Поиск по материалам сайта
Cлово "VISAGE"
Входимость: 1. Размер: 47кб.
Входимость: 1. Размер: 34кб.
Входимость: 1. Размер: 38кб.
Входимость: 1. Размер: 25кб.
Примерный текст на первых найденных страницах
Входимость: 1. Размер: 47кб.
Часть текста: семье научного работника. В 1936 г. он с отличием окончил среднюю школу №16 Куйбышевского района и поступил на литературный факультет ЛИФЛИ. Позже обучался на кафедре романо-германской филологии филологического факультета ЛГУ. С началом Великой Отечественной войны добровольцем вступил в Народное ополчение. Принимал участие в обороне Ленинграда. Пропал без вести в декабре 1941 г. Такая справка помещена в «Книге Памяти Ленинградского — Санкт-Петербургского университета. 1941 — 1945» (СПб. Вып. 1. С. 146). Оно и понятно — составители могли опираться только на опубликованные и сохранившиеся материалы, а какие материалы могли сохраниться о студенте, который ничего не успел опубликовать из своих замыслов и ранних исследований. Между тем, одна его работа, выполненная непосредственно перед войной, сохранилась в архиве проф. М. С. Кагана и несомненно заслуживает того, чтобы она была опубликована, а в настоящем сборнике это тем более уместно. В 1940-41 г. Э. Кревер был дружен с группой студентов-филологов, в которую входил и я. Беседы наши касались самых различных тем — научных, политических, художественных. В книге воспоминаний М. С. Кагана «О времени и о себе» рассказывается о происхождении темы данного исследования: «близкими оказались наши научные интересы— близкими до такой степени, что мы избрали для… курсовых работ смежные темы, характеризующие две линии зарождения и развития французского романа — “верхнюю”, психологическую, представленную романом мадам де Ла Файет “Принцесса Клевская”, начал исследовать он, а я — “нижнюю”, комическую, через которую пролегала дорога раннего реализма…» В публикуемой статье молодой ученый старался определить место рассматриваемого им романа в истории не только французской, но европейской литературы ...
Входимость: 1. Размер: 34кб.
Часть текста: литературной эпохи // Михайлов А. В. Языки культуры М., 1997. С. 32. 3 О популярности трактовок такого рода еще в 80-х годах нашего столетия пишут и отечественные (Косарева Л. М. Социокультурный генезис науки Нового времени. М., 1989. С.З) и зарубежные (Mousnier A. Que represente le XVII siecle pour un homme du XX? // Destin et enjeux du XVII siecle. P., 1985. P. 62) ученые. Ср. характерное название статьи французского исследователя "Существует ли XVII век?" (Goubert P. Le XVII siecle existe-t-il? // Ibid. P. 17). 4 Gaillard F. La periodisation comme decoupage d'objet // Analyse de periodisation litteraire. 5 Виппер Ю. Б. О "семнадцатом веке" как особой эпохе в истории западноевропейских литератур // XVII век в мировом литературном развитии. М., 1969. С. 12. Примерно в это же время в западной науке проблему перехода от Возрождения к Просвещению, выявления конкретных стадий этого перехода называют "одной из важнейших проблем интеллектуальной и культурной истории человечества" (Йетс Ф. Розенкрейцерское Просвещение. М., 1999. С. 60 - впервые работа вышла в Англии в 1972 г.). 6 Ср., напр.: "Исходным положением для нас является тезис о нетождественности культурно-исторической эпохи художественному стилю" (Андреев М. Л., Хдодовский Р. И. Итальянская литература зрелого и позднего Возрождения. М., 1988. С. 8). Между тем на Западе многие исследователи до сих пор, вслед за Вельфлином (см.: Велъфлин Г. Основные понятия истории искусств. СПб., 1996. С. 22), рассматривают XVI и XVII вв. как периоды, в каждом из которых господствует один стиль (теоретическое обоснование этого можно найти в переведенной у нас статье американского искусствоведа М. Шапиро: "Каждый стиль...
Входимость: 1. Размер: 38кб.
Часть текста: то время историку Антуану Варийясу начать сбор материалов, касающихся знаменитого рода. В письме к Кольберу от 19 октября 1663 года Варийяс сообщает подробности своего предприятия: “Мною сделаны все необходимые выписки, чтобы, согласно Вашим указаниям, написать тайную историю дома Медичи, два тома которой уже почти закончены. Я начинаю там, где закончил Макиавелли, и не сообщаю ничего из того, о чем ранее сообщалось. Работа действительно занятная, и Вам представится ее оценить, Монсеньор...”[2] Окончательная редакция текста была опубликована в 1685 году (через 22 года после первых набросков) в Гааге. Причины такого отсроченного появления книги кроются в интригах против Варийяса, инспирированных, очевидно, его ассистентом Сен-Реалем, которого сам Варийяс обвинял в воровстве документов и плагиате. Издание было встречено со вниманием, в том числе и предисловие, которое выполняло важную функцию — не просто очередного введения в исторический труд, но обоснования новых принципов, которые на глазах застывали в правила. Введение Варийяса скорее предстает как полноценный, пусть и небольшой по объему, трактат на довольно общую тему о том, как писать историю, а также размышление о глобальном уточнении параметров исторического дискурса, ибо речь идет не столько об “улучшении” техник исторического письма, характерном для введений в трудах большинства историков, но о совершенно новой философии истории. Сам Варийяс называет свой проект “Анекдотами, или Тайной историей дома Медичи”, по сути заявляя свой приоритет в осмыслении анекдотической дискурсивной стратегии, однако парадоксальным образом подобный демарш сам оказывается возможным лишь при опоре на античную...
Входимость: 1. Размер: 25кб.
Часть текста: в „Душеньке“ превзошел Лафонтена, не является оригинальным: в этом отразились взгляды Карамзина в известной статье его о Богдановиче (1803 г.), впоследствии прилагавшейся к бекетовским изданиям сочинений Богдановича (1809—1818 гг.). Митрополит Евгений („Словарь светских писателей“, 1805) так резюмировал статью Карамзина: „Г. Карамзин в 10 нумере «Вестника Европы», 1803 г., сделал сравнение сей поэмы с лафонтеновою и почти во всех местах показал преимущество русской“. Вот собственные слова Карамзина: повесть Лафонтена „служила образцом для русской «Душеньки», но Богданович, не выпуская из глаз Лафонтена, идет своим путем и рвет на лугах цветы, которые укрылись от французского поэта. Скажем без аллегорий, что лафонтеново творение полнее и совершеннее в эстетическом смысле, а Душенька во многих местах приятнее и живее, и вообще превосходнее тем, что писана стихами“. „Богданович писал стихами, и мы все читали его; Лафонтен прозою; и роман его едва ли известен одному из пяти французов, охотников для чтения“. Вслед за Карамзиным и Дмитриевым, Батюшков неоднократно превозносил достоинства „Душеньки“. „Душенька“ Богдановича постоянно упоминалась и Пушкиным. Белинский еще отметил перенесение стихов „Душеньки“ в первую главу „Евгения Онегина“: Гонясь за нею, волны там Толкают в ревности друг друга, Чтоб вырвавшись скорей из круга Смиренно пасть к ее ногам. (Ср. Е. О., гл. I, стр. XXXIII.) Кстати, стихи эти цитируются в статье Карамзина, который, сравнивая их с подлинником Лафонтена, замечает: „французские стихи хороши, но русские еще игривее и живей“. „Так стихотворцы с талантом подражают. Богданович не думал о словах Лафонтена, а видел перед собою шествие Венеры и писал картину с натуры“. Пушкин соединил еще один раз имя Психеи с именем Богдановича (а не Лафонтена) в иронических замечаниях к своей пародической оде Хвостову в 1825 г. („Псиша во образе Богдановича ему завидует“). 4. Басни Жуковского в свое время имели...