Литература Западной Европы 17 века. Поиск по текстам материалов сайта. Cлово "SOUS".

Примерный текст на первых найденных страницах

Входимость: 2. Размер: 51кб.

Часть текста: По мнению большинства из них, эта трансформация происходит преимущественно путем изменения жанрового содержания при сохранении старых повествовательных форм[1]. Сущность же формальных изменений состоит в соединении прежде противостоящих жанровых начал: нравоописательного плутовского и аналитико-психологического, причем, начала эти входят в романистику нового историко-литературного периода хоть и видоизменяясь, но удерживая при этом «фундаментальные структурные моменты»[2]. Наиболее отчетливо процесс и результаты такой трансформации, по мнению ученых, предстают в английском романе XVIII cтолетия[3], что не в последнюю очередь обусловлено социально-исторической ситуацией: успехами культурного развития в стране, пережившей буржуазную революцию еще в середине прошлого столетия, преимущественно буржуазным характером ее общества, благоприятно воздействующим на развитие такого, в свою очередь «буржуазного», жанра, как европейский роман Нового времени[4]. Согласно такой концепции, западноевропейский роман XVIII в. движется, вслед за его английскими образцами, к реалистической поэтике, ибо только реализм позволяет роману наиболее полно осуществить свои художественные возможности[5]. Нельзя сказать, что данная концепция возникла и развивалась лишь в...

Входимость: 2. Размер: 10кб.

Часть текста: чем о том, что у маленького Пушкина был самостоятельный интерес к басням и что эти подражания, до нас не дошедшие, объективно свидетельствовали о его ранних литературных вкусах. Об этом говорит и следующий факт: в библиотеке Пушкина сохранился экземпляр басен Лафонтена, изданных в 1785 г. (Б. Л. Модзалевский. Библиотека Пушкина, № 1060). Экземпляр этот был подарен Сергеем Львовичем своей дочери, о чем свидетельствует надпись его рукою: „à ma chère Olinka“. При отъезде Пушкина в лицей экземпляр этот был передан Ольгой Сергеевной брату, но рассеянный брат забыл его. Об этом рассказывает французская надпись на втором томе. „Эта книга принадлежала Ольге Пушкиной, теперь она передана ею Александру Пушкину для развлечения в лицее, но к несчастью (par malheur), он забыл ее на столе“. Экземпляр этот поступил в собственность Пушкина только в 1817 г.: на нем есть надпись Пушкина „се 13 juillet 1817, à Michailovskoy“.[2] Очевидно Сергей Львович, по традиции включая в литературное воспитание детей изучение басен Лафонтена, в первую очередь знакомил с ними свою дочь, и она спешила своими приобретениями делиться с младшим братом, который, вероятно, не так пылко реагировал на эти басни. Тем не менее в лицее эти басни несомненно входили в обязательную программу обучения, и в первую очередь Пушкин знакомился с Лафонтеном именно по его басням: И ты, ...

Входимость: 2. Размер: 12кб.

Часть текста: писатели и поэты, провозгласившие себя служителями нового кумира — этим кумиром было чувство. В числе самых ревностных его жрецов оказался Альфонс де Ламартин. Ламартин происходил из обедневшей дворянской семьи; и отец его, и мать, убежденные роялисты и католики, постарались передать свои взгляды сыну. Первой его книгой для чтения была библия, первым воспитателем — аббат Дюмон, а вслед за аббатом — отцы-иезуиты из коллежа в Белле. Подобно своим родителям он чтил религию, проклинал революцию и ненавидел Наполеона; с первых дней Реставрации Ламартин верно служил Бурбонам — сначала в личной гвардии Людовика XVIII, позже — на дипломатическом поприще. Дипломатическая карьера Ламартина развивалась вполне успешно — он довольно быстро прошел путь от секретаря посольства до чрезвычайного и полномочного посланника. Что же касается его литературной карьеры, то она была просто ослепительна и живо напоминала фейерверк. В 1820 году он опубликовал свою первую книгу стихов — «Поэтические раздумья», а три года спустя — «Новые раздумья». Обе книги имели невероятный успех и сразу сделали автора одним из знаменитейших поэтов Европы. Впоследствии Ламартин уверял, что вовсе не предназначал этих стихов для печати, а писал их как своего рода поэтический дневник: «Я выражал...

Входимость: 2. Размер: 25кб.

Часть текста: представляет собою главу из книги „Пушкин и французы“. 2. Эту дату Н. О. Лернер („Труды и дни Пушкина“, 1910, стр. 37) считает датой дарения. Это неверно, так как ясный смысл надписи показывает, что подарена была книга при отправлении в лицей, т. е. всего вероятнее в 1811 г. летом. В глазах Ольги Сергеевны басни Лафонтена были специфически детской книгой, и непонятно дарение этой книги брату после окончания им лицея. Кстати, заголовок „Fables choisies mises en vers par M. De La Fontaine“ не свидетельствует о том, что в издание вошли только избранные басни: так называется сборник Лафонтена в его оригинальных изданиях. 3. Мнение Пушкина о том, что Богданович в „Душеньке“ превзошел Лафонтена, не является оригинальным: в этом отразились взгляды Карамзина в известной статье его о Богдановиче (1803 г.), впоследствии прилагавшейся к бекетовским изданиям сочинений Богдановича (1809—1818 гг.). Митрополит Евгений („Словарь светских писателей“, 1805) так резюмировал статью Карамзина: „Г. Карамзин в 10 нумере «Вестника Европы», 1803 г., сделал сравнение сей поэмы с лафонтеновою и почти во всех местах показал преимущество русской“. Вот собственные слова Карамзина: повесть Лафонтена „служила образцом для русской «Душеньки», но Богданович, не выпуская из глаз Лафонтена, идет своим путем и рвет на лугах цветы, которые укрылись от французского поэта. Скажем без аллегорий, что лафонтеново творение полнее и совершеннее в эстетическом смысле, а Душенька во многих местах приятнее и живее, и вообще превосходнее тем, что писана стихами“. „Богданович писал стихами, и мы все...

Входимость: 2. Размер: 58кб.

Часть текста: американский исследователь Джек Вайнер озаглавил одну из своих статей столь выразительно — «От любви до ненависти» 4 В самом деле, с того момента, как имя Кальдерона дошло до России, испанский драматург пользовался славой признанного классика, однако в течение долгого времени его известность ограничивалась комментарием в учебнике по литературе или теоретическим эссе в художественном журнале, чаще всего переведенными с других языков Кальдерону пришлось ждать наступления XX в , чтобы добиться настоящей популярности среди русских зрителей Его ждал ошеломительный успех, однако выпал он на долю лишь комических сочинений, среди них — комедия «La dama duende» Как отмечает Джек Ваинер «Достаточно любопытно, но именно „комедии плаща и шпаги" Кальдерона стали одними из самых популярных его произведений в царской России Они продолжали пользоваться необычайным успехом в СССР „Дама-невидимка"...

Входимость: 1. Размер: 21кб.

Часть текста: поздних образцов, уже цитированной переделкой Панкратия Сумарокова — лафонтеновскую басню. Этот гиперболизм рассказывания выражается в гипертрофии сказовых деталей, имеющих характер гротеска. На ряду с гиперболизмом внешних образов и сказовых деталей этот жанр избегал психологических мотивов, весьма характерных для сказовой манеры Лафонтена, особенно в „Psyché“, где этим психологическим моментам, особенно в обрисовке героини, уделялось много места. Напоминаю, что общее направление „салонной лирики“ было в разработке этих „тонких“, неуловимых чувствований и изощренных переживаний, переходивших иногда в идиллическую слащавость. В „Руслане и Людмиле“, являющемся по фабуле компилятивным произведением, широко использовавшим „общие места“ фантастической поэмы в качестве эпических эпизодов, одним из таких общих мест является эпизод волшебного сада Черномора и чудесного перенесения туда Людмилы. Волшебные сады по традиции фигурировали в фантастических поэмах. Встречаются они и у Ариосто и у Tacco.[11] Имеется подобный эпизод у Апулея, а через него — у Лафонтена и Богдановича. Пушкину все эти источники были знакомы. Как известно, в лицее он „читал охотно Апулея“, а Вольтер у него охарактеризован как „Ариоста, Тасса внук“. Влияние всех этих источников смутно указывалось еще первым критиком „Руслана и Людмилы“. Белинский в связи с „Русланом“ неоднократно упоминает Богдановича и его „Душеньку“, хотя и не ставит их в прямую связь. Незеленов уже точнее указывает на пункты соприкосновения Пушкина и Богдановича: „Характер Людмилы заимствован у Богдановича из его пресловутой „Душеньки“... Отношения Пушкина похожи на отношения Богдановича к Душеньке: Пушкин сочувствует своей героине и в то же время не уважает ее, смотрит на нее как-то шутливо-пренебрежительно... Не только характер Людмилы заимствовал Пушкин у Богдановича — он взял из поэмы „Душенька“ и некоторые частности и подробности своего ...

Входимость: 1. Размер: 48кб.

Часть текста: он весь отразился не только в том, что он написал в своих «Мемуарах», но и в том, как он их написал. Между тем для XVII в. эта, назовем ее, «стилевая откровенность» — явление незаурядное. XVII век как бы носил маску приличия — тех строгих жанровых норм, которые позволяют угадать под маской подлинное лицо автора, но которые не позволяют это лицо открыть или, точнее, позволяют явить его лишь таким, каким этого требует жанр, даже когда речь идет о мемуарах [1]. Смешав в одном произведении признаки многих жанров, Рец свое лицо открыл. Другое дело, что он постарался это лицо подгримировать: он хочет понравиться очередной даме, на сей раз не возлюбленной, не соратнице по политической интриге, но другу, давней приятельнице, мнением которой, как нравственным, так и литературным, он дорожит. По ее просьбе он воскрешает прошлое, адресуя ей повествование о своей жизни. Но жизнь Реца так тесно переплетена с событиями его времени, что, описывая ее, мемуарист описывает целую эпоху. Рассказ его пристрастен — ведь Рец действующее лицо этих событий. Его «Мемуары» иногда иронически называли «романом», подчеркивая недостоверность многих интерпретаций автора. Но книга эта и читается как роман, захватывающий читателя и в то же время изобилующий такими бесценными подробностями, характеристиками современников, анализом (пусть необъективным) совершавшегося на виду и за кулисами, что она и по сей день остается незаменимым источником для всех, кто изучает XVII век или просто им интересуется. «Мемуарами» Реца зачитывались разные эпохи. Не забудем, что А. Дюма почерпнул у Реца немало своих сюжетов. А покойный Н. Я....

Входимость: 1. Размер: 22кб.

Часть текста: речь о Париже. Например, по ночам город освещался приблизительно шестью с половиной тысячами фонарей, висевших на пересечениях улиц. Их зажигали в сумерках, и фитиля хватало где-то до полуночи, затем до рассвета все погружалось во мрак. В середине 1680-х гг. Париж насчитывал 23 272 дома, из чего историки делают вывод, что численность его населения приближалась к полумиллиону, в среднем по двадцать человек на жилое здание[1]. Итого по одному фонарю на четыре дома и на их восемьдесят обитателей. Конечно, не все фонари горели и не в каждом доме жило по двадцать человек. А еще в середине XVII в. на оживленных перекрестках Парижа были установлены почтовые ящики для обмена письмами в пределах города. Чтобы ими воспользоваться, надо было зайти во Дворец правосудия и там за одно су купить бланк, помеченный особым знаком. На нем указывали адрес и дату и использовали его в качестве конверта. В назначенный час ящики открывали и письма разносили по городу. Откуда мы это знаем? Из разных источников. Счет домам вели городские власти, об освещении улиц с восхищением отзывались путешественники, о почтовых ящиках рассказал один из героев этой книги. На полях своего же старого письма он меланхолически приписал: «Похоже, что через несколько лет уже никто не будет знать, что такое ящик для писем», — и объяснил происхождение и суть этого изобретения. Все вместе складывается в общую картину жизни парижанина середины XVII в. Вернее, эти фрагменты информации мы превращаем в историю городского быта, не тревожась о том, что данные о домах, фонарях и почтовых ящиках получены из разнородных документов. В этом случае для нас важно, что все они заслуживают доверия. Но для понимания механизмов развития культуры XVII в. небезразлично, какую информацию люди того времени хотели сообщить о себе последующим поколениям, а какую мы получаем помимо их воли. Так, власти Парижа вели учет городским...

Входимость: 1. Размер: 18кб.

Часть текста: драмы. На русск. яз.: Платон, Сочин., изд. "Academia" (замечания рассеяны всюду, изд. не закончено); Аристотель, Поэтика, перев. Новосадского, изд. "Academia", Л., 1927; Гораций Ф., Наука поэзии ("Ars poetica"), перев. М. Дмитриева, М., 1853; Буало, Поэтическое искусство ("L’Art poetique"), перев. С. С. Нестеровой, ред. П. С. Когана, П., 1914; Лессинг, Гамбургская драматургия, перев. И. П. Рассадина, М., 1883; Шиллер Ф., Письма об эстетическом воспитании человека, Сочин., т. IV, ред. С. А. Венгерова, СПБ., 1902; Его же, Наивная и сентиментальная поэзия, там же; Пушкин А. С., О драме, Сочин., т. IV, ред. С. А. Венгерова, СПБ., 1911 (и др. изд.); Аверкиев Д. В., О драме, изд. 2-е, А. С. Суворина, СПБ., 1907; Пшибышевский Ст., О драме и сцене, альманах "Театр", изд. "Шиповник", СПБ., 1908; Мейерхольд В., О театре, СПБ., 1913; Андреев Л., Письма о театре, журн. "Маски", 1913, и в кн. 22 альм. "Шиповник", СПБ., 1914; Каррьер М., Исторический очерк развития драмы, перев. В. Яковлева, "Педагогич. сб.", 1893, I—IV; Его же, Драматическая поэзия, перев. В. А. Яковлева, "Педагогич. сб.", 1892, VII—X, и отд., СПБ., 1898; Штейгер Э., Новая драма, СПБ., 1902; Морозов П. О., История европейской сцены, изд. ТЕО Наркомпроса, П., 1919; Волькенштейн В., Драматургия, М., 1923 (изд. 2-е, М., 1929); Луначарский А. В., Театр и революция, Гиз, М., 1924; Маца И., Искусство современной Европы, Гиз, М. — Л., 1926, стр. 97—115; Яковлев М., Теория драмы, Л., 1927. На иностр. яз.: Diderot D., De la poésie dramatique, Œuvres, v. 4, 1800; v. 7, 1875; Schiller F., Die Schaubuhne als eine moralische.Anstalt, 1784 (Werke, В. XII,...

Входимость: 1. Размер: 27кб.

Часть текста: одними и теми же аспектами) привлекает внимание ученых, очень различных с точки зрения эстетических пристрастий, методологических и идеологических позиций. Очевидно, эстетической природе литературного барокко и историческим обстоятельствам, в которых оно возникло и развилось, присущи объективные черты, кажущиеся нашим современникам жизненно актуальными. Казалось бы, литературное барокко изучено теперь полностью. И тем не менее много еще в этой области белых пятен. Дело здесь не только в количественном моменте, в недостаточной накопленности знаний, но и в причинах методологического характера, в принципах истолкования художественного материала. Именно на этой почве в западноевропейской науке в последнее время наблюдаются симптомы определенного спада недавней восторженной увлеченности, разочарования в перспективах научного применения понятия барокко в истории литературы. То и дело, обращаясь к трудам последних лет, посвященным барокко в литературе, сталкиваешься с оговорками относительно целесообразности этого понятия, с сетованиями по поводу его чрезвычайной расплывчатости, влекущей за собой путаницу и разнобой, с упреками в том, что оно превратилось в модную этикетку, в жертву собственной ...

Поиск по материалам сайтаCлово "SOUS"

Поиск по материалам сайта
Cлово "SOUS"