Поиск по материалам сайта
Cлова начинающиеся на букву "R"
Показаны лучшие 100 слов (из 323).
Чтобы посмотреть все варианты, нажмите
Несколько случайно найденных страниц
Входимость: 1. Размер: 21кб.
Часть текста: пером Пушкина, водил рукой Лермонтова. Он царил в наших гостиных двадцатых и тридцатых годов, разочарованно зевал под маской Онегина, беспокойно блуждал по Руси под плащом Печорина и с негодованием метал громы красноречия на балу у Фамусова устами Чацкого. Весь — порыв и увлечение, он и теперь еще продолжает носиться со своей вечной думой по захолустным уголкам нашего обширного отечества, ничего не забыв и ничему не научившись. Даже его отрицательное отношение к своей родине — как бы наше отношение, потому что, прикрывая громкими словами свою ненасытную алчность, она в нас, как и в великом творце Чайльд-Гарольда, всегда будила чувства стыда и негодования, которых не заглушить никакими фразами о свободе, труде и цивилизации... И в области отношений к представительницам прекрасного пола Байрон живо напоминает наших героев первой четверти девятнадцатого века. Как Онегин и Печорин, он переходил от одной женщины к другой, тщетно отыскивая уголок, где бы можно было успокоить оскорбленное чувство, вечно гоняясь за призраком необыкновенной любви, которая одна способна была бы рассеять туман его жизни, и в этой погоне не замечая, что истинная любовь и истинное счастье у него под...
Входимость: 1. Размер: 4кб.
Часть текста: Рафаэля - рафаэлитов, но не до Рафаэля. Отсюда и название направления - прерафаэлитизм. Прерафаэлиты выразили протест против «красивого», но не правдивого искусства последователей Рафаэля, превративших принципы великого художника в обязательный штамп. Прерафаэлиты были современными художниками и поэтами, у них появилось несколько ироническое отношение к детски непосредственному, религиозному и мистическому восприятию бытия у художников прошлого. Новое в искусстве прерафаэлитов сказалось в том, что они стремились постичь тайны жизни, глубины человеческого духа; они обратились к ярким сюжетным мотивам, к символическим образам. Им свойственна романтическая игра воображения, отвергающая все холодное, рассудочное в искусстве. Их привлекала красота человека, особенно красота реальной женщины. Но прерафаэлитам присущи схематичное соединение духовного и материального, натуралистичность избыточных деталей. Своеобразие творчества представителей этого направления состоит в том, что они как романтики стремились к синтезу искусств, и их талант раскрылся и в живописи, и в литературе. Уже в первом номере прерафаэлитского журнала «Джерм» (The Germ - «Росток», 1850) был провозглашен принцип единства искусств. Тесная связь между живописью и поэзией особенно рельефно обнаружилась в творчестве Данте Габриэля Россетти (Dante Gabriel Rossetti, 1828-1882). Характерными поэтическими жанрами в творчестве Д. Г. Россетти были баллада («Посох и сума» - The Staff and Scrip, 1851), сонет (цикл сонетов «Дом жизни» - The House of Life, 1870, 1881), драматический монолог в стихах («Дженни» - Jenny, 1849) и песня. Все эти жанры взаимосвязаны и как бы переходят один в другой, ибо всем им свойственны романтическая приподнятость, мечтательность в образе лирического героя, интенсивность эмоций, сильные страсти и глубокие раздумья о бытии....
Входимость: 1. Размер: 14кб.
Часть текста: странице фолианта одного, И очнулся вдруг от звука, будто кто-то вдруг застукал, Будто глухо так застукал в двери дома моего. «Гость,— сказал я,— там стучится в двери дома моего, Гость — и больше ничего». Ах, я вспоминаю ясно, был тогда декабрь ненастный, И от каждой вспышки красной тень скользила на ковер, Ждал я дня из мрачной дали, тщетно ждал, чтоб книги дали Облегченье от печали по утраченной Линор, По святой, что там, в Эдеме, ангелы зовут Линор,— Безыменной здесь с тех пор. Шелковый тревожный шорох в пурпурных портьерах, шторах Полонил, наполнил смутным ужасом меня всего, И, чтоб сердцу легче стало, встав, я повторил устало: «Это гость лишь запоздалый у порога моего, Гость какой-то запоздалый у порога моего, Гость — и больше ничего». И, оправясь от испуга, гостя встретил я, как друга. «Извините, сэр иль леди,— я приветствовал его,— Задремал я здесь от скуки, и так тихи были звуки, Так неслышны ваши стуки в двери дома моего, Что я вас едва услышал»,— дверь открыл я: никого, Тьма — и больше ничего. Тьмой полночной окруженный, так стоял я, погруженный В грезы, что еще не снились никому до этих пор; Тщетно ждал я так, однако тьма мне не давала знака, Слово лишь одно из мрака донеслось ко мне: «Линор!» Это я шепнул, и эхо прошептало мне: «Линор!» Прошептало, как укор. В скорби жгучей о потере я захлопнул плотно двери И услышал стук такой же, но отчетливей того. «Это тот же стук недавний,— я сказал,— в окно за ставней, Ветер воет неспроста в ней у окошка моего, Это ветер стукнул ставней у окошка моего,— Ветер — больше ничего». Только приоткрыл я ставни — вышел Ворон стародавний, Шумно оправляя траур оперенья своего; Без поклона, важно, гордо, выступил он чинно, твердо, С видом леди или лорда у порога моего, На Паллады бюст над дверью у порога моего Сел — и больше ничего. И, очнувшись от печали, улыбнулся я вначале», Видя важность черной птицы, чопорный...