Поиск по материалам сайта
Cлово "STAND"
Входимость: 1. Размер: 34кб.
Входимость: 1. Размер: 9кб.
Входимость: 1. Размер: 34кб.
Входимость: 1. Размер: 7кб.
Входимость: 1. Размер: 13кб.
Входимость: 1. Размер: 1кб.
Входимость: 1. Размер: 10кб.
Входимость: 1. Размер: 65кб.
Примерный текст на первых найденных страницах
Входимость: 1. Размер: 34кб.
Часть текста: Джона Мильтона XVII век: между трагедией и утопией. Сборник научных трудов. Выпуск I. Отв. ред. Т. В. Саськова. М.: ИД «Таганка», 2004. http://natapa.msk.ru/biblio/vokrug/teterina.htm При попытке жанровой идентификации «Потерянного рая» встаёт вопрос о случайности или закономерности жанра эпической поэмы в ХVII веке. Почему данная форма, воссозданная английским поэтом, казалось бы, исчерпавшая свои возможности в предыдущую эпоху «Освобождённым Иерусалимом» Тассо[1], а в этот период – факт престижа из-за первенства в сохранившейся ренессансной жанровой иерархии, поблёкшая под пером мильтоновских же современников и не входящая в число репрезентативных жанров столетия, является одним из величайших творений своего времени, подтвердив право эпоса считаться «поэтической историографией народа на определённом этапе культуры»[2]? Говоря о месте эпоса в ХVII веке, следует иметь в виду не только фактор «великой эпической традиции», в русло которой вплетается «Потерянный рай», не только отражение амбиций Мильтона встать в искусстве «over and above» Гомера и Вергилия, но и «систему способов построения произведения как завершённого художественного целого»[3] в рамках целой эпохи. Жанр, найденный поэтом для своего главного произведения – уникальный эксперимент в поисках художниками этого диссонирующего века универсальной грани примирения разноплановых категорий, попытка преодоления разлада между существующим и желаемым, т. к. при зрелости уровней жанрового содержания, жанровой структуры и читательского восприятия «Потерянного рая» его важная особенность – ряд ассимилируемых к традиционной эпической парадигме антиномий. Одна из них – «трагедия – утопия» – свойственна ХVII столетию с его колоритом «эпохи общественной усталости»[4] и...
Входимость: 1. Размер: 9кб.
Часть текста: Донна XVII век в диалоге эпох и культур: Материалы научной конференции. Серия «Symposium». Выпуск 8. СПб.: Издательство Санкт-Петербургского философского общества, 2000. С. 115-117 http://anthropology.ru/ru/texts/hohlova/symp08_43.html Образ Иисуса Христа занимает центральное место в цикле религиозной лирики «Divine Poems» («Божественные стихотворения») английского поэта семнадцатого века Джона Донна. В стремлении к полноте изображения Донн обращается к главным событиям земной жизни Христа и, опираясь на Евангелия, рисует Его рождение, чудесные деяния, служение людям, распятие, победу над смертью и вознесение, раскрывает богатство Его характера, воссоздает Его живой облик. К Иисусу Христу поэт обращает возвышенные строки, прославляющие и восхваляющие Его: «The Sonne of glory...» (The Holy Sonnet 15, l. 11). Цикл сонетов «La Corona» («Венок сонетов») состоит из семи стихотворений, посвященных эпизодам из жизни Христа, которые имеют особое значение для более полного понимания Его жизни, деяний и учения. Сонеты «Annunciation» и «Nativitie» посвящены обстоятельствам рождения Иисуса, «Temple» — детству. В центре внимания поэта не только события из ранней земной жизни Христа, но также разнообразные христианские парадоксы, подчеркивающие Его богочеловеческую природу. Отсюда большое количество метафорических образов, передающих идею бессмертия Бога при перевоплощении Сына в Человека и обращающих читателей к библейскому преданию. Иисус — вездесущее начало земного мира: «That All, which alwayes is All every where...» (Annunciation, l. 2), бесконечность, не имеющая начала и конца: «Immensity...» (Annunciation, l. 14), свет, парализующий силы тьмы и влекущий за собой: «Thou 'hast light in dark...» (Annunciation, l. 13), «Bright Torch, which ...
Входимость: 1. Размер: 34кб.
Часть текста: своеобразие художественной системы барокко – проступает и кристаллизуется как следствие спекуляции по поводу воспринятого откровения. Бёме не оставил специального сочинения, которое мы могли бы трактовать как его «поэтику». Но его собственная, многократно отрефлектированная писательская практика и рассыпанные в его текстах замечания и рекомендации желающим видеть божественный исток мира и «говорить о Боге» – складываются в своего рода доктрину, которую можно обозначить именно так. Особенно полно и отчетливо «поэтика» Бёме проступает в «Сигнатуре» – трактате «об обозначении вещей», латинское название которого (De signatura rerum) кажется полемически заостренным в отношении трактата Лукреция (De natura rerum), – настолько отчетливо сигнатура противопоставлена в нём натуре. Едва ли Бёме знал это сочинение непосредственно, как, например, учившийся у янсенистов Расин; на немецкий язык оно было переведено гораздо позже современником и другом Гёте Карлом Людвигом фон Кнебелем (1744–1834). Не исключено, что латинская формула заголовка могла быть подсказана Бёме одним из его ученых почитателей (Бальтазаром Вальтером, например). Так или иначе, изящное добавление трех букв в заголовок классика производит впечатление неслучайной и даже дерзкой игры слов: «природа вещей» под пером Бёме предстаёт как собрание вещей означающих. Эта «поэтика» теснейшим образом связана с развиваемой Бёме гносеологией, прямо вытекающей из его онтологического откровения. В его философии мысль и слово человека оказываются опосредованными следствиями движения самого Духа Божьего к самоозначиванию в природе. Основания мышления Бёме открывает в самой природе,...
Входимость: 1. Размер: 7кб.
Часть текста: Но, как и все, к чему прикасалось перо поэта, эти два десятка сонетов написаны серьезно, с полной отдачей сил. Возникшие как отклик на самые разнообразные события в жизни их автора, они сочетают личные и общественные мотивы, лирические, порой даже интимные переживания и гражданский пафос. Поняв сонет таким образом, Милтон чрезвычайно расширил его границы и придал написанным в этом жанре стихотворениям на случай статус высокой поэзии. Тематика сонетов весьма разнообразна. Некоторые из них посвящены умершим и напоминают эпитафии (Памяти Кэтрин Томасон), а другие имеют форму дружеского комплимента (Генри Лоузу, Лоренсу или Сириаку Скиннеру). Есть здесь и обращения к сильным мира сего, в которых хвала сочетается с напутствием. Так, отдавая должное Кромвелю-полководцу, поэт указывает ему, что быть достойным правителем страны в мирное время труднее, чем побеждать врагов на поле брани: Бой впереди: нам побеждать Войну В дни мира надо: душу не одну Грозят в мирскую цепь закутать волки. Спаси свободу совести от злобы Тех, Библия которых – их утроба. Но у Милтона есть и сонеты...
Входимость: 1. Размер: 13кб.
Часть текста: близким ему человеком. Оба они писали стихи, мечтали о том, чтобы принять духовный сан и служить Богу. В отличие от Мильтона, отказавшегося от этого намерения, Кинг стал англиканским священником. Написанный в жанре пасторальной элегии, «Люсидас» продолжает традицию, заложенную еще в античной литературе. Из древних и новых авторов, повлиявших на Мильтона, следует в первую очередь назвать Феокрита, Вергилия, Я. Саннадзаро и Э. Спенсера. Поэтика «Люсидаса» – поэтика реминисценций. Попытаться раскрыть их роль и показать их значимость – задача данной статьи. Само имя «Люсидас» заимствовано Мильтоном из эклог Феокрита и Вергилия. Что касается этимологии этого имени, то большинство исследователей возводят его к греч. существительному «lukos» – «волк» и патронимическому суффиксу «idas» – «сын такого-то». Таким образом, «Lycidas» означает «сын волка». Но, как справедливо заметил Э. К. Браун, волк в элегии упоминается один лишь раз, причем его образ явно отрицательный. Традиционно в европейской культуре волк символизировал корыстолюбие. Мильтон, продолжая эту традицию, делает волка символом продажной англиканской церкви. Ставя под сомнение данную гипотезу о...
Входимость: 1. Размер: 1кб.
Входимость: 1. Размер: 10кб.
Часть текста: поэтики. Однако отличить одну особенность от другой не всегда бывает легко, несмотря на очевидную, казалось бы, разницу. Например, «театр» как понятие, включающее определенные предметные представления («сцена», «занавес», «декорация», «маски» и т. п.), может предстать как эмблема жизни, а выражение «жизнь — это игра» является метафорой. Кроме очевидной смысловой близости, которой могут достигать метафора и эмблема, этот пример демонстрирует и непринципиальность проводимого нередко между ними различия, согласно которому эмблема обычно берется поэтами из готового тезауруса, а метафора всегда изобретается вновь и окказионально (ср.: Зайонц Л. О. От эмблемы к метафоре: феномен Семена Боброва // Новые безделки. Сб. ст. к 60-летию В. Э. Вацуро. М., 1995-1996. С. 51). По-видимому, важнее все же различие между внутренними структурами осуществляющихся в том и другом случае когнитивных актов. Эмблема изобразительно-предметна и репрезентативна в своей наглядности, она...
Входимость: 1. Размер: 65кб.
Часть текста: Однако вот загадка: для подтверждения этого своего тезиса Пумпянский приводит примеры из французской и немецкой поэзии, чей опыт завершен в России, но почти никогда — из английской. Почему? Уж во всяком случае, не по причине незнания английской литературы — вряд ли подобные доводы уместны по отношению к филологу, о поразительной эрудиции которого ходили легенды. Английский материал ему был прекрасно известен. На это указывают хотя бы отсылки к творчеству Джона Драйдена[2] и Уильяма Вордсворта[3]. Может быть, английская ода выпадает из «великой традиции» — так что с ней не стоит и считаться? Факты говорят об обратном. С историей оды связаны величайшие имена в английской поэзии; среди одописцев — друг и соперник Шекспира Бен Джонсон, крупнейший «метафизик» Эндрю Марвелл, законодатель в поэзии и критике рубежа XVII—XVIII веков Джон Драйден, знаменитый сентименталист Томас Грей и все основные, кроме Байрона, поэты-романтики. Как же, говоря о судьбе оды как жанра, можно пройти мимо такого значительного явления, как английская ода? Забывчивость? Упущение? Дело, видимо, в другом: английская ода явно не вписывалась в концепцию Пумпянского, мешала сделать столь важный для него вывод — о русском «завершении» и преображении античной оды. Какова, по Пумпянскому, основная тема оды? «Одическая тема неразрывности поэзии и государства». В статье о «Памятнике» он разворачивает эту формулу: «... в числе прочего, но на первом месте, принадлежит оде тема о связи ее срока со сроком ею воспетого, т. е. государства». Значит, тема раздваивается — на «государственную» и...