Поиск по материалам сайта
Cлово "NUN"
Входимость: 5. Размер: 46кб.
Входимость: 2. Размер: 11кб.
Входимость: 2. Размер: 10кб.
Входимость: 2. Размер: 31кб.
Входимость: 1. Размер: 33кб.
Входимость: 1. Размер: 13кб.
Входимость: 1. Размер: 35кб.
Входимость: 1. Размер: 8кб.
Входимость: 1. Размер: 14кб.
Примерный текст на первых найденных страницах
Входимость: 5. Размер: 46кб.
Часть текста: стала эпохой нового открытия и прочтения Библии. Для целого ряда эпох европейской культуры (особенно для таких явлений, как барокко и романтизм) принципы библейской эстетики и поэтики осознаются как существенно дополняющие и корректирующие античный эталон с его уравновешенностью, соразмерностью и чисто человеческой мерой. Библейская эстетика, покоящаяся в первую очередь на категории возвышенного и позволяющая более всего приблизиться к выражению невыразимого, создать ощущение присутствия трансцендентного, как нам думается, в наибольшей степени заявляет о себе в так называемые переходные, переломные, «проклятые» времена – времена шатаний и потрясений, ломки старого и рождения в муках нового, во времена обострения социальных противоречий и катастрофичности сознания, пытающегося пробиться к Богу через хаос и суету, обрести гармонию хотя бы в сфере ментальной, противопоставить ужасу и абсурдности действительности иную, духовную реальность, в самих страданиях прозреть красоту и радость бытия. С особенной очевидностью, на наш взгляд, это продемонстрировали нидерландская и немецкая литературы XVII века. В XVII в Германии, как и в Нидерландах (здесь – прежде всего усилиями гениального Йоста ван ден Вондела) происходит подлинное открытие мира, в первую очередь Танаха (Ветхого Завета) как непреходящего источника поэтического вдохновения и художественного творчества. Безусловно, этот процесс был в целом характерен для начала эпохи Нового времени, но для немецкой поэзии он имел особый смысл: именно в XVII в. в силу разных причин возникает высокая философски-медитативная и любовная поэзия на немецком языке (до этого немцы писали преимущественно на латыни), закономерно появляется настоятельная необходимость освоения ею общечеловеческих культурных ценностей, и прежде всего – античных и библейских. Уже М. Опиц, великий реформатор немецкой поэзии, создатель ее классического облика, в трактате «Книга о...
Входимость: 2. Размер: 11кб.
Часть текста: противоречий, сомнений, разочарования в мимолетности жизни, воспринимала и запечатлевала мотив чумы в готическом русле «чёрной смерти». Барокко с его обострённым чувством вселенских катастроф охотно обращалось к мотиву чумы, позволяющему наглядно и убедительно продемонстрировать всевластный закон гибели и разрушения земного. Образ чумы, неразборчиво и беспощадно пожиравшей живое, давал писателям возможность теснее сосредоточиться на излюбленной барокко идее хрупкой тщеты человеческой жизни, её сиюминутной легковесности: барочные сочинители употребляют понятие Nichtigkeit в значении «физическое ничтожество», «материальное ничто». Как А. Грифиус, ключевая фигура лирики барокко, так и М. Опиц, законодатель поэтических правил, в лирике которого исследователи находят многоие черты барокко, а также П. Герхардт, Ф. фон Логау помещают образ чумы в некий метафизический и идейно-образный контекст, который условно можно обозначить так: Menschliches Elende (название одного из сонетов А. Грифиуса). При этом чума фигурирует в излюбленных барочными лириками каталогах образов-понятий: Pestilenz und Krankheit (M. Opiz); Feuer, Pest und Tod, der Herz und Geist durchfuhret (A. Gryphius). Например, А. Грифиус замечает: Doch schweig ich noch von dem, das ärger als der Tod, Was grimmer denn ...
Входимость: 2. Размер: 10кб.
Часть текста: einer Epoche. Koln-Berlin, 1970. S. 352-354), но это один из ярких выразителей духа эпохи, ее всеобщей озадаченности парадоксальной двойственностью человеческой природы, неадекватностью человека себе. Уже в стихотворении на смерть Георга Глогера (1631), друга и соседа по студенческой келье, «свидетеля моей поэзии» (Fleming P. Gedichte / Hrsg. v. Julius Tittmann. Leipzig, 1870. S. 29; далее страницы этого издания даны в скобках; курсив в цитатах мой), укрепившего юного поэта в призвании, Флеминг, передавая горе и потрясение утратой, так формулирует характер отношения к другу: «<…> Ach! wo, wo laät du <…> / Mich, deinen andern Dich?» (29). Чувство утраты себя, на первый взгляд, объясняется тем, что человек жив в стольких и таких образах, сколько людей и как его воспринимают. Вместе с безвременно ушедшим другом поэт оплакивает и свой, — самый дорогой из всех, — образ: «Ihr Augen, <…> nun ists um euch geschehn/Und auch um euren Mich» (29). Но речь идет не только и не столько о впечатлении «в глазах» друга, к которым поэт обращается, сколько и прежде всего о подлинности существования в этом «вашем Мне»: лирическое Я, обретавшее себя в «прекрасной душе» друга, чувствует себя теперь оставленным без жизни и без смысла заодно с его телом. Относительность связи души и тела, ирреальность и кажимость земного существования человека в поэзии Флеминга особенно обнажает мотив любви. Лирическое Я поэта, Я-душа, часто покидает себя-тело и обнаруживает себя-душу на месте души возлюбленной или в качестве второй ее души. Так, в ее отсутствие: Ich irrte hin und her und suchte mich in mir Und wußte dieses nicht, daß ich ganz war in dir. Ach! thu mich mir doch auf, du Wohnhaus meiner Seelen! Kom, Schöne, gib mich mir. Benim mir dieses Qualen. <…> Doch gib mich nicht aus dir. Ich mag nicht in mich kehren. Kein Tod hat Macht an...
Входимость: 2. Размер: 31кб.
Часть текста: были Смерть и Спасение, но прежде всего Смерть, и без решения проблемы Смерти, или даже «объявленной смерти», добраться до сути этой «переходной эпохи» невозможно. Барокко кажется иногда эпохой последней танатологии, то есть последним историческим «промежутком», когда Смерть воспринималась именно экзистенциально, а не абстрактно-аксиоматически, как после барокко. Следует непременно это чувство иметь в виду, пытаясь понять поэтику барокко, ее особую «переходную специфику». Барокко — первая художественная эпоха в истории европоцентрической культуры, которая отчетливо показала, что при всех различиях национально-культурных этносов, религий и других особенностей, при всех центробежных силах культурно-цивилизационного разнообразия у человечества независимо от всех и вся есть один общий знаменатель, своеобразный интеграл общей судьбы, а именно — нарастающая хрупкость и бренность жизни, дарованной миру. Именно барокко, предвосхитив многие болезни современного и постсовременного человечества, открыло парадигмальный характер «игры», однако не только в эстетическом плане, но и в онтологическом и антропологическом, как своеобразную игру мира с Жизнью и Смертью. Именно барокко показало, что человечеству грозит глобальная опасность «заиграться насмерть», поскольку «игровой люфт» цивилизационных колес может достичь критического предела и сбросить повозку бытия с ее «стогом сена» (И. Босх) в пропасть небытия. Именно барокко открывает экзистенциальную доминанту Смерти, тематизируя свое открытие в поэзии XVII века. Важно подчеркнуть,...
Входимость: 1. Размер: 33кб.
Часть текста: Энциклопедический путеводитель. М.: Изд-во Кулагиной – INTRADA, 2010. С. 455–458. Немецкая эпиграмма эпохи барокко восходит к трем основным источникам – древнегреческой антологической эпиграмме, сатирической эпиграмме римской поэзии и европейской неолатинской эпиграмме эпохи Возрождения. Жанр литературной эпиграммы Нового времени существовал вначале в неолатинском варианте и в традиционной сатирической разновидности, и лишь впоследствии, перейдя из ученой словесности гуманистов в ряд национальных литератур, он претерпел и характерные изменения. Немецкие теоретики литературы XVII–XVIII вв. придали эпиграмме статус универсального поэтического жанра, обладающего своими неповторимыми особенностями, и предложили ряд дефиниций последнего. Так, Иоганн Готлиб Мейстер (1665–1699), ректор гимназии св. Николая в Лейпциге, в поэтике «Непритязательные мысли о немецких эпиграммах» („Unvorgreiffliche Gedancken Von Teutschen Epigrammatibus“, 1698) определяет: «Эпиграмма есть сжатое изречение, в котором ясно и кратко сообщается о каком-либо лице, деянии или предмете» [Meister: 1698, 73]. Немецкий ученый-языковед, член...
Входимость: 1. Размер: 13кб.
Часть текста: проведена не полностью. Народ сохранил отдельные привилегии, именно для больших церковных праздников, когда он возглашал «кирие-элейс» и «аллилуйя». Со временем вошло в обычай к этим литургическим отрывкам добавлять строфы на немецком языке. Под прикрытием «кирие» и «аллилуй» немецкая духовная песня была допущена в богослужение. Долгое время этими восклицаниями обязательно заключались строфы исполняемой песни. Эти заключительные напевы назывались «кирлейсон». Древнейшая пасхальная песня относится к XII веку. Она гласит: Пройдя чрез все мучения, Христос воскрес, Этому мы все радуемся. Христос хочет дать нам утешение, Кириелейс. Аллилуйя, аллилуйя, аллилуйя. Этому мы все радуемся, Христос хочет дать нам утешение, Кириелейс. Возникшие в XIV и XV веках мистерии также помогли немецкой песне проникнуть в церковь. Совершенно особым очарованием отмечены рождественские колыбельные песни, в которых латинские тексты перемешаны с немецкими. Они принадлежат к наиболее примитивным поэтическим произведениям. Слова в них соединяются не столько по смыслу, сколько по созвучию и ритму колыбельной. И все же запечатленное в них светлое настроение пленяет нас не меньше, чем прошлые поколения. В органных хоралах Баха встречаются две такие...
Входимость: 1. Размер: 35кб.
Часть текста: «шутки бывают двух родов: в одних обыгрывается дело, в других – слово» („Duo enim sunt genera facetiarum, quorum alterum re tractatur, alterum dicto“) [Cicero: 1959, 376]. В теоретических трудах литераторов Нового времени античное понимание остроумия стало догмой: в частности, у немецких теоретиков эпохи барокко и Просвещения можно встретить почти дословное повторение дефиниции Цицерона. Так, Кристиан Вейзе (1642–1708) в сочинении «Галантный оратор» („Politischer Redner“, 1677) замечает: «Если необходимо определить, что такое остроумие, то состоит оно частью в игре слов, частью в оригинальных и остроумных предметах» [Weise: 1677, 62]. Филандер фон дер Линде (1674–1732) в поэтике «Разговор о немецкой поэзии» („Unterredung von der Deutschen Poesie“, 1727) также говорит о различии между «остроумием… в отдельных словах… и на деле» [Linde: 1727, 270]. Иоганн Христоф Готшед (1700–1766) в «Опыте критической поэтики» („Versuch einer kritischen Dichtkunst“, 1742) отмечает: «Помимо истинно остроумных образцов, в которых остроумие состоит в предметах, есть также много...
Входимость: 1. Размер: 8кб.
Часть текста: своей — «национально-германской» — лит-ры. Основные идейные установки фашистского «культурного возрождения» целиком соответствуют политической демагогии «третьей империи». Во главу угла здесь ставится идея расовости, культ всего «германского», зверская ненависть к марксизму-коммунизму. Возродить германскую «расу» можно, по фашистской теории, только возвратом к господству естественных страстей над всякими культурными нормами. В своей речи о «немецком искусстве как защите германского народа» Гитлер на «культурном совещании» национал-социалистического партийного съезда ставит вопрос о первенстве примитивного инстинкта — «естественного поведения народа» — и о фанатическом служении искусства этому инстинкту. Отсюда призыв к «мужественному искусству», отказ от лирического индивидуализма во имя служения «великим» идеям, во имя «благородного» очищения нации от «марксистов-пацифистов, евреев, гуманистов и им подобных». Как осуществляются подобные лозунги в литературе? С большой поспешностью воскрешается и...
Входимость: 1. Размер: 14кб.
Часть текста: кризиса капитализма III. Буржуазная литература периода послевоенного кризиса капитализма (после Германской революции 1918—1923). После революции и инфляции в Германии, на фоне общего кризиса капитализма, обозначается временная и частичная стабилизация капитализма. Стремление крупной буржуазии к управлению «твердой рукой» переплетается с использованием форм буржуазной демократии, к-рая является прикрытием все более и более фашизирующегося господства верхушки крупной буржуазии. Мелкая буржуазия надеется теперь выбраться на широкую дорогу; соц. -дем., являясь основной опорой буржуазии в рабочем классе, усиленно проповедует идеи сотрудничества и классового мира. Соответственно этим «радужным» перспективам временной стабилизации капитализма появляется в лит-ре и искусстве теория нового «магического» реализма и «новой вещности» (Die neue Sachlichkeit). Такое искусство, — пытаются доказать «стабилизационные» теоретики, ссылаясь на Гегеля, — будет великим синтезом предыдущих эпох развития искусства. Эти взгляды проповедывались напр. такими искусство- и литературоведами, как Утиц, Вальцель, Ро, Шнейдер и др. В...