Поиск по материалам сайта
Cлово "PROPHET"
Входимость: 4. Размер: 14кб.
Входимость: 1. Размер: 10кб.
Входимость: 1. Размер: 65кб.
Примерный текст на первых найденных страницах
Входимость: 4. Размер: 14кб.
Часть текста: детективной литературы («Убийство на улице Морг», 1841; «Золотой жук», 1843). Для зрелой лирики («Ворон и другие стихотворения», 1845) характерна тема трагических поисков красоты и ее смысла. На практическом занятии анализируются черты романтизма в стихотворении Э. А. По «Ворон». Ворон Как-то в полночь, в час угрюмый, утомившись от раздумий, Задремал я над странице фолианта одного, И очнулся вдруг от звука, будто кто-то вдруг застукал, Будто глухо так застукал в двери дома моего. «Гость,— сказал я,— там стучится в двери дома моего, Гость — и больше ничего». Ах, я вспоминаю ясно, был тогда декабрь ненастный, И от каждой вспышки красной тень скользила на ковер, Ждал я дня из мрачной дали, тщетно ждал, чтоб книги дали Облегченье от печали по утраченной Линор, По святой, что там, в Эдеме, ангелы зовут Линор,— Безыменной здесь с тех пор. Шелковый тревожный шорох в пурпурных портьерах, шторах Полонил, наполнил смутным ужасом меня всего, И, чтоб сердцу легче стало, встав, я повторил устало: «Это гость лишь запоздалый у порога моего, Гость какой-то запоздалый у порога моего, Гость — и больше ничего». И, оправясь от испуга, гостя встретил я, как друга. «Извините, сэр иль леди,— я приветствовал его,— Задремал я здесь от скуки, и так тихи были звуки, Так неслышны ваши стуки в двери дома моего, Что я вас едва услышал»,— дверь открыл я: никого, Тьма — и больше ничего. Тьмой полночной окруженный, так стоял я, погруженный В грезы, что еще не снились никому до этих пор; Тщетно ждал я так, однако тьма мне не давала знака, Слово лишь одно из мрака донеслось ко мне: «Линор!» Это я шепнул, и эхо прошептало мне: «Линор!» Прошептало, как укор. В скорби жгучей о потере я захлопнул плотно двери И услышал стук такой же, но отчетливей того. «Это тот же стук недавний,— я сказал,— в окно за ставней, Ветер воет неспроста в ней у окошка моего, Это ветер стукнул ставней у окошка моего,— Ветер — больше...
Входимость: 1. Размер: 10кб.
Часть текста: и Т. Элиот. Кто услышал «пение русалок», или метафизика любви:Д. Донн и Т. Элиот. Мировая культура XVII-XVIII веков как метатекст: дискурсы, жанры, стили. Материалы Международного научного симпозиума «Восьмые Лафонтеновские чтения». Серия “Symposium”, выпуск 26. СПб.: Санкт-Петербургское философское общество, 2002. С. 121-124 http://anthropology.ru/ru/texts/abakarova_n/metatext_38.html Teach me to heare Mermaides singing … J. Donne I have heard the mermaids singing, each to each. I do not think that they will sing to me. T. S. Eliot Элиотовская строка о пении русалок из «Любовной песни Дж. Альфреда Пруфрока» является парафразом 5-ой строки «Песни» крупнейшего поэта-метафизика XVII века Джона Донна. Такая образно-семантическая перекличка двух авторов отнюдь не случайна и обусловлена наличием общей культурной традиции, которая кодифицируется при помощи универсальных символов. Поющие русалки (сирены) — стереотипный образ, восходящий к классическим мифам, к которому обращались Данте, Шекспир, Теннисон, Йейтс и др. Как указано у Х. Э. Керлота, «…сирены символизируют различные искушения, встречающиеся на жизненном пути и препятствующие развитию духа из-за очарования, которое, отвлекая, принуждает остаться на волшебном острове» (Керлот Х. Э. Словарь символов. М., 1994. Р. 469). В «Словаре символов и образности» само понятие русалочьей песни трактуется как: 1) персонифицированная красота; 2) нечто несуществующее (несбыточное) (Ad de Vries. Dictionary of Symbols and Imagery. Holland, 1974. Р. 320). Тот, кто слушает пение русалок, погружается в сон или сходит с ума. (Ibid. 319). Как это соотносится с указанными выше текстами...
Входимость: 1. Размер: 65кб.
Часть текста: воспевает пиндарическая ода? Почему Л. В. Пумпянский забыл об английской оде? Двадцать лет назад в журнале «Вопросы литературы» была опубликована замечательная статья Л. В. Пумпянского «Об оде А. Пушкина “Памятник”», посвященная не только пушкинскому стихотворению, но и одической традиции в целом. Основной тезис Пумпянского: «... одно из явлений всей русской литературы: великие литературные традиции получают заключение и неожиданно новый смысл... в русской литературе...». Согласно Пумпянскому, именно таким «заключением» по отношению к одической «великой традиции» становится русская ода: «... такое чисто античное явление, как ода, в русской поэзии получило то же поэтическое значение, какое в других нео-европейских литературах она имеет историко-литературное...»[1]. Однако вот загадка: для подтверждения этого своего тезиса Пумпянский приводит примеры из французской и немецкой поэзии, чей опыт завершен в России, но почти никогда — из английской. Почему? Уж во всяком случае, не по причине незнания...