Поиск по материалам сайта
Cлово "LIVES"
Входимость: 3. Размер: 15кб.
Входимость: 3. Размер: 30кб.
Входимость: 2. Размер: 65кб.
Входимость: 1. Размер: 34кб.
Входимость: 1. Размер: 14кб.
Входимость: 1. Размер: 54кб.
Входимость: 1. Размер: 66кб.
Входимость: 1. Размер: 52кб.
Входимость: 1. Размер: 6кб.
Примерный текст на первых найденных страницах
Входимость: 3. Размер: 15кб.
Часть текста: собеседника..." "... вы знаете, как я ценил его. Наша дружба длилась в течение двадцати лет..." Так писали о Конгриве великий французский философ и писатель Вольтер, английский сатирик Джонатан Свифт, поэт-классицист Александр Поп {Moulton's Library of Literary Criticism in Four Volumes. New York, 1966. Congreve, vol. II.}. Обаятельный и остроумный человек, блестящий собеседник, Конгрив владел редким даром объединять вокруг себя людей. В его доме собирались критик Джон Деннис и одна из умнейших женщин своего времени леди Мэри Уортли Монтегю, актер и драматург Колли Сиббер, драматурги, Томас Саутерн и Джон Гей. Они все ценили в Конгриве незаурядный ум, большие знания, душевную доброту и отзывчивость {Richard Steele. The Correspondence. Ed. by Rae Blanchard. Oxford, 1941, p. 473; Theophilus Gibber. The Lives of the Poets of Great Britain and Ireland to the Time of Dean Swift. London, 1753, vol. IV, p. 92.}. К Конгриву обращались, когда нужно было уладить какой-нибудь конфликт между литераторами, примирить поссорившихся друзей или разрешить душевные сомнения {John Dryuen. The Letters. Ed. by Ch. E. Ward. Letters 26, 33, 34. Durham, 1942; Steele, Correspondence, p. 517.}. Уравновешенный, неизменно доброжелательный, Конгрив с готовностью приходил на помощь, удивляя своей прозорливостью, умением верно разобраться в сложных хитросплетениях человеческих характеров. Знания Конгрива были обширны. Прекрасное классическое образование позволило ему переводить Гомера и Ювенала, изучать критическое наследие Горация. Интересы драматурга выходили далеко за пределы английской культуры: он увлекался французской живописью и...
Входимость: 3. Размер: 30кб.
Часть текста: © Н. Н. Казанский, А. И. Янковский Перевод, предисловие, комментарии. Опубликовано в журнале "Звезда" , 8/1999. 2008 -- с исправлениями. Origin: http://fugatemporis.com/russian/donne.html О публикации В 1990-х годах существовала идея большого моноспектакля об английском поэте Джоне Донне, известном широкому читателю по элегии Бродского ("Большая элегия Джону Донну)". Финалом спектакля должна была послужить последняя проповедь поэта, во второй половине жизни ставшего священнослужителем и известным проповедником. Русского перевода тогда не существовало, и я взялся за перевод сам. Его редактором, а затем и соавтором стал Николай Николаевич Казанский, ныне академик РАН, директор С. -Петербургского Института лингвистических исследований. Мной был написал биографический очерк о Джоне Донне в связи с его последней проповедью. Наш перевод, снабженный большой вступительной статьей и комментарием, был опубликован в 8-ом номере журнала "Звезда" за 1999 год. Публикация такого своеобразного текста была довольно необычна для литературного журнала и здесь мы должны быть благодарны как интересу со стороны главного редактора Якова Гордина, так и ретроспективной связи с Иосифом Бродским. Заметим, что человеком, вдохновившем Иосифа Александровича на переводы из Джона Донна, был Виктор Максимович Жирмунский, которому посвящен наш фильм "Легкий ветер". В 2004 г. вышел другой перевод проповеди, выполненный Ольгой Седаковой, и опубликованный в книге издательства "Энигма" "Джон Донн. По ком звонит колокол." На основании этого перевода нами исправлены и дополнены библейские ссылки, и местами на этом основании уточнен русский текст библейских цитат. Исправлены также незначительные ошибки в номерах стихов, допущенные в издании ...
Входимость: 2. Размер: 65кб.
Часть текста: мифе: что воспевает пиндарическая ода? Почему Л. В. Пумпянский забыл об английской оде? Двадцать лет назад в журнале «Вопросы литературы» была опубликована замечательная статья Л. В. Пумпянского «Об оде А. Пушкина “Памятник”», посвященная не только пушкинскому стихотворению, но и одической традиции в целом. Основной тезис Пумпянского: «... одно из явлений всей русской литературы: великие литературные традиции получают заключение и неожиданно новый смысл... в русской литературе...». Согласно Пумпянскому, именно таким «заключением» по отношению к одической «великой традиции» становится русская ода: «... такое чисто античное явление, как ода, в русской поэзии получило то же поэтическое значение, какое в других нео-европейских литературах она имеет историко-литературное...»[1]. Однако вот загадка: для подтверждения этого своего тезиса Пумпянский приводит примеры из французской и немецкой поэзии, чей опыт завершен в России, но почти никогда — из английской. Почему? Уж во всяком случае, не по причине незнания английской литературы — вряд ли подобные доводы уместны по отношению к филологу, о поразительной эрудиции которого ходили легенды. Английский материал ему был прекрасно известен. На это указывают хотя бы отсылки к творчеству Джона Драйдена[2] и Уильяма Вордсворта[3]. Может быть, английская ода выпадает из «великой традиции» — так что с ней не стоит и считаться? Факты говорят об обратном. С историей оды связаны величайшие имена в...
Входимость: 1. Размер: 34кб.
Часть текста: из-за первенства в сохранившейся ренессансной жанровой иерархии, поблёкшая под пером мильтоновских же современников и не входящая в число репрезентативных жанров столетия, является одним из величайших творений своего времени, подтвердив право эпоса считаться «поэтической историографией народа на определённом этапе культуры»[2]? Говоря о месте эпоса в ХVII веке, следует иметь в виду не только фактор «великой эпической традиции», в русло которой вплетается «Потерянный рай», не только отражение амбиций Мильтона встать в искусстве «over and above» Гомера и Вергилия, но и «систему способов построения произведения как завершённого художественного целого»[3] в рамках целой эпохи. Жанр, найденный поэтом для своего главного произведения – уникальный эксперимент в поисках художниками этого диссонирующего века универсальной грани примирения разноплановых категорий, попытка преодоления разлада между существующим и желаемым, т. к. при зрелости уровней жанрового содержания, жанровой структуры и читательского восприятия «Потерянного рая» его важная особенность – ряд ассимилируемых к традиционной эпической парадигме антиномий. Одна из них – «трагедия – утопия» – свойственна ХVII столетию с его колоритом «эпохи общественной усталости»[4] и «Eden-centered»[5] мечтательством. При выявлении этих полюсов в поэме имеются в виду различные типы миросозерцания[6], характерные для столетия и ...
Входимость: 1. Размер: 14кб.
Часть текста: набирает силы с каждым днем и прошла уже несколько раз. Дамы полагают, шта драматург изобразил их шлюхами; джентльмены обижены на него за то, шта он показал все их пороки, их низость: под покровом дружбы они соблазняют жен своих друзей. Мои стихи, предваряющие пьесу, были написаны до того, как ее поставили, но и сегодня я не изменил бы в них ни строчки, как не изменю и своего доброго мнения о спектакле" {John Dryden. The Letters (Dec. 12, 1693), p. 63.}. В "Посвящении" к первому изданию пьесы Конгрив в вежливых, но суровых тонах ответил на все обвинения, которые ему предъявляла светская публика. Утешением драматургу могли служить уже упомянутые стихи Драйдена, в которых автор "Двойной игры" сравнивался с Шекспиром, и четверостишие Свифта: Отрадную предвижу перемену: Я знаю, Конгрив обновит нам сцену. Рудник поэзии не скоро даст Нам вновь столь чистый, столь богатый пласт {*}. {* J. Swift. The Poems. Ed. by Harold Williams. Oxford, 1937, vol. I, p. 43-50. To Mr. Congreve. Перевод M. Донского. См. также: J. Swift. Correspondence, I, p. 14.} К концу 1694 г. Конгрив закончил новую комедию "Любовь за любовь" ("Love for Love"). Премьера ее состоялась, однако, несколько позднее из-за актерского...
Входимость: 1. Размер: 54кб.
Часть текста: построения. Мне это было интересно, и я этому научился. В общем, вольно или невольно, я принялся заниматься тем же, но это не в порядке соперничества, а в порядке, скорее, ученичества. Это, собственно, главный урок»[1]. Это "ученичество" у Донна и метафизиков дало весьма богатые плоды. Знакомство Бродского с Донном относится приблизительно к 1961 – 1962 году. "Официально" Бродский указывает 1964 год, когда он получил от Лидии Корнеевны Чуковской том стихов и прозы Донна, изданный «Penguine» в серии «The Modern Library»[2]. Но «Большая элегия Джону Донну» датирована 1963 годом (сам Бродский в цитированном выше интервью называет 1962), и, по словам поэта, к тому времени он уже знал «какие-то отрывки из его проповедей и стихи, которые обнаружились в антологиях»[3]. Учитывая эту границу: 1963 год, обратимся к простому математическому подсчету. Согласно анализу Барри Шерра, если у Бродского в стихах 1956 – 1962 гг. 4-х строчные строфы составляли 65,5% от общего числа строфических стихотворений, ...
Входимость: 1. Размер: 66кб.
Часть текста: 1820-х годов о нем пишут большие литературные журналы. Затем статьи о его творчестве становятся почти обязательной составной частью популярных изданий, предназначенных для самообразования. Обвиняя Донна в причудливости, искусственности, враждебности красоте, викторианская критика тем не менее признает за ним глубину мысли. Для 1870-х Донн уже поэт, у которого “среди написанного в дурном вкусе есть и настоящая, высокая поэзия”[1] . Комментаторы единодушно указывают на 1890-е годы как на время, когда интерес к поэту резко возрастает[2] . Именно в этот период начинается формирование культа Донна, захватившего англоязычный литературный мир в 1920-х — начале 1930-х годов. 1890-м Донн виделся персонажем литературной истории, близким самой эпохе, “родственным Гюисмансу”, как однажды выразился о нем Т. С. Элиот[3] . Аналогия с Гюисмансом указывает на типологическое сходство культур, которое, по всей видимости, было причиной столь острого интереса и в то же время домысливалось, досоздавалось эпохой fin-de-siecle. Попробуем развернуть эту аналогию, чтобы ответить на два важных для разговора о литературной репутации Донна вопроса. Как именно это происходило, в какой мере Донн был понят, а в какой придуман не только критикой...
Входимость: 1. Размер: 52кб.
Часть текста: Хотя в 60-е годы («Большую элегию Джону Донну» Бродский написал в 1963 году) каждый образованный человек знал эпиграф к роману Э. Хемингуэя «По ком звенит колокол», взятый из проповеди Джона Донна, среди всех российских поэтов только Бродский обратился к его творчеству. Такое обращение к английской метафизической поэзии XVII века было беспрецедентно для русской литературы, в которой отсутствовала столь богатая традиция барочной поэзии, как в Англии, Испании, Польше и других странах Европы. (Из русской поэзии сюда можно отнести лишь Антиоха Кантемира, а также частично М. Ломоносова и Г. Державина.) Но тем характернее интерес Бродского к той эпохе и к Джону Донну. Переводы стихотворений Донна, выполненные Иосифом Бродским, очень точны: они сохраняют интонацию подлинника – сложность языка и строфики донновских стихов, не смягчая их при переводе на русский, но стараясь максимально передать в первозданном виде. Это становится особенно наглядным при сравнении с другими переводами Джона Донна, в частности с переводами Б. Томашевского, которые не только не передают звучания стихов Донна, но и искажают их смысл. На вопрос о том, повлиял ли на него Донн, Бродский давал противоречивые ответы. Так, в интервью Джону Глэду («Вокруг Иосифа Бродского») он отрицает какое-либо влияние со стороны Донна, хотя и признает, что научился у него строфике. «Кто я такой, чтобы он на меня влиял? <…> - говорит Бродский. - Джон Донн куда более глубокое ...
Входимость: 1. Размер: 6кб.
Часть текста: ярым И трагедийным сам охвачен был пожаром.] 3.«Le plus sage de vos ecrivains», - прибавляет Вольтер. Как это точнее перевести? Sage значит мудрый, но кто же сочтет Аддисона за самого мудрого из английских писателей? Я вспомнил, что французы называют sage также и девушку, которую нельзя упрекнуть в ошибке, в каком-нибудь явно неблагоразумном поступке. Может быть, к нашему случаю подойдет это значение? Тогда можно было бы перевести так: «Аддисон - тот из ваших писателей, который всех ближе подходит к нам, безупречным, благоразумным французам». 4. Questo mortale che per le vene Titti mi scorre, omai non è dolore Che basti ad appagarti, anima bella. Feroce cor, cor dispietato, e misero. Paga la pena del delitto orrendo. Mani crudeli - oh Dio - Mani, che siete Tinte di sangue du si cara donna, Voi - voi - dov'e quell ferro? L'acuta punta Tenebre, e notte Si fanno intorno... Perchè non posso... Non posso spargere Il sangue tutto? Si, si, lo spargo tutto, anima mia. Dove sei? - piu non posso - oh Dio! Non posso - Vorrei... vederti - io manco, io manco, oh Dio! [Тот смертный ужас, что бежит по жилам, Еще не боль, что даровать покой, Душа прекрасная, тебе могла бы. Безжалостное сердце! Час настал: Теперь свое злодейство ты искупишь. О эти руки! Вы обагрены Ее бесценной кровью... Боже правый!.. Вы... вы... Где меч? Вонзить его себе Вторично в грудь... Но где же меч? О горе! Пусть острие... Ужасной ночи сумрак Меня объял... Зачем я не могу Всю кровь мою, всю кровь Пролить до капли? Нет, я ее пролью, душа моя... Где ты? Уходят силы... Увидать Тебя еще... Я умираю... Боже! 5.Zaire, bekeerde Turkinne, Treurspel, Amsterdam, 1745. 6. Что нравится дамам (ред.). 7. Фея Ургела...