит колокол», взятый из проповеди Джона Донна, среди всех российских поэтов только Бродский обратился к его творчеству. Такое обращение к английской метафизической поэзии XVII века было беспрецедентно для русской литературы, в которой отсутствовала столь богатая традиция барочной поэзии, как в Англии, Испании, Польше и других странах Европы. (Из русской поэзии сюда можно отнести лишь Антиоха Кантемира, а также частично М. Ломоносова и Г. Державина.) Но тем характернее интерес Бродского к той эпохе и к Джону Донну. Переводы...
Входимость: 1. Размер: 54кб.
Часть текста: Джон Донн и формирование поэтики Бродского: за пределами «Большой элегии» Литературный сборник Духовное наследие рисованный интернет-журнал Образы мира, http://www.niworld.ru/Statei/annesterov/J_Donne_Brodsk/J_D_Br.htm В интервью И. Померанцеву по поводу 350-й годовщины со дня смерти Донна Бродский отмечал, что, переводя Донна, он «очень многому научился. Дело в том, что вся русская поэзия по преимуществу строфична, то есть оперирует в чрезвычайно простых строфических единицах – это станс, четверостишие. В то время как у Донна я обнаружил куда более интересную и захватывающую структуру. Там необычайно сложные строфические построения. Мне это было интересно, и я этому научился. В общем, вольно или невольно, я принялся заниматься тем же, но это не в порядке соперничества, а в порядке, скорее, ученичества. Это, собственно, главный урок»[1]. Это "ученичество" у Донна и метафизиков дало весьма богатые плоды. Знакомство Бродского с Донном относится приблизительно к 1961 – 1962 году. "Официально" Бродский...
Входимость: 1. Размер: 15кб.
Часть текста: характер. Прелестная Харита отвергает ухаживания пятидесятилетнего поэта, толстого и бородатого, хотя только он один и может по-настоящему оценить ее красоту, которая, по учению неоплатоников, скрывает духовные совершенства. Только он, поэт, может предложить ей любовь, которая позволит, отрешившись от физического мира, приобщиться к миру нетленных сущностей. Другая дама, участница диалога, противопоставляет взгляду поэта чисто чувственное понимание любви. Сама же Харита с лукавым юмором пытается найти золотую середину, совмещающую духовный и чувственный полюса любви. Драматическое начало, сталкивающее взгляды персонажей, выражено в "Прославлении Хариты" весьма сложным образом. Для Джонсона и сам герой цикла, носящий его имя и внешне столь похожий на него, - тоже один из забавных персонажей этой маленькой комедии. Поэт откровенно подсмеивается над незадачливым пожилым героем и обеими дамами, каждая из которых в реальности далека от совершенства. Сами же неоплатонические идеи, всерьез занимавшие Джонсона в его поздних пьесах, в "Прославлении Хариты"...
Входимость: 1. Размер: 15кб.
Часть текста: Беседуя с возлюбленной, размышляя над той или иной ситуацией, герой "открывал себя". И хотя его "я" не совпадало с авторским (известным исключением была, пожалуй, лишь религиозная лирика), поэзия Донна носила гораздо более личностный характер, чем стихи его предшественников. Драматическое начало определило и новые взаимоотношения автора и читателя, который как бы нечаянно становился свидетелем происходящего. Поэт никогда прямо не обращался к читателю, искусно создавая впечатление, что его нет вообще, как, например, нет зрителей для беседующих друг с другом театральных персонажей. И это способствовало особому лирическому накалу его стиха, подобного которому не было в поэзии елизаветинцев. Ярко индивидуальной была и интонация стиха Донна, меняющаяся в зависимости от ситуации, но всегда близкая к разговорной речи. Из поэтов старшего поколения к разговорной речи обращался Сидни, который пытался воспроизвести в своем стихе язык придворных. Однако для Донна и его поколения язык придворных казался чересчур манерным. Неприемлем для автора "Песен и сонетов" был и синтез Шекспира, соединившего в своей лирике традиции Сидни с мелодическим стихом Спенсера. Драматические монологи героев Донна, несмотря на всю его любовь к, театру, во многом отличны и от сценической речи героев Марло, раннего Шекспира и других елизаветинских драматургов 90-х годов, писавших для открытых театров с их разношерстной публикой, которую составляли все слои населения. Лирика Донна имела свой особый адрес, что явственно сказалось уже в...
Входимость: 1. Размер: 12кб.
Часть текста: по-своему оценивает красоту знатной дамы. Саклинг с иронией отвергает грациозный комплимент Кэрью, заявляя, что не ощутил исходящего от нее аромата и не понимает, почему появление леди Карлейль в парке несет с собой новую весну. Но зато он старался как можно лучше разглядеть прелести юной красавицы, и Кэрью принимает его доводы. Спор как будто разрешен - оба поэта трактуют любовь как забавную игру, выдвигая на передний план эротический момент чувства. Но в последней строфе стихотворения, которую первые издатели убрали за излишнюю смелость, Саклинг дозволил себе изобразить леди Карлейль как светскую развратницу, легкую добычу для каждого: Грозишь ты жаждой мне? Коль скоро И впрямь прельстительна опора, То бишь Колонны, что несут Благоуханный сей сосуд, - Не столь я глуп, чтоб отступиться: Добрался - так сумей напиться! А заблудиться мудрено, Где торный путь пролег давно. И это уже совсем не в духе Кэрью, никогда не преступавшего границы элегантного вкуса. Отношение Саклинга к любви не просто скептично, оно окрашено цинизмом. С этой позиции он я высмеивает петраркистские и псевдокуртуазные штампы, опираясь при этом на традицию Донна. Как справедливо отметили критики, в стихах Саклинга о любви любовь, как правило, отсутствует {Squier C. L. Sir John Suckling. Boston, 1978. P. 99.}, а герой играет роль пресыщенного гурмана, понимающего бессмысленность игры в чувства и все же не прекращающего ее. Что называют люди красотой? Химеру, звук пустой! Кто и когда напел им, Что краше нет, мол, алого на белом? Я Цвет иной, быть может, предпочту - Чтоб нынче в темной масти Зреть красоту По праву своего пристрастья! Искусней всех нам кушанье сластит Здоровый аппетит; А полюбилось блюдо - Оно нам яство яств, причуд причуда! Часам, заждавшимся часовщика, Не все ль едино, Что за рука Взведет заветную пружину? "Сонет II" Конечно, в подтексте...
Входимость: 1. Размер: 19кб.
Часть текста: о стеснительных законах чести. Такое понимание любви было близко и кавалерам, которые с удовольствием переводили Сент-Амана и сами писали стихи в том же духе ("Восторг" Кэрью). Трудно сказать, насколько серьезно Марвелл воспринимает гедонистическую этику. Некоторые пасторальные стихотворения носят явно, шуточный характер, и им противостоят другие, в которых пастухи и пастушки, отказавшись от чувственных радостей, обращаются к христианству. Не исключена возможность, что Марвелл намеренно обыграл крайности двух пасторальных традиций Ренессанса и XVII века - языческой и христианской. Во всяком случае, в стихах, о которых пойдет речь ниже, поэт при всей его ироничности весьма серьезен. В них явно обозначается скрытая ранее в шутливом подтексте тема идиллической гармонии, первозданной невинности и благости природы. Поэт противопоставляет природу упадку современного мира. Это отчетливо видно в "Нимфе, оплакивающей смерть фавна", где жестокие солдаты ради забавы убивают ручного оленя, и в "Бермудах", где пышная тропическая природа с ее вечной весной и изобилием плодов ассоциируется пуританами, оставившими родину из-за религиозных лреследований, с земным раем, уготованным для них Провидением. В стихах о косаре Дамоне поэт обращается к иному аспекту пасторали. Фигура Дамона немного загадочна, и его отношения с природой двойственны. Он тонко чувствует ее прелесть и яростно возражает против ее украшения человеком. Природа для него выше искусства ("Косарь против садов"). Но...
Входимость: 1. Размер: 13кб.
Часть текста: значимыми высказываниями о “метафизической поэзии” в Англии принято считать отрывок из письма поэта У. Драммонда (1610-е годы), мнение Дж. Драйдена о Донне[17] (1693) и, наконец, первую развернутую реконструкцию этого стиля в “Жизни Каули”, написанной С. Джонсоном (ок. 1780). Джонсон, как всегда у него, не только показал явление, но и критически оценил, сказав о ложном остроумии (wit), насильственно сближающем разнородные понятия (“... the most heterogeneous ideas are yoked by violence together”). Формой поэтической речи, способной осуществить подобный смысловой сдвиг, становится метафора, ищущая сходства не в том, что являет естественное подобие, но в необычном, странном. Рожденная в ходе трансформации петраркистской традиции, обостренная Джамбатиста Марино, такая метафора стала называться итальянским словом кончетти (англ. conceit) и распространилась в поэзии европейского барокко. Так что и по термину, и по стилистическому родству “метафизическая поэзия” — общеевропейское явление. Как таковое она нередко рассматривается сейчас[18], а истоки ее не только практики, но и теории восходят к первой половине XVII столетия — к итальянским и испанским трактатам....