Поиск по материалам сайта
Cлово "AWAY"
Входимость: 2. Размер: 65кб.
Входимость: 1. Размер: 5кб.
Входимость: 1. Размер: 52кб.
Входимость: 1. Размер: 25кб.
Входимость: 1. Размер: 18кб.
Входимость: 1. Размер: 13кб.
Входимость: 1. Размер: 17кб.
Входимость: 1. Размер: 16кб.
Входимость: 1. Размер: 18кб.
Входимость: 1. Размер: 6кб.
Входимость: 1. Размер: 6кб.
Входимость: 1. Размер: 40кб.
Входимость: 1. Размер: 23кб.
Примерный текст на первых найденных страницах
Входимость: 2. Размер: 65кб.
Часть текста: оде? Двадцать лет назад в журнале «Вопросы литературы» была опубликована замечательная статья Л. В. Пумпянского «Об оде А. Пушкина “Памятник”», посвященная не только пушкинскому стихотворению, но и одической традиции в целом. Основной тезис Пумпянского: «... одно из явлений всей русской литературы: великие литературные традиции получают заключение и неожиданно новый смысл... в русской литературе...». Согласно Пумпянскому, именно таким «заключением» по отношению к одической «великой традиции» становится русская ода: «... такое чисто античное явление, как ода, в русской поэзии получило то же поэтическое значение, какое в других нео-европейских литературах она имеет историко-литературное...»[1]. Однако вот загадка: для подтверждения этого своего тезиса Пумпянский приводит примеры из французской и немецкой поэзии, чей опыт завершен в России, но почти никогда — из английской. Почему? Уж во всяком случае, не по причине незнания английской литературы — вряд ли подобные доводы уместны по отношению к филологу, о поразительной эрудиции которого ходили легенды. Английский материал ему был прекрасно известен. На это указывают хотя бы отсылки к творчеству Джона Драйдена[2] и Уильяма Вордсворта[3]. Может быть, английская ода выпадает из «великой традиции» — так что с ней не стоит и считаться? Факты говорят об обратном. С историей оды связаны величайшие имена в английской поэзии; среди одописцев — друг и соперник Шекспира Бен Джонсон, крупнейший «метафизик» Эндрю Марвелл, законодатель в поэзии и ...
Входимость: 1. Размер: 5кб.
Часть текста: Исканья наши. Да, назло пороку, Луч красоты в одно мгновенье ока Сгоняет с сердца тучи. Таковы Луна и солнце, шелесты листвы, Гурты овечьи, таковы нарциссы В густой траве, где под прикрытьем мыса Ручьи защиты ищут от жары, И точно так рассыпаны дары Лесной гвоздики на лесной поляне. И таковы великие преданья О славных мертвых первых дней земли, Что мы детьми слыхали иль прочли. Перевод Б. Пастернака From “ENDYMION” A thing of beauty is a joy for ever: Its loveliness increases; it will never Pass into nothingness; but still will keep A bower quiet for us, and a sleep Full of sweet dreams, and health, and quiet breathing. Therefore, on every morrow, are we wreathing A flowery band to bind us to the earth, Spite of despondence, of the inhuman dearth, Of noble natures, of the gloomy days, Of all the unhealthy and o’er-darkened ways Made for our searching: yes, in spite of all, Some shape of beauty moves away the pall From our dark spirits. Such the sun, the moon, Trees old and young, sprouting...
Входимость: 1. Размер: 52кб.
Часть текста: тем, что Джон Донн, наиболее знаменитый среди т. н. «поэтов-метафизиков», стал известен и в России; именно Бродский – как своими переводами, так и своей личностью, своим авторитетом, - сыграл решающую роль в создании «русского Донна» (Игорь Шайтанов). Хотя в 60-е годы («Большую элегию Джону Донну» Бродский написал в 1963 году) каждый образованный человек знал эпиграф к роману Э. Хемингуэя «По ком звенит колокол», взятый из проповеди Джона Донна, среди всех российских поэтов только Бродский обратился к его творчеству. Такое обращение к английской метафизической поэзии XVII века было беспрецедентно для русской литературы, в которой отсутствовала столь богатая традиция барочной поэзии, как в Англии, Испании, Польше и других странах Европы. (Из русской поэзии сюда можно отнести лишь Антиоха Кантемира, а также частично М. Ломоносова и Г. Державина.) Но тем характернее интерес Бродского к той эпохе и к Джону Донну. Переводы стихотворений Донна, выполненные Иосифом Бродским, очень точны: они сохраняют интонацию подлинника – сложность языка и строфики донновских стихов, не смягчая их при переводе на русский, но стараясь максимально передать в первозданном виде. Это становится особенно наглядным при сравнении с другими переводами Джона Донна, в частности с переводами Б. Томашевского, которые не только не передают звучания стихов Донна, но и искажают их смысл. На вопрос о том, повлиял ли на него Донн, Бродский давал противоречивые ответы. Так, в интервью Джону Глэду («Вокруг Иосифа Бродского») он отрицает какое-либо влияние со стороны Донна, хотя и признает, что научился у него строфике. «Кто я такой, чтобы он на меня влиял? ...
Входимость: 1. Размер: 25кб.
Часть текста: мере в сфере поэзии, оно все еще значит очень мало. Русскому Донну едва исполнилось двадцать лет. Он лишь подходит к своему совершеннолетию. Его имя только начинает звучать узнаваемо, и не так уж много известно о нем, помимо имени. Телевизионный журналист, дававший информацию с похорон Бродского, сожалел о том, как плохо по сю пору мы сумели оценить своего недавно умершего гения, в то время как на Западе его уже поставили в один ряд с великим американским поэтом Джоном Донном (Петр Орлов, НТВ, 2 февраля 1996 года). В этой ошибке эхом отдается память о том, что Донна в России впервые узнали как автора эпиграфа к знаменитому роману Хемингуэя “По ком звонит колокол”. Это было счастливой случайностью (впрочем, необходимой для его поэтического развития), что Бродский наткнулся на Донна так рано — в начале 60-х, в самый разгар увлечения у нас Хемингуэем. Хотя “По ком звонит колокол” оставался запрещенным цензурой по идеологическим соображениям — чтобы не огорчать Долорес Ибаррури, находившую искаженным в нем исторический облик испанской революции, — роман все же вскоре был напечатан. Вначале в целях контрпропаганды очень ограниченным тиражом: “Для служебного пользования”. Чем менее книга была доступной, тем более она притягивала. Название было на слуху до чтения. Не тогда ли впервые и Бродский услышал имя Донна? Или это было, когда ленинградский переводчик европейской поэзии Иван Лихачев взял с полки том стихов Донна, упрекнув Бродского и Евгения Рейна за то, что они его...
Входимость: 1. Размер: 18кб.
Часть текста: и барокко... Первый из этих стилей связывали с подражанием античной классике. Второй — с отступлением от нее, с нарушением правил, сформулированных в трактатах об искусстве, а для искусства слова — в поэтиках. Позицию первых назовут классицизмом. Для вторых потребуется более причудливое слово — барокко (подробнее о возможных вариантах его этимологии см. в учебнике). Сейчас вспомним лишь о том, в чем, собственно, сказалась противоположность этих стилей художественного мышления. Классицизм и барокко Благопристойный порядок (декорум) лежит в основе стиля, который назовут классицизмом: это тенденция упорядочивающая, центростремительная. В эстетике классицизма — двойное подражание: античности и природе, к которой так совершенно сумели приблизиться античные авторы; в этике разум поставлен выше страсти; в политике — долг выше личных чувств. Барокко центробежно: подражанию и норме оно предпочитает разнообразие и способность изобретать новое; разуму — остроумие и страсть; идеальному государству — ощущение конфликтности общественного устройства. Лишь одна воля принимается как высший закон — Божественная воля в религиозном барокко, но она только подчеркивает несовершенство природы человека и всех его дел. Одним из самых известных проявлений стиля европейского барокко стала английская «метафизическая поэзия» и, в особенности, стихи ее признанного главы Джона Донна (1572—1631). Что такое «метафизическая поэзия»? Почему этот философский термин был принят для характеристики определенного поэтического стиля? Подробнее об этом и о творчестве Донна см. в учебнике, с. 160—167. Русскому Донну едва исполнилось двадцать лет. Причина запоздания: в русской поэзии привыкли ценить ясность и простоту. Оба этих достоинства связаны с пушкинским именем, с его «гармонической ясностью». Почва для барочного стиха созревала долго и была подготовлена лишь всем поэтическим движением XX в. Стиль для нее предстояло создать. Завершение явилось делом Иосифа Бродского (1940—1996). В своей...
Входимость: 1. Размер: 13кб.
Часть текста: в системе современного университетского образования. Материалы научной конференции 21 – 22 июня 2005. Выпуск 8. М.: УРАО, 2006. С. 53 – 57. http://natapa.msk.ru/biblio/vokrug/zabaluev.htm Элегия Дж. Мильтона (John Milton, 1608 – 1674) «Люсидас» (Lycidas, 1638) была откликом на безвременную смерть его друга, Эдварда Кинга (1612 – 1637). Мильтон, хотя и был старше Кинга, принадлежал к числу его лучших друзей и был духовно близким ему человеком. Оба они писали стихи, мечтали о том, чтобы принять духовный сан и служить Богу. В отличие от Мильтона, отказавшегося от этого намерения, Кинг стал англиканским священником. Написанный в жанре пасторальной элегии, «Люсидас» продолжает традицию, заложенную еще в античной литературе. Из древних и новых авторов, повлиявших на Мильтона, следует в первую очередь назвать Феокрита, Вергилия, Я. Саннадзаро и Э. Спенсера. Поэтика «Люсидаса» – поэтика реминисценций. Попытаться раскрыть их роль и показать их значимость – задача данной статьи. Само имя «Люсидас» заимствовано Мильтоном из эклог Феокрита и Вергилия. Что касается этимологии этого имени, то...
Входимость: 1. Размер: 17кб.
Часть текста: Как праведник, свой путь свершив, Шепнув душе «Ступай!», отходит, Когда находят, что он жив, Одни – другие не находят. Отъезд лирического героя – его «отсутствие», «absence» – ассоциируется со смертью и через латинское значение приставки «ab». Слово «absence» в 4 строфе перекликается со словом «sense», «чувство», «ощущение». По мнению И. О. Шайтанова, «хотя этимология этих слов различна, но на слух одно может восприниматься как отрицательная форма другого»[1]. «Absence» соединяется в стихотворении с темой небесного, неземного. Странствие лирического героя представлено в стихотворении в эмблематическом образе круга – замыкающегося, возвращающегося к исходной точке, с одной стороны, и расширяющегося, описываемого вокруг исходной точки, с другой стороны. Исходная точка, центр круга – союз влюбленных, «святая тайна» которого уподоблена, по замечанию А. Тейта, моменту смерти, тайне перехода «праведников» из жизни в смерть: как «опечаленные друзья» не могут сказать, есть дыхание или его уже нет, так непосвященные не должны проникнуть в тайну нашей любви («T’were prophanation of our joys // To tell the layetie our love»). В христианской традиции смерть праведника описывается с помощью метафоры брачного союза, бракосочетания души с Христом. Любовный союз в стихотворении получает анагогическое значение, становится прообразом божественной любви. Любовный союз представлен как неразрывное единство: «Our two souls therefore which are one» («Простимся, ибо мы одно // Двух наших душ не расчленить»). Перевод Бродского не воспроизводит буквально 21 стих, но зато очень точно передает...
Входимость: 1. Размер: 16кб.
Часть текста: и Африканском континенте. В течение одного 1960 года, который назвали «годом Африки», независимость получили семнадцать африканских стран. Как политическая система Британская империя перестала существовать. В ее владениях остались лишь некоторые, весьма отдаленные островные территории. Империю заменило Содружество наций, в которое вступали освобожденные колонии. Однако происходящие процессы подтверждали невозможность возврата к прошлому. Содружество наций не могло стать заменой империи, хотя именно так пытались представить факт его возникновения правящие круги Великобритании. Разногласия внутри Содружества отчетливо проявились во время суэцкого кризиса, когда Великобританией без согласования с членами Содружества было принято решение об интервенции. Суэций кризис 1956 г. олицетворил падение Британской империи. Литература живо откликалась на происходящие события, что сказалось в новой волне интереса к колониальной проблематике (романы Десмонда Стюарта, Джеймса Олдриджа, Бэзила Девидсона, Нормана Льюиса), переосмыслении и переоценке британцами своего положения на мировой арене, в стремлении определить свою «английскую сущность». В первые послевоенные годы в стране происходили многие демократические преобразования. Парламентские выборы 1945 года обеспечили победу лейбористам. В 50-60 гг. были проведены социальные реформы (они поддерживались в эти годы и лейбористами, и консерваторами), направленные на поддержание ряда требований трудящихся слоев населения. Это касалось улучшения пенсионного и социального обеспечения, продолжительности рабочей недели, оплачиваемых отпусков. Однако уже в середине 60-х...
Входимость: 1. Размер: 18кб.
Часть текста: жизнь - игрушка Для Времени, а Время - страж вселенной... Шекспир Как и сам Шекспир, шекспировское время многолико, многомерно, многозначно, амбивалентно. Время как выбор, деятельность, активность, ценность, свобода, недуг, воля, власть, горе, возмездие, страж, обидчик, судья... Ваш обидчик - Время, не король... Ход времени - роковой, трагический, торжественный, смутный, непостижимый, мистический. Время завистливое, вывихнутое, смердящее, всеобесценивающее и всепожирающее, hideous, ragged, bloody, tyrant, devouring, slittish, cruel, injurious, fell, etc. Make war upon this bloody tyrant Time Devouring Time, swift-footed Time, old Time. Забываются легко Былая доблесть, красота, отвага, Высокое происхожденье, сила, Любовь и дружба, доброта и нежность. Все очернит завистливое время... У шекспировского времени есть начало, конец, дно: "мелко прозондировали дно времени". Вообще вряд ли найдутся свойства времени, не подмеченные Шекспиром. Многозначность слова "время" позволяет перейти к другому образу - время как весь строй жизни. Король растратил свое время, и оно отплатило ему за это, растратив, опустошив его. Потом возникаем мысль о счете времени, о часах, отмеряющих его и, наконец, о колоколе, не только возвещающем о времени, но и о конце его. Вот эта сложная цепь образов: Я долго время проводил без пользы. Зато и время провело меня. Часы растратив, стал я сам часами: Минуты-мысли; ход их мерят вздохи; Счет времени - на циферблате глаз, Где указующая стрелка-палец, Который наземь смахивает слезы; Бой, говорящий об истекшем часе, - Стенанья, ударяющие в сердце, Как в колокол. Так вздохи и стенанья Ведут мой счет минутам и часам... Время и пространство Шекспира экстенсивны - они выходят за пределы действия, обладают свойством "поперечного расширения", разветвления, искривления, они соответствуют не Ньютону, а Лобачевскому, Гильберту,...
Входимость: 1. Размер: 6кб.
Часть текста: прожил всего 33 года, и был сведен в могилу пьянством и сифилисом. Стивен Джефриз характеризует второго графа Рочестера следующим коротким диалогом: «Если он напился, то можете смело его брать. Но если он лишь немного выпил — берегитесь». — «А если он трезв?» — «Тогда это не он». Современная наркология уже не сомневается, что главная причина алкоголизма — генетическая, а Уилмот получил это тяжелое наследие от своего отца Генри, удостоившегося в 1652 году графского титула за боевые заслуги при Чарлзе Втором, а спустя шесть лет — смерти, по слухам, от того же пьянства. К 20 годам юноша Уилмот познал уже все искушения, включая бисексуальные связи и репутацию героя в победоносном сражении с датчанами, женитьбу на девушке королевских кровей (1667) и славу первого сатирика Англии. Эстет и интеллектуал, Джон Уилмот чересчур быстро пресытился жизнью. Верности своей жене Элизабет Мэллет (Elizabeth Mallett) он не хранил. Да и не считал нужным, поскольку распутство его было не слабостью, а идеологией. Напиши он свои воспоминания о сексуальных похождениях и дойди эти мемуары до потомков, Уилмот затмил бы сомнительную славу Казановы. Помимо вина и разврата, от мировой скуки спасал Джона театр. Уилмот адаптировал к сцене многие произведения и сам написал нескольких пьес, наибольшую известность из которых приобрела «Содом, или Квинтэссенция разврата» (Sodom, or the Quintessence of Debauchery). Пьеса эта вызвала судебные преследования за непристойность, и все обнаруженные ее рукописи были уничтожены. Чудом сохранившаяся копия «Содома» была продана...