Поиск по материалам сайта
Cлово "BEN"
Входимость: 9. Размер: 45кб.
Входимость: 1. Размер: 16кб.
Входимость: 1. Размер: 48кб.
Входимость: 1. Размер: 14кб.
Входимость: 1. Размер: 38кб.
Входимость: 1. Размер: 16кб.
Входимость: 1. Размер: 8кб.
Входимость: 1. Размер: 11кб.
Примерный текст на первых найденных страницах
Входимость: 9. Размер: 45кб.
Часть текста: Солдат, актер, драматург, создатель комедии нравов, первым в Англии осознавший литературную деятельность как труд и дерзнувший издать свои пьесы при жизни, он не теряется на фоне таких знаменитых современников и непосредственных предшественников, как Ф. Сидни, У. Шекспир, Дж. Донн. В пьесах "У всякого свои причуды" (1598) и "Все без своих причуд" (1599), написанных в годы, когда на сцене царил Шекспир, Б. Джонсон сумел создать свой, отличный от шекспировского, тип комического, основанный на теории гуморов, предполагавшей преобладание в образе персонажа какой-либо одной черты, и сатирическом изображении современной городской жизни. В комедиях зрелого периода — "Вольпоне" (1605), "Эписин, или Молчаливая женщина" (1609), "Алхимик" (1610), "Варфоломеевская ярмарка" и "Черт выставлен ослом" (1616) драматург рисует широкую картину английской жизни и высмеивает порочные нравы англичан того времени. Параллельно с комедиями он пишет трагедии предклассицистического плана ("Падение Сеяна", 1603; "Заговор Каталины», 1611). Позднее, став придворным поэтом, Бен Джонсон написал около 30 "масок" для королевского театра. Творчество Б. Джонсона принято рассматривать как явление рубежное, знаменующее переход от ренессансного театра к драматургии XVII в. Его внутренним водоразделом, отделяющим зрелые реалистические комедии от поздних, более "маньеристических"[1] пьес-масок, можно считать "Черта, выставленного ослом". Исследователи оценивают эту комедию очень по-разному[2]. Одни, например А. Т. Парфенов, высказывают о ней высокое мнение, считая "Черта"...
Входимость: 1. Размер: 16кб.
Часть текста: бы оспаривать у меня печальное звание несчастнейшего в мире человека». Но как он умел смеяться и смешить, этот несчастнейший человек! Умирая, Скаррон сказал своим близким, рыдавшим у его смертного одра: «Дорогие мои, вам никогда не проплакать надо мной столько, сколько вы смеялись благодаря мне». Девятнадцати лет Скаррон сделался аббатом. Остались позади невеселое детство и безрадостное отрочество, где, как в грустной сказке, были и рано умершая мать, и злая мачеха, и добрый, но послушный мачехе отец. . . Только сам Скаррон решительно не подходил для грустной сказки: он был шумным, жизнерадостным и абсолютно земным человеком. Став служителем бога, будущий поэт и не подумал обратить очи к небесам. Церковная карьера была ему навязана отцом и мачехой по той простой причине, что звание аббата не стоило ничего, а за любую светскую должность надо было платить — и довольно дорого: например, должность советника парижского парламента, которую занимал Скаррон-отец, стоила пятьдесят тысяч ливров. Чем раскошеливаться на такую огромную сумму, лучше нести ближним божью благодать — так по крайней мере рассудили в семье. Итак, Скаррон стал аббатом. Церковь приняла его в свое лоно, но не спешила развязать мошну. В ожидании бенефиция молодой аббат развлекался, как умел, и не всегда безгрешно: волочился за женщинами, писал стихи — чаще всего любовные, водился с парижской богемой, усердно посещал театр, был частым гостем в салоне знаменитой куртизанки Марион Делорм... Не нужно удивляться: Франция XVII века, да и XVIII тоже, кишела «светскими» аббатами, которые мало служили богу, охотно вкушали от запретного плода с древа познания и нередко были отъявленными вольнодумцами. Подобно им веселился и Скаррон. Впрочем, он не только веселился. Увлечение театром открывало...
Входимость: 1. Размер: 48кб.
Часть текста: именам, к классикам эпохи, существует поэзия “кавалеров”. Век открывается шекспировским “Гамлетом”, но его создатель, умерший в 1616 году, согласно литературной периодизации, приписан к предшествующей эпохе — Возрождению, на смену которой и пришел XVII век. Классицизм, барокко, маньеризм… Таковы ступени, или ячейки периодизации, в которые английская литература втискивается особенно трудно. Если здесь и существовал классицизм, то он никогда не был таким правильным и таким всеобщим, как во Франции. Если здесь и было барокко, то никогда — столь же цветущим и безусловным, как в Испании. А маньеризм? К нему пытаются приписать Джона Донна, но, опровергая литературоведческие выкладки, если он и сопрягается в сознании читателей с каким бы то ни было классифицирующим определением, то со старым, давно осужденным за его якобы невнятность и неточность, — “метафизическая поэзия”. Она-то и явилась важным открытием для русского поэтического опыта в последней четверти XX века. Современникам Донна и его ближайшим потомкам, “поэтам-кавалерам”, это определение не было известно, хотя Донна...
Входимость: 1. Размер: 14кб.
Часть текста: более известен как драматург, один из талантливейших, современников Шекспира. Однако сам Джонсон в частных беседах называл себя поэтом, отдавая явное предпочтение стихам перед драмами. Среди художников своего поколения Джонсон был, несомненно, лучшим знатоком античности, и многие его стихотворение представляют собой обработку греческих и - главным образом - римских образцов. Античность, по мнению Джонсона, была школой, обязательной для каждого поэта, желающего достичь совершенства. Однако подражание древним обнаруживает в творческой практике Джонсона свои закономерности. Чем точнее он пытался воспроизвести оригинал, тем хуже, бледнее становились его стихи. По единодушному мнению критиков, оба варианта перевода "Науки поэзии" Горация стали явной неудачей английского поэта. Успех ждал его в тех случаях, когда он, вжившись в оригинал, переосмыслял его в духе современности. Так рождалось смелое новаторство, строившееся на твердом фундаменте уважения к традиции древних. Сам Джонсон прекрасно понимал это. В своем сборнике "Эпиграммы" (1616) Джонсон обратился к традиции Марциала. Правда, техника отточенной сентенции, полный иронии лаконизм Марциала, с непринужденной легкостью воспроизведенные Донном, меньше соответствовали характеру дарования Джонсона. Его эпиграммы длиннее марциаловских. Джонсону особенно удавались заключительные строки, часто содержащие неожиданный поворот мысли, который раскрывал суть эпиграммы. Подобно Марциалу, большое значение Джонсон придавал и композиции сборника, пытаясь сочетать разнообразные по тематике стихотворения. Главное же, что роднило его с римским поэтом, это сатирическое видение мира, равно как и зоркое внимание к быту и нравам. Одним из лучших стихотворений сборника по праву считается "Приглашение друга на ужин". В этом полном легкого юмора произведении Джонсон опирается на несколько сходных по теме эпиграмм Марциала, где римский поэт, приглашая...
Входимость: 1. Размер: 38кб.
Часть текста: и драм, существует значительное число отдельных стихотворений и полемических реплик, а также фрагментов крупных ("Адонис" Дж. Б. Марино, IX , 164—189) произведений других жанров (роман-путешествие, поэма, лирический сборник, трактат), где для обсуждения литературно-критических вопросов тоже использована форма "парнасского суда". Указанные тексты до сих пор почти не изучались ни в сопоставлении, ни порознь, за исключением, конечно, "Ведомостей" Т. Боккалини(4) и в незначительной степени "Парнасских переворотов" Ш. Эррико(5); писавшие об "Адонисе", как правило, не обращали специального внимания на вышеупомянутые октавы IX песни. Недостаток внимания к этой микротрадиции. частично объясняется, видимо, наличием в европейской литературе XVI — XVII веков множества поэтических сборников, в названия которых стереотипно входило слово "Парнас". Сюжетные "Парнасы" (повествования и драмы), практически не переиздававшиеся с XVII века, теряются среди многих десятков антологических (стихотворных) "Парнасов". Между тем тщательное изучение выделенной выше традиции оказывается важным для уяснения характера и хода литературной дискуссии в первой половине Сеченто. При этом необходимо рассматривать всю серию "парнасских судов" как единый текст, где каждая новая полемическая реплика многообразно обусловлена предыдущими. Полемическим формам данной эпохи вообще свойственна подобная серийность, предполагающая...
Входимость: 1. Размер: 16кб.
Часть текста: дамам. Элементы эротического наслаждения полуобнажёнными прелестями довольно часто встречаются в творчестве Геррика, хотя исследователями воспринимаются эти эскапады Геррика по- разному. Так Мойра Бэкер в статье «Женское тело в любовной поэзии 16-17 веков»(Moira P. Baker "`The Uncanny Stranger on Display': The Female Body in Sixteenth- and Seventeenth-Century Love Poetry," South Atlantic Review 56 (1991) становится на позицию крайнего феминизма, и считает герриковское «фрагментирование» женского тела, как, например, в стихотворении «К Дианиме (III)», когда поэт просит возлюбленную показывать ему постепенно каждую часть своих прелестей, «культурным угнетением женщин». В стихотворениях, посвящённых Юлии, очень много прелестных миниатюр, где Геррик любуется грудями или сосками Юлии, её нижней юбкой, её ножками, изнывает от страсти, видя её купающейся, любуется её голосом, «волосами, покрытыми росой». И каждый раз Геррик находит новые образы, свежие метафоры, прекрасные строки, чтобы изобразить эти прелести. На перси Юлии Открой мне перси, Юлия моя, И, чистоты небесной не тая, Мне разреши устами к ним прильнуть, Восхитив непорочный млечный путь. (Перевод С. Шестакова) Не думаю, что такой приём, чисто маньеристический, можно расценивать как фетишизацию и эротизацию каждой части тела в отдельности. Конечно, у Геррика постоянно возникают желания увидеть своих мнимых возлюбленных не полностью обнажёнными, но именно частично одетыми. Как, например, Антею - «в постели под прозрачной лёгкой тканью», или Юлию, скрывающей под батистом свой румянец стыда, или Люсию, которая, замочив платье в утренней траве, обнажила свои стройные ножки. Эти естественные для любого мужчины желания могут показаться современным фрейдистски настроенным исследователям неким вуайеризмом, или склонностью к мастурбационным фантазиям, инфантильностью и самовлюблённостью. (Fraser, Russell, Herrick among the Goths. ...
Входимость: 1. Размер: 8кб.
Часть текста: главными действующими лицами которого являются аллегорические фигуры. Маска обычно создавалась к какому-нибудь важному событию, связанному с личностью монарха: брак, рождение наследника престола, коронация, победа в военной кампании и т. д., что и определило центральную фигуру маски – фигуру монарха, который пассивно или активно участвовал в маске и в композиционном плане являлся ее объединяющим элементом. Однако, к концу XVI в. маска вышла за пределы дворца и, оставаясь зрелищем для просвещенной публики, претерпела значительную трансформацию, расширив тематику и изобразительные средства. Ведущие драматурги Англии стали использовать ее также в качестве составного элемента полновесной пьесы, который можно рассматривать как художественный прием «пьесы в пьесе» (Шекспир – «Сон в летнюю ночь», «Буря»; пьесы Брума – «Антиподы», «Веселая компания», «Придворный попрашайка» и т. д.) Важным элементом маски является вовлечение зрителя в ее действие и обязательное ее завершение пиршеством. Маску...
Входимость: 1. Размер: 11кб.
Часть текста: экстравагантному стилю барокко. Упрекали его в стремлении к эффектному удивлению читателей построением витиеватых фраз. Единственным способом привлечь непосвященного читателя, и тем самым завоевать «легкую» славу, было усложнение и обогащение мелодики стиха за счет содержательной стороны. И так, по мнению Де Санктиса, «La parola non era piu’ un’idea, era un suono»[1], – «слово уже больше не идея, оно стало звуком». Иными словами, Марино упрекали в том, что в его творчестве умерла литература и родилась музыка! Правильнее было бы сказать, что музыка вновь вошла в литературу. В итальянской литературе есть своя традиция связи музыки со стихом. Еще поэты Сицилийской школы отказались от музыкального сопровождения, но компенсировали это поэтической музыкальностью, таким образом, Марино творит в русле итальянской поэтической традиции. Возьмем, например, стихотворение из сборника «Rime amorose»: Anima bella, a la piu’ bella idea tolta del cielo, al piu’ bel velo unita, ch’altra abbia mai da quell’eta’ vestita, quand’Argo il fior d’ogni bellezza avea de la vera belta’, ch’ogni altra crea, sovrana, incomprensibile, infinita,… tal pose in te di forme assai piu’ belle che i begli occhi non son, chiuso splendore il gran fabro del sole e de le stelle[2]. Звучание становится наиболее заметным и выразительным только при повторении отдельных фонем, групп фонем или, как в приведенном примере, даже слов. Так, слово «bella» («красивая») в разных его формах повторяется 5 раз, также есть и 2 производных от него слова — «bellezza» и «belta» (оба означают «красота»). Звуки, входящие в слово «bella», во-первых, наиболее благозвучны (из 5 – 2 гласных и 2 сонорных), во-вторых, повторяются на протяжении всего ...